Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей

Шольц не ответил, лишь закрыл глаза, погружаясь в мелодию, которая переносила его далеко отсюда, в тихий берлинский вечер, в тот мир, которого больше не было.

Когда песня закончилась, все продолжали сидеть в молчании. Радио потрескивало в эфире, но никто не шевелился. Каждый был погружён в свои мысли, вспоминая о доме, о семье, о жизни, которая теперь казалась далёкой, почти нереальной.

Возле казармы, в свете фонаря

кружатся попарно листья сентября,

Ах как давно у этих стен

я сам стоял,

стоял и ждал

тебя, Лили Марлен,

тебя, Лили Марлен.

Если в окопах от страха не умру,

если мне снайпер не сделает дыру,

если я сам не сдамся в плен,

то будем вновь

крутить любовь

с тобой, Лили Марлен,

с тобой, Лили Марлен.

Лупят ураганным, Боже помоги,

я отдам Иванам шлем и сапоги,

лишь бы разрешили мне взамен

под фонарем

стоять вдвоем

с тобой, Лили Марлен,

с тобой, Лили Марлен.

Есть ли что банальней смерти на войне

и сентиментальней встречи при луне,

есть ли что круглей твоих колен,

колен твоих,

Ich liebe dich,

моя Лили Марлен,

моя Лили Марлен.

Кончатся снаряды, кончится война,

возле ограды, в сумерках одна,

будешь ты стоять у этих стен,

во мгле стоять,

стоять и ждать

меня, Лили Марлен,

меня, Лили Марлен.

*****

Друзья, если вам понравилась книга, просьба подписаться на страницу автора - https://author.today/u/androvwriter

Глава XXX. Кольцо сжимается

Штаб 64-й армии находился в мощном полуподвальном укрытии — бывшем винном складе на окраине разрушенного посёлка. За толстыми стенами, среди гудящих радиостанций, потрескивающих дров в буржуйке и сложенных карт на фанере, генерал-полковник Михаил Степанович Шумилов просматривал свежую боевую сводку. Он стоял, слегка опершись ладонями на стол, и, не оборачиваясь, сказал:

— Передайте товарищу Громову, чтобы срочно явился. Есть работа для его аппаратов

Через двадцать минут инженер уже стоял у карты, рядом с начальником оперативного отдела и связистом из ОСНАЗ.

— Алексей Андреевич, — начал Шумилов, не теряя времени, — поступил приказ из Ставки. Взять в плен высшее командование 6-й армии Вермахта, пока их не эвакуировали или хуже того... могут и застрелиться.

Он выдержал паузу и добавил:

— Всё говорит за то, что они еще находятся в южном секторе окружения. Задача: установить точное местонахождение штаба.

Громов молча кивнул, развернув карту. Красным карандашом были обведены последние районы сопротивления: юго-западный выступ, район бывшего универмага, склады, подвалы.

— Нужны координаты, — сказал Шумилов. — Радиосигнал, передвижение, что угодно. Такую птицу, как генерал-полковник Паулюс мы упустить не можем.

— Будет сделано, товарищ генерал — сказал Громов. — Поднимем ночной аппарат с радиоперехватчиком. Поработаем с ОСНАЗом, расставим посты на земле. Если в эфире засветится немецкая штабная частота, мы её немедленно поймаем.

Офицер из ОСНАЗа, немногословный мужчина в плащ-палатке с закопчённым воротником, кивнул:

— Наши расчеты готовы. Перенастроим антенны на зону предполагаемой активности. Если немец передаёт — мы услышим.

Поздно ночью, когда метель затихла, и с неба начала сыпаться мелкая снежная крупа, первый дрон поднялся в воздух. Он шёл на высоте 600 метров и был едва различим в небе. Камера фиксировала едва тлеющий свет в развалинах, но главное — работала система пассивного радиоперехвата, подключённая к антенне ОСНАЗ.

На земле, в укрытии среди мешков с песком, сидел оператор и вслушивался в слабый треск эфира. В наушниках зашипело, коротко клацнуло, затем прошёл короткий кодированный сигнал.

— Контакт, — сказал он. — Частота 36.3 мегагерц. Немецкая схема. Сеть высшего командования.

