Александр Чернобровкин - Слово о граде Путивле
– «Язык» сказал, что со стороны моря идет хан Кончак, а хан Гзак спешит наперерез нам от Дона, – сообщил старший берендей, остановившийся чуть поодаль от князей.
– А еще что «язык» сказал? – спросил князь Всеволод.
– Больше ничего, – равнодушно ответил Бут, но в лице его появилось презрение то ли к князю, то ли к «языку», – некогда было его слушать.
– Собрали мы на себя всю Землю Половецкую, – сделал вывод князь Игорь.
– Если быстро поскачем, не догонят нас. Наши кони свежие, а они уже несколько дней в пути, – предложил Олстин Алексич.
Его ковуи все ехали верхом, степь знали хорошо и имели возможность уйти от погони.
– Если мы побежим, то сами спасемся, но черных людей оставим, и будет на нас грех перед богом, что их выдали. Уж лучше – умрем ли, живы ли будем, все на одном месте, – сказал князь Игорь Святославич.
Никто из князей не возразил ему. А на «лоскутном» лице Бута даже на миг презрение сменилось уважением.
– Передайте войску, пусть бросают все лишнее, пойдем настолько быстро, насколько сможем, – приказал князь Игорь тысяцким.
Как ни спешила русская рать, передовой отряд половцев догнали ее на подходе к реке Каяле.
– Всем спешиться! Коней в середину! – приказал князь Игорь Святославич и слез с коня первым.
Он построил полки, поставив впереди сына Владимира, справа брата Всеволода, слева племянника Святослава, сзади ковуев Олстина Алексича, а сам с сыном Олегом возглавил большой полк в центре. Русская рать прикрылась червлеными щитами и ощетинилась копьями. Князья в золоченых шлемах стояли в первых рядах своих полков.
Половцы, разделившись на четыре отряда, с боевым кличем, похожим на визг свиньи, и свистом понеслись с четырех сторон на русичей, местами смяли передние ряды. Треск копий и щитов, звон мечей, ржание лошадей, крики и стоны людей смешались в один звук – протяжный вой битвы. Русские выдержали напор половцев, постепенно выровняли ряды, перебив прорвавшихся внутрь их строя половцев. Места убитых и раненых дружинников заняли задние. Конные половцы понесли большие потери в битве с плотным строем пеших русичей. В пешем строю биться они не умели, поэтому отступили на полет стрелы. Большая их часть собралась с наветренной для русичей стороны и принялась обстреливать из луков. Ветер дул сильный, половцы держались на том расстоянии, куда не долетали русские стрелы, а сами поражали безнаказанно, поджидая подхода основных сил.
Князя Игоря ранило стрелой в левую руку. Рану быстро перевязали, и князь, не имея возможности сражаться, сел на коня, чтобы видеть всё поле боя и руководить своей ратью. Верхом на коне он чувствовал себя увереннее, ему как бы передавалась еще и сила животного. Князь Игорь видел, как от половецких стрел гибнут его дружинники. Атаковать пешим строем всадников не имело смысла, половцы отскачут, продолжая обстрел. Зато можно было отходить в подветренную сторону.
– Отступаем потихоньку! – принял решение Игорь Святославич.
Выполняя его приказ, русская рать начала медленно отступать на север, к реке Каяле.
Половцы с визгом и свистом бросились в атаку, заставив русичей остановиться и приготовиться к бою. Стычка была короткой, половцы быстро отступили. Русичи, подождав немного, двинулись на север. Половцы снова изобразили нападение, не давая им отступать. И так продолжалось весь день.
Ряды русичей постепенно редели, а к половцам все прибывала и прибывала помощь, к вечеру собрались отряды четыреста семнадцати ханов. На заходе солнца они с четырех сторон напали на русичей. Опять короткая стычка и отступление. Кое-кто из русичей погнался за ними, выйдя из строя. И тут отступавшие половцы развернулись и навалились со всей силой. Задние половцы вдавливали передних в русские ряды. Сеча была жестокая. В давке уже невозможно было размахнуться мечом, поэтому русичи разили врагов засапожными ножами. Отступать им, сдавленным со всех сторон, было некуда. Постепенно напор половцев ослаб, потому что передних, самых отважных, перебили русичи, а задние начали пятиться. Они вернулись к прежнему способу ведения боя – обстрелу из луков и коротким стычкам, которые тревожили русичей, не давали им отступать и отдыхать. Пока один отряд половцев нападал, другой отдыхал, а потом менялись.
Во время одной из коротких передышек князь Всеволод, сняв шлем и вытирая пот со лба, сказал с отчаянной удалью князю Игорю:
– Ну что, брат? Видать, это последний наш пир, напьемся кровавого вина вволю!
– Но сначала сватов напоим! – в тон ему ответил старший брат.
В это время телега Сысоя Вдового миновала Холм – высокий курган с каменной бабой на вершине, за которым начиналась Земля Северская. Давно уже пора было остановиться на ночлег, но Воислав Добрынич посоветовал дотянуть до своей земли, где спаться будет спокойней. Рана у него почти зажила, он теперь сидел рядом с другом и постоянно под руку советовал, как управлять кобылой. Сысой не обращал внимания на его советы. Все его мысли были об Оле. Раньше он жил по поговорке: одна голова не бедна, а бедна, так одна. Теперь получалось, что голов две, а там, глядишь, и больше будет.
Словно угадав мысли Сысоя, Воислав сказал:
– Лошадь тебе в хозяйстве пригодится, но только не верховой жеребец. Ты его сменяй на эту кобылу и возьми в придачу телегу.
– Думаешь, согласятся на такой обмен? – усомнился Вдовый.
– Еще и как! – заверил Добрынич. – Кобыла им в тягость, с радостью отдадут, а телегу даром получили, не жалко будет и расстаться. Только ты понастойчивее потребуй. Понял?
– Ага, – ответил Сысой, но по тону было понятно, что потребовать он не сумеет.
– Я сам поговорю с ключником, – решил Воислав, который считал себя обязанным половчанке за лечение.
Оля ехала верхом на жеребце. В седле она сидела справно и не хотела пересаживаться на телегу. Может быть, потому, что Василек Терпилов слишком восхищенно смотрел на нее. В его взгляде была не только благодарность за то, что залечила его казалось бы смертельную рану, но и что-то большее, что он хотел высказать Оле. Она старалась не дать ему сделать это.
В южной части неба появилось небольшое темное облачко. Оно было какое-то странное, потому что летело слишком быстро и постоянно менялось, то расширяясь, то вырастая, то сужаясь. Оказалось, что это стая воробьев. Первым их заметил Василек Терпилов.
– Смотрите, сколько воробьев летит! Откуда они здесь взялись?! – изумленно воскликнул он.
– Никак души летят известить родичей о своей смерти, – высказал догадку Воислав Добрынич.
Мужчины перекрестились.
– Царство им небесное! – пожелал Сысой Вдовый.
Воробьи, пролетая над телегой, жалобно чирикнули в ответ и, разделившись на пять стай, понеслись дальше: одни в сторону Путивля, другие – Новгород-Северского, третьи – Курска и Трубчевска, четвертые – Рыльска, пятые – Чернигова.
