Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей
*****
Радиограмма.
Передано: Ставка фюрера (Wolfsschanze).
Дата: 23 января 1943 года.
Передано в штаб 6-й армии, район Сталинграда.
Кодовое обозначение: “Железный фронт”.
От: Верховного главнокомандующего вооружёнными силами Германии.
Адресат: Командующему 6-й армией генерал-полковнику Фридриху Паулюсу.
«Фюрер осведомлён о тяжёлом положении 6-й армии. Ваш героизм и преданность рейху вызывают восхищение. Вы сражаетесь на переднем крае борьбы всей Германии. Ваша стойкость — символ мужества немецкого солдата.Отхода из Сталинграда не будет. Приказ остаётся в силе: держать оборону до последнего патрона. Сталинград — ключ к Восточному фронту. Его утрата недопустима.Снабжение армии будет продолжено воздушным путём. В распоряжение 6-й армии поступают дополнительные транспортные самолёты с грузами боеприпасов, медикаментов и продовольствия. Командование Люфтваффе гарантирует выполнение воздушных операций в полном объёме.Кроме того, в кратчайшие сроки будет проведена операция по деблокаде Сталинграда с участием крупных бронетанковых соединений.Фюрер выражает полную уверенность в вашей доблести и приказал передать: “6-я армия останется на Волге и будет сражаться до победы.”Адольф Гитлер.
Глава XXIX. Накануне Великого перелома
К утру 22 января мороз усилился настолько, что даже дышать становилось трудно. Ветер гнал по улицам разрушенного Сталинграда мелкие, колючие снежинки, забивая трещины в стенах полуразрушенных зданий, покрывая толстым слоем обломки кирпича и разбитые окна. В блиндаже штаба 64-й армии было тепло, но и здесь чувствовалось напряжение, вызванное близостью решающих событий.
Генерал Шумилов стоял возле большого стола, на котором разложили несколько карт местности. На картах — бесчисленные отметки разведданных, линии окопов и позиции артиллерии.
— Алексей Андреевич, — генерал кивнул Громову, — ваши аппараты уже не раз нас выручали. Теперь дело дошло до самого главного. Нужно разделить группировку Паулюса на две части, а для этого необходимо найти слабые места в немецкой обороне.
Громов внимательно смотрел на карту, изучая обозначения, и наконец спросил:
— Понимаю, товарищ генерал. Нужно проверить район между северной и южной группировками немцев. Они, скорее всего, сейчас пытаются укрепить там оборону. Но какая обстановка на месте сейчас?
Шумилов повернулся к начальнику разведки армии полковнику Акимову:
— Михаил Сергеевич, доложите по обстановке.
Полковник вышел вперёд, поправив очки:
— По нашим данным, противник активно строит оборонительные рубежи в районе балки, вот здесь, — он указал на карту, — и укрепляет переправы через овраги. У них не хватает ресурсов и техники, чтобы полностью закрыть весь фронт. Резервов у противника давно нет, и мы полагаем, что они вынуждены где-то оставлять прорехи.
— Эти прорехи нам и нужны, — заметил Шумилов. — Громов, сможете сегодня отправить свои аппараты на разведку?
— Уже подготовлены, товарищ генерал, — ответил Алексей. — С нами также бойцы ОСНАЗ, которые будут фиксировать любые переговоры противника. Так мы поймём, что у них происходит изнутри.
Генерал кивнул:
— Хорошо. Тогда начинайте немедленно. Нам важны любые подробности. Немец не должен успеть залатать прорехи.
Громов, выходя из штаба, встретил Дурнева, который ждал его снаружи. Сержант кивнул, передав инженеру сложенный листок:
— Товарищ инженер, машины готовы. Операторы на месте. Когда дадите команду на взлет?
Громов быстро просмотрел записи на листке и сказал уверенно:
— Через двадцать минут. Погода идеальна для нас, метель не даст немцам заметить аппараты. Надо поспешить.
В помещении, отведённом под командный пункт беспилотников, операторы уже ждали команды. Рядом с ними стояли солдаты из ОСНАЗа, настраивая аппаратуру радиоперехвата.
