Е. Кочешкова - Шут
— Но… почему ты говоришь это мне? — воскликнул он, ожидая чего угодно, даже стремительного удара коротким кинжалом, который был пристегнут к бедру принцессы.
— Потому, что ты ничего не решаешь, шут, прячущий свое имя. — В ее словах не было ни насмешки, ни злорадства, а мерцающая на губах улыбка казалась даже ласковой. — Твои слова — что звон ветра в степной траве. Кто их услышит? Ты утратил свою силу, твой язык лишился своего яда.
Откуда она все знала? Откуда знала, что он потерял способность не только смешить, но и высмеивать.
— Ведьма… — глухо произнес Шут и вдруг почувствовал, как — не кинжал, нет… — маленькая теплая ладонь коснулась его щеки.
«А ведь она вовсе не замерзла», — как-то отстраненно, совсем без удивления, подумал он. Сам Шут уже давно продрог, несмотря на теплый плащ. Между тем пальцы принцессы заскользили по его лицу, будто разглаживая скорбные складки вокруг губ и глаз. А он был так изумлен, что даже не отстранился и не оттолкнул эту ладонь, твердую и шершавую от частых упражнений с мечом, но удивительно нежную…
— Глупенький, несчастный королевский шут… Ты совсем холодный, — внезапно она широко развела руки и резко вскинула их снизу вверх, так что Шута ударило потоком воздуха. Теплого воздуха. От неожиданности он зажмурился, чувствуя, как исчезает холод, а когда открыл глаза, увидел лицо принцессы тайкуров совсем близко у своего. Она заговорила, глядя ему в самые зрачки: — Я не ведьма. Я просто дитя своего народа. Наш народ сберег свою Силу. А вы ее растеряли. Те люди, что у вас называют себя целителями и ведунами — это жалкое подобие ваших прежних мастеров. Вы позабыли все. Ваша магия почти умерла. Даже ты, ты рожденный с Силой, похоронил ее в себе. Не хлопай ресницами, королевский шут, это так! И ты знаешь это. Пользуешься ею, когда тебе очень нужно. Только слишком мало и никто не научил тебя как это делать по-настоящему. А ведь ты отмеченный, ты избранник небесного Повелителя. Но ваш народ забыл свои знаки!
— Знаки? — Шут с трудом преодолел немоту. — О чем ты? — теперь его бросило в жар, так что дыхание пресекалось в груди.
— Об этом! — колдунья больно дернула Шута за длинную прядь над ухом, выдрав тонкий пучок. — Об этом, незнающий своей судьбы! Взгляни — что это такое?
— Мои волосы, — сердито ответил он, потирая висок.
— Ты много таких видел, а?
— Нет…
— И я не видела! А мой отец встречал как-то человека с такими волосами. И мне потом рассказывал, что не случалось в его жизни ничего волшебней этой встречи. Тот человек был магом. Мастером. Настоящим хранителем Силы, отмеченным, как и ты.
Шут растерянно смотрел на тонкую светлую прядь в маленьких пальцах.
— Я не маг, — произнес он удрученно.
— Конечно, нет. Ты просто королевский шут, прячущий свое имя и потерявший свою судьбу, — принцесса устало вздохнула и хлопнула в ладони. Тепло, окутавшее их точно незримое покрывало, почти тут же растащил на клочки порыв ветра. — И твой король — лишь слабая тень ваших прежних повелителей. Поэтому его и постигла такая судьба. Он слабый. Он сам позволил смутить его разум. Сильный воин не допустил бы такого.
У Шута голова шла кругом от слов этой странной девочки-ведьмы. А может и не только от них. Он все еще был болен и слаб. Заметив это, принцесса сердито толкнула его обеими руками:
— Иди же в дом, глупый шут. Залезь в постель и выпей вина. Я велю подать твоего любимого ферестрийского. Мы еще поговорим. Потом. Когда ты перестанешь качаться, точно лист на ветру.
5
Шут проснулся поздно. Выпитое накануне вино подействовало лучше всякого снотворного снадобья. Вчерашний вечер он помнил как сквозь дымку — обжигающий напиток с кумином, странные речи принцессы… тепло, окутавшее их в саду… Шуту казалось, он прикоснулся к волшебному миру, скрытому от обычных людей. И вместе с тем его снедало беспокойство, ибо все, что он услышал вчера, было слишком неожиданно и трудно для осознания.
Открыв глаза, он не стал соскакивать тотчас, а просто лежал, наслаждаясь теплом постели и прислушиваясь к своим чувствам. Силы еще не вернулась в его тело до конца, но и прежней слабости больше не было. Болезнь отступила окончательно. Шут, блаженствуя, потянулся под одеялом. Мягкое и пушистое, оно было таким чудесно теплым, что не хотелось выбираться наружу, где гуляли по каменному полу холодные сквозняки. Шут задумался, наконец, откуда это одеяло взялось, но ненадолго. Гораздо больше его ум занимали мысли о принцессе. Шут сам себе удивлялся — он был уверен, что с первого же мгновения их встречи проникнется неприязнью к чужеземке. Но нет… Чувства, вызванные ею, оказались удивительно, непростительно противоречивы.
И эти странные речи…
Как больно было Шуту осознавать, что его преданность королеве действительно стала причиной, породившей грядущую войну… Он понимал это и раньше, но слова принцессы полоснули по свежей еще ране… Только вот… разве был у него выбор? Разве мог он поступить иначе? Шут снова и снова возвращался мысленно в тот день, когда узнал о ловушке для Элеи и принял решение нарушить Руальдовы планы. Как ни старался, он не мог представить себе иного выбора.
Однако еще больше Шутов ум будоражили слова принцессы про его, якобы, склонность к магии. Какая нелепость… Сущий вздор! Выдумка, в которую так соблазнительно и так безумно верить. Все знают, что магов давно нет. Есть только колдуны в княжествах вроде Тайкурдана, дикие шаманы, которых помянула эта девчонка. А жители Закатного Края о настоящих магах вовсе уже позабыли. Они разве что в песнях да сказках остались.
Шут тряхнул головой, как будто это могло помочь избавиться от назойливых мыслей, и решил больше не потакать бессмысленным глупостям.
Магов нет. И точка. Тайкурянка просто его обманула, проклятая ведьма!
Путаясь в ночной сорочке, неизменной спутнице холодных ночей, он выбрался из-под одеяла и отодвинул занавесь балдахина. День был давно в разгаре — бледный свет озарил комнату, с трудом пробиваясь сквозь корку льда, что почти целиком затянула стекла минувшей ночью. Зябко поджимая пальцы ног, Шут подошел к окну и попытался разглядеть, что-нибудь сквозь морозные узоры. Бесполезно. Зима пришла…
В дверь тихо постучали. Когда Шут коротко крикнул «да», она отворилась, и в комнату бесшумно скользнула служанка с завтраком и свежей порцией лечебного отвара от Архана. Шут догадался, что сам старик не почтит его вниманием в это утро.
«Похоже, лекарь избегает меня… — с грустью подумал он, — наверное, опасается расспросов… Странный старик! Знает слишком много…»