Рядом сидел капитан ОСНАЗ. Он быстро сверился с блокнотом, потом глухо сказал:

— Формат передачи — штабной. Высший приоритет. Повтор не идёт. Передача короткая.

Громов, стоявший рядом, наклонился над планшетом, где карандашом отмечал полёт дрона.

— Где источник?

— Южная окраина, — сказал оператор. — Район каменных подвалов, недалеко от бывшего продовольственного склада. Там хорошие перекрытия. Для штаба самое-то!

— Фотоаппаратура работает?

— Да, товарищ инженер. Камера фиксирует.

Громов задумался. Потом коротко сказал:

— Через час повторный вылет. Подтвердим и дадим координаты.

К утру в руках у капитана ОСНАЗ была расшифровка. Короткая, на немецком, в сухом военном стиле: «...штаб сохраняет прежнюю дислокацию. Радиообмен ограничить. Состояние войск — критическое. Медицинская эвакуация невозможна».

Шумилов, получив расшифровку, промолчал. Потом только произнёс:

— Значит, они ещё там. Нет смысла забрасывать к ним диверсионную группу. Когда кольцо замкнётся окончательно — сдадутся сами. Главное, не дать им выскользнуть отсюда.

*****

ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ ВЕРМАХТА (OKW)

Ставка фюрера — 30 января 1943 года

Совершенно секретно / Nur für den Dienstgebrauch

Генерал-полковнику Фридриху Паулюсу, командующему 6-й армией, Сталинград

Фюрер и Верховный главнокомандующий вооружёнными силами Германского Рейха, Адольф Гитлер, постановил:

За выдающиеся заслуги в руководстве 6-й армией, за проявленную выдержку, стойкость и верность долгу в тяжелейших условиях окружения под Сталинградом, присвоить Вам воинское звание фельдмаршал Германской армии (Generalfeldmarschall).

6-я армия сражалась как несгибаемый бастион германского духа, и история будет помнить её сопротивление, полное доблести и жертвы. Вы, как её командующий, являетесь символом воинской чести и верности присяге.

Фюрер ожидает, что Вы, как искренний патриот Германии, будете продолжать сопротивление до последнего патрона, до последнего солдата. Германия возлагает на Вас ответственность за то, чтобы 6-я армия исполнила свой долг перед Отечеством до конца.

Фюрер напоминает: в истории Германии ещё ни один фельдмаршал не попадал в плен живым. Таким образом, Ваша судьба теперь тесно связана с судьбой немецкой истории и солдатской чести.

Продолжайте сопротивление, как того требует долг и как этого ожидает весь германский народ. Доверие Фюрера — с Вами.

От имени Фюрера:

Генерал-фельдмаршал Кейтель

Начальник штаба ОКВ

*****

Универмаг на улице Ленина давно превратился в спираль подземных туннелей и полуразрушенных залов. В самом сердце этого лабиринта, в одном из подвалов, немецкое командование 6‑й армии устроило свой последний штаб. Лампочки тускло мерцали в потёках грязи на потолке, а запах дизельного топлива и затхлости впитался в холодные кирпичные стены.

За столом, расставленным на пыльном полу, сидели генерал‑полковник Фридрих Паулюс и трое его высших офицеров: генерал‑лейтенант Отто фон Корфес, командир 295‑й пехотной дивизии; генерал‑лейтенант Ганс Георг Лейзер, командир 29‑й моторизованной дивизии; генерал‑майор Фриц Георг Роске, командир 71‑й пехотной дивизии. На столе — разложенные карты, несколько уцелевших конвертов и старая настольная лампа, без которой здесь воцарилась бы полная темнота.

Паулюс поднял голову и, тяжело вздохнув, обратился к фон Корфесу:

— Сосчитайте ещё раз: в кольце остаётся около девяносто тысяч человек. Бронетехника? Практически нет. Артиллерия?

— Верно, фельдмаршал, — сухо кивнул фон Корфес. — Запасы пищи измеряются днями, боеприпасы — часами. Никто не верит, что противник даст нам передышку. Советские генералы поняли, что судьба войны на Восточном фронте решается здесь, в Сталинграде.

Ганс Георг Лейзер нахмурился, поправляя потёртые ремни шинели:

— И всё же мы держимся. Каждый офицер должен понять: если не мы, то кто?