— Васильев, — обратился Громов к главному оператору, — веди два аппарата над балкой и через переправы на север. Там, где заметите слабину, отмечайте сразу координаты. Слышите немецкие переговоры, сразу фиксируйте. Всё ясно?
— Так точно, товарищ инженер, — ответил Васильев, проверяя аккумуляторы дронов.
Громов подошёл к радисту, молодому лейтенанту Бутову из ОСНАЗ:
— Николай, следите внимательно за радиоэфиром. Немцы в этих условиях наверняка будут паниковать и допускать ошибки. Нам нужна любая полезная информация, особенно что касается резервов и обороны.
— Понял, товарищ инженер, — подтвердил Бутов. — Мы уже засекли их переговоры о недостатке боеприпасов и проблемах с топливом. Сегодня постараемся ещё раз зацепить что-то важное.
Громов кивнул и дал команду на запуск. Аппараты один за другим поднялись в воздух, тут же скрывшись в низкой снежной пелене. Операторы склонились над картами и приборами, внимательно наблюдая за маршрутами полётов.
Через час Васильев возбуждённо сообщил:
— Есть! Одна из переправ практически не прикрыта. Два танка стоят без движения, скорее всего, поломаны или без топлива. Пехота немцев редкая, орудий нет.
Громов записал координаты и тут же передал их в штаб армии. Через несколько минут в эфире зазвучали голоса немецких солдат — аппараты перехвата записывали их тревожные разговоры:
— «Топлива почти нет… Командование обещает, но ничего не приходит… Сколько ещё держаться?»
Громов взглянул на Бутова:
— Запишите всё подробно и немедленно передайте генералу Шумилову.
Когда сведения попали в штаб, генерал Шумилов изучил донесения и с лёгкой улыбкой сказал начальнику разведки:
— Похоже, противник дал нам возможность расколоть себя надвое. Громову передайте благодарность — он снова нас не подвёл.
— Сделаем, товарищ генерал, — ответил полковник Акимов, и тут же передал по телефону сообщение в командный пункт беспилотников.
Алексей, получив сообщение, только кивнул — он уже думал о следующем шаге. Время было на стороне Красной армии, но его дроны должны были обеспечить, чтобы это преимущество сохранилось до самого конца операции.
*****
В ледяном воздухе раннего утра 24 января 1943 года аэродром Питомник, одна из последних нитей, связывающих окружённую 6-ю армию Паулюса с внешним миром, выглядел как призрачная, заснеженная поляна. Шум моторов самолётов Люфтваффе перебивал ледяной ветер, свистящий между разбитыми строениями.
Экипаж бомбардировщика Heinkel He 111 готовился к вылету. Пилот, обер-фельдфебель Ханс Лойтль, методично проверял приборы в кабине, сверяясь с картами. Рядом с ним наблюдатель, гауптман Бона, что-то быстро записывал в блокнот, а бортрадист Унтер-офицер Шёнхерр настраивал аппаратуру связи. Бортстрелок, ефрейтор Хаас, привычно проверял пулемёты MG-15, проверяя ленточное питание.
На борту были контейнеры с боеприпасами и продовольствием для осаждённых частей Вермахта. Под аккомпанемент коротких, резких команд экипаж занял свои места. Вскоре He 111 оторвался от полосы и начал набирать высоту, покачиваясь от порывов ветра.
Путь до Сталинграда был полон опасностей. Уже через полчаса после взлёта экипаж заметил вдали очертания советских истребителей, приближающихся со стороны солнца.
— Истребители справа! Шесть машин! — закричал наблюдатель Вавра.
Лойтль стиснул штурвал и резко накренил самолёт, пытаясь уйти в сторону густого облачного покрова, находящегося примерно в 25 километрах от их текущей позиции.
Первые очереди пулемётов застучали по обшивке фюзеляжа. Бортстрелок Хаас мгновенно ответил огнём. Один из советских истребителей задымился и ушёл вниз, но остальные продолжали атаку, ведя самолёт по курсу.
Внезапно сильный взрыв потряс самолёт. Снаряд попал в носовую часть, ранив нескольких человек внутри. Хаас замолчал, его пулемёт оборвал стрельбу. Бона вскочил, проверяя экипаж.
— Карл убит, — коротко сообщил он.
