Галина Ли - Своя дорога
Мы недолго с веселым удовлетворением взирали на вырывающийся со щелей дым, а потом Унн хмыкнул:
— Пошли, нечего любоваться.
Да уж, какой интерес, если огонь скрыт от взора. Это вам не пылающий дом.
По дороге к избушке Унн весело рассказывал о том, как он в прошлом году сам упокоил точно такую же вампиршу. Рядом брела Танита, и вид у нее был нездоровый. Периодически кошка вырывалась вперед и начинала хватать пастью листья или кататься по траве. Она обтиралась об нее с такой яростью, словно хотела вылезти из шкуры.
Видно оборотень изо всех сил старалась избавиться от запаха и послевкусия мертвечины.
Бедняжка, кто же заставлял так торопиться. Мы с Унном и без тебя справились бы. Что ж, значит месть не всегда лакомое блюдо.
Глава 16
Сирин встретил победителей нежити, сидя на порожке. Вид у него был еще болезненный, да и не удивительно, столько крови пустили.
Может от общей слабости, а может от нахлынувших в одиночестве тягостных дум, выглядел волшебник потерянным и грустным. Правда, узрев нашу честную компанию, он встрепенулся, расцвел улыбкой и поспешил на встречу к своей благоверной. А та, жалобно мяукнув, прямым ходом направилась к колодцу.
Через пять минут мы имели удовольствие лицезреть умилительную сцену купания огромной кошки. Чистюля-аптекарь извел все запасы мыльного раствора отшельника, превратив рош-мах в пенную гору, отливающую на солнце радугой.
Он тер ее с таким усердием, словно решил заменить пятнистый окрас подруги на белый.
Танита покорно сносила бесцеремонное обращение со свой шкурой и только недовольно щурилась, когда мыльный раствор попадал в глаза.
Сначала я не мог понять, почему оборотень не перекинулась в человека, но потом заметил, сколько удовольствия получает от этого процесса парочка, и улыбнулся про себя.
Под конец банных процедур рош-мах расшалилась и стала вести себя как обычная игривая кошка. Она ловила руку сирин, прихватывала ее зубами, охотилась за мочалкой, а под конец, так активно встряхнулась, что окатила старательного банщика брызгами с ног до головы. Так что после ее купания парню пришлось мыться.
Купался Агаи в страшной спешке, постоянно оглядываясь на дом, куда ушла перекидываться рош-мах, и явно горел надеждой с ней уединиться.
Болезненная слабость волшебника под напором любовного желания исчезла без следа.
Мы с отшельником понимающе переглянулись и по молчаливому согласию остались во дворе, а вот Морра по обыкновению всех маленьких детей, тут же побежала следом за Агаи.
Я, представив вытянувшиеся от огорчения лица влюбленных, перехватил девочку за талию, усадил к себе на колени и спросил:
— Вырезать тебе еще одну куклу?
Морра радостно кивнула. Она не расставалась с подарком отшельника ни на минуту и мысль о том, что появится вторая игрушка, явно пришлась королеве пророчества по душе. Про Таниту благополучно забыли.
Короткие, торчащие во все стороны вихры малышки щекотали мне подбородок, когда она, тихо чирикая и посвистывая, с деловым видом тыкала пальцем в выбранную Унном для нас коряжку, и без всякой обработки здорово напоминавшую человечка.
Я не великий столяр и нож привык использовать для других целей, так что кукла в итоге получилась страшненькой, но Морра осталась довольна. Она перебралась на траву, и занялась возведением для своих игрушек дома из палочек, используя меня в качестве главного помощника. Я послушно выполнял нехитрые просьбы, удивляясь, что могу получать от этого занятия удовольствие.
Унн, глядя на мои старания, добродушно хмыкнул.
— Вот уж не думал, что ты с детьми станешь возиться.
А кто думал? Меньше всего я сам.
Отвечать было лень. После возвращения накатила какая то нега. То ли это был отголосок скинутых забот, то ли общее настроение подействовало, но я только пожал плечами.
— Что тебе в них? — немного помолчав, спросил отшельник.
Второй раз пожимать плечами значило обидеть старого знакомого, пришлось признаться:
— Не знаю. Так получилось.
— Ты смотри, осторожнее.
Неожиданная забота Унна, не склонного к подобным сантиментам, заставила меня посмотреть ему в глаза. Странная тоска обесцветила радужку отшельника, поменяв ярко-голубой цвет на обычный серый.
Не договаривал и темнил мой старинный приятель, пришлось спросить самому.
— Ты что-то чувствуешь?
Он только вздохнул, страдальчески выгнул брови, утер рукавом рот и неохотно пояснил:
— Неприятности за тобой по пятам идут. Из-за твоих спутников. Которых ты уже считаешь друзьями.
Так вот что его волновало — неприятности. Да они со мной с первого выдоха, а точнее с самого зачатия. Может, наоборот впервые в жизни, какая-то цель появилась, и люди, за которых я по настоящему волнуюсь!
Эта мысль привела меня в изумление. Она рушила незримую стену, возведенную в раннем детстве, опровергала позицию — Я вам не нравлюсь, а вы мне и вовсе до одного места, будем жить рядом по принципу «ты мне, — я тебе».
Пытаясь осознать, не погорячился ли, я повторил крамольную мысль вслух, проверяя, насколько она режет слух.
— Вот видишь, — усмехнулся Унн и подытожил, — Веди себя осмотрительно и старайся следовать нехитрому совету: самая важная персона для мира — это ты сам.
Хорош советчик, на себя бы посмотрел, принимает у себя совершенно незнакомых людей, да и нелюдей тоже.
— И еще, — Унн замялся, словно ему не нравилось то, что он собирался мне сказать, почесал растопыренной пятерней затылок, вздохнул, как больной медведь и выдавил: — Ты уж постарайся больше ко мне с женщинами не приходить!
Вот так. В принципе, я ждал этой фразы. Еще одно правило, вернее не правило, а пожелание, ведь хозяин заветной избушки прекрасно понимает — если прижмет, я явлюсь к нему даже с двумя десятками женщин. Больше, пожалуй, в его доме не уместится.
— Хорошо, Унн, я постараюсь.
А что еще можно сказать?
Лес становился все гуще, постепенно превращаясь в непроходимую чащу, исчерченную во все стороны тропами.
Как же он мне надоел за восемь дней, а самое главное, восемь ночей пути! Комфортных и хорошо защищенных домов, как у отшельника нам больше не встречалось. Приют давали такие же одиночки как Унн, в основном не очень сильные колдуны. Агаи в благодарность укреплял их хижины новыми защитными заклинаниями.
Спалось всем, кроме Морры, во время таких остановок плохо, а я так и вовсе, на крайний случай, не ложился.
Слишком зыбкой и ненадежной, по моему мнению, были наши убежища. А может, мне это казалось, ведь жили в них как-то люди до нашего прихода.
