Галина Ли - Своя дорога
Я оценил густой цвет напитка. Он пах ягодами, диким медом и какими то особыми, известными только Унну, травками, имел чудный, чуть кисловатый, немного вяжущий, терпкий вкус. Он нес с собой веселье, новые силы и отдохновение от забот. Главное — не переборщить с количеством.
Под неторопливое смакование хмельного напитка, я и поведал Унну, в общих словах естественно, приключения, выпавшие нам во время пути, а также о том, что случилось в Наорге и за его пределами. И заодно поинтересовался на счет новых соседей Унна.
— Плохо, что вы с колдуном поругались, — осуждающе покачал головой отшельник, — Как бы худа не вышло. Просто так унижение он тебе не спустит.
Делиться мыслями, что маглук уже сдох от гангрены я не стал. И Морра еще не спит, и быть может, Агаи не очень глубоко в обмороке.
— Ты что, его знаешь?
Задавая этот вопрос я рассчитывал на подробный рассказ, но Унн коротко бросил:
— Пересекались.
И тут же посоветовал:
— Ты, Дюс, теперь почаще оглядывайся. Он мастер на большие пакости.
Да я как-то и сам догадался, потому и постарался отправить его на тот свет.
На этот раз мы выпили всего по два бокала.
— Мало осталось, — деловито объяснил причину своей скаредности хозяин и снова спрятал бочонок в нишу.
— Ты это, тоже ложись, а я еще посижу немножко, — кивнул в сторону нар отшельник. (По случаю многочисленности гостей нам уступили хозяйское лежбище).
Я не стал себя уговаривать — когда еще выпадет возможность спокойно выспаться — и примостился с краю, ближе к дверям. И уже засыпая, видел, как, повозившись в поленцах растопки, Унн выбрал маленький чурбачок и уселся строгать из него какую-то вещицу.
Неисчислимо число талантов одинокого мужика, жалко — радовать ими некого.
Ночью, сквозь сон, я слышал вой, раздававшийся снаружи и царапанье когтей о стены. В узкие, как бойницы окна никто не лез — решетки из заговоренного железа, покрытые серебром, не нравились нежити. И крышу никто когтями не скреб. Попробуй — покопай, если в земляной насыпи торчит заточенная осина.
Интересно, почему он заодно и обшивку дома из нее не сделает? Наверное, руки не доходят.
Когда скрежет становился особенно сильным, я приоткрывал веки, но, видя спокойную фигуру занимающегося своим делом хозяина, снова успокаивался.
А может, это действовало мирное сопение Морры у самого уха.
Малышка вообще никак не реагировала на царящую за стенами суету и только иногда на особенно громких завываниях недовольно кривила губы, словно собиралась заплакать. Танита в такие моменты чуть слышно рычала, и только Агаи спал тихо. Видно все его силы уходили на восстановление пошатнувшегося здоровья.
А вот нечего шастать, где не надо, и так по его милости придется завтра трижды проклятое логово искать.
Эти смутные мысли, звуки и образы теснились в моей голове до самого рассвета, пока солнце не пробилось сквозь занавешенное небеленым куском холста окно. Оно-то и разбудило меня окончательно.
Я проснулся, сел, разлепил неохотно открывающиеся веки и осмотрелся.
Ну не приют для путников, а сонное царство! На мою возню никто даже глаз не открыл. Пришлось самому разжигать очаг, ставить воду, разогревать вчерашний ужин.
Мелкая стружка, аккуратно собранная в круглый глиняный черепок разгорелась быстро, и я хотел вернуться в кровать, чтобы добрать еще минут пять сна, как наткнулся взглядом на результат вчерашних трудов хозяина.
Я не ошибся в его талантах, из Унна получился бы славный резчик. За каких-то три часа он вырезал очень красивую птицу, раскинувшую в стороны два крыла.
Почему-то первой мыслью было, что это подарок для птенца сирин.
Видно старого увальня тронул вид играющей с поленцами девочки, и он решил порадовать ребенка.
Я осторожно взял игрушку в руки и осмотрел ее со всех сторон.
Странно все-таки, что он сделал именно птицу. Я бы на месте мастера вырезал куклу. Если только не понял, кто у меня в гостях.
И тут до меня запоздало дошло, что отшельник узнал меня сквозь личину! А ведь по идее не должен был.
Да, опрометчиво думалось, что хорошо знаю хозяина и, что у него нет способностей к колдовству. Зато теперь понятно, как Унну удается в благополучии прожить столько лет в Пустоши. Ведь одной дубинкой тут не спасешься.
Я распахнул дверь и новым взглядом осмотрел прилегающий к дому, густо заросший растительностью участок.
Раньше они казались обычными сорняками, но теперь даже мой, неискушенный в травоведенье взгляд легко выхватывал полезные в волшебстве растения.
Надо спросить у сирин, что он думает по этому поводу.
Словно услышав мои мысли, волшебник завозился, скинул одеяло и проснулся, испугано подскочив на месте. Видно еще не пришел в себя после вчерашнего приключения.
Его нервное движение послужило сигналом для всех остальных, и дом наполнился утреней суетой.
Унн бодро вышагивал впереди, его дубинка лежала на широком плечище, сверкая в солнечных бликах серебром и полированным железом. Перед отшельником трусила рош-мах. Она убедила нас, что звериный нос в это утро — самая полезная вещь в мире.
В какой то степени кошка права, а с другой стороны у меня вызывал сильное беспокойство тот факт, что сирин остался в доме один.
Правда волшебник, похоже, в полной мере успел прочувствовать всю степень вины и ответственности за проступок, едва не отправивший его на тот свет.
Мне кажется, Агаи не выжил бы без помощи малышки. Она как источник воды в пустыни щедро дарила окружающих своей силой и не отходила от соплеменника целый час, оглаживая его голову маленькой ладошкой.
И почему только величество хочет избавиться от такой удивительной целительницы? Нет, не понимаю.
В том месте, где гиана бросилась на мужа рош-мах, оборотень остановилась, опустила голову к самой земле, слегка приоткрыла пасть, словно ей было недостаточно чуткого носа, и на полусогнутых лапах стала красться по невидимому для нас следу.
Постепенно она двигалась все уверенней и вскоре перешла на бег. Единственное, что ее сдерживало — это наша низкая скорость, поэтому иногда кошка останавливалась, оглядывалась и раздраженно молотила хвостом по ни в чем не повинным кустам.
Я мог бежать быстрее, но не оставлять же Унна в одиночестве, а этот здоровяк спешить ох как не любил. На его счастье гиана свила свое логово неподалеку, видно тварь рассчитывала на то, что ее рацион станет более разнообразным за счет несведущих гостей отшельника. Как оказалось — совершенно правильно.
Мягко уходящий вверх пологий, длинный холм обрывался на северном склоне неожиданными скалами из красного, крошащегося под ногами песчаника.
