Галина Ли - Своя дорога
Слишком зыбкой и ненадежной, по моему мнению, были наши убежища. А может, мне это казалось, ведь жили в них как-то люди до нашего прихода.
Только с рассветом я заваливался часа на два, пользуясь моментом, пока народ встает и собирается в дорогу. В итоге от постоянного недосыпа и усталости мои глаза стали красны, как у вампира после сытного обеда, а голова наполнилась зыбким туманом. Тело настойчиво требовало отдыха, но проклятый лес все длился и длился!
По счастью все когда-нибудь кончается. Сегодня ближе к обеду мы, наконец, доберемся до предгорий, а к вечеру успеем подняться туда, где нас ждет полноценный отдых. Но это к вечеру, а пока приходилось оставаться настороже. Этот лес, он очень недобрый в любое время суток, даже днем.
Мне все время казалось, что за нами следят чужие глаза. Один раз даже уловил неяркие красные огоньки в густых зарослях папоротника, но они тут же погасли, едва почувствовав внимание.
Да, совсем гнилой лес, нехороший. Стволы обросли мхом и похожим на седые волосы лишайником, из грибов — только твердые сероватые наросты на соснах, застывшие грязной пеной. Птиц не слышно, мелкого зверья не видно. И бурелома много! И кроны слишком густые, плотно смыкаются над головами, превращая ясный погожий день в неприятный сумрак.
Мой маленький отряд давно притих: всех тяготил затхлый воздух и настороженная тишина. Даже лошади жались друг дружке, испугано кося на седоков и норовя сорваться в галоп.
Я бы сам с удовольствием дал им волю, да только нельзя. Давящий страх настолько велик, что животные могут совсем потерять разум и покалечиться, а то и вовсе — унести всадника в неизвестном направлении. Не хватало потом рыскать по опасным дебрям в поиске потерявшегося.
Склон постепенно задирался вверх, уводя все выше и выше. Где-то далеко впереди синел кусочек неба, даруя надежду, что скоро мы все-таки покинем эту негостеприимную чащу.
Наконец показался просвет: лошади вынесли нас на большую поляну. И хотя за ней снова маячила стена из деревьев, она уже не казалась слишком плотной и темной. Да и лес поменялся: прибавилось берез, дубов и (что особо радовало), самого замечательного и необходимого дерева в Пустоши — осин.
У меня словно гора с плеч свалилась.
Это надо же, как я, оказывается, подспудно боялся, что не минуем безбедно этот отрезок пути!
Но если я перевел дух незаметно, то Агаи своих чувств скрывать не стал.
— Ух, — выдохнул сирин, достал платок и промокнул вспотевший лоб, — Ну и местечко… Знаешь, Дюс, я думал, мы там навсегда останемся!
— Да тебе то что, — усмехнулся я, — Перекинулся, взлетел повыше, глядишь, и уцелел.
Мне кажется, волшебник даже растерялся от такой идеи.
— Ты что, правда, так думаешь?
Агаи обидело предположение, что он может бросить нас и спастись бегством.
Идеалист наивный, мальчишка, не способный трезво мыслить. А я, циник и твердокожее существо, мог бы догадаться, как он отреагирует. Придется теперь выкручиваться.
— Думаю и приказываю поступить именно так. Решай сам, где удобнее колдовать — в самой гуще свалки или в безопасности? Да и у меня станет меньше причин для волнения, а девочку мы с Танитой как-нибудь прикроем.
Резкий тон подействовал на волшебника отрезвляюще, он покраснел и отвернулся, пряча взгляд, и мне осталось неясно, прислушается он к разумному совету или поступит по-своему.
— Я думал, ты другое имеешь ввиду, — наконец буркнул аптекарь.
Правильно думал, только я в этом не признаюсь.
Сложно иметь дело с очень чувствительным человеком, вот Танита, она бы просто меня послала куда подальше и минут через пять забыла, о чем шла речь. А этот товарищ растянет волынку обид дней на пять или чего доброго примется читать мораль.
Нет уж, увольте меня от такого счастья.
Узкая «козья» тропа вела по склону пологой горы, стремясь к готовому нырнуть за горизонт солнцу. Густой лес остался позади, сменившись одинокими деревьями, вгрызающимися голыми корнями в каменистый склон.
Хорошо, что горы в Пустоши невысокие, старые, сглаженные прожитыми веками: нет ни отвесных круч, ни бездонных пропастей. Если бы не нежить, более благодатного места для скотоводства не найти: сплошные луга с сочной травой.
Предки Фирита не раз и не два предпринимали попытки вывести злобных тварей и расселить людей. Сулили взамен прощение всех грехов, свободу и обжитую землю в собственность. Находились отчаянные колонисты, уходившие целыми семьями покорять и заселять неизведанный край.
Даже не буду пытаться представить, что сталось с этими несчастными.
Не успели мы взобраться на седловину, зажатую между двух вершин, как раздалось сердитое ржание, и на перевал вынесся табун диких лошадей. Он промчался и исчез, оставив двух жеребцов, зло терзавших зубами друг друга в борьбе за власть.
В первый раз за все время пути нам встретились крупные животные. Верный признак того, что мы почти достигли места нашей следующей ночевки.
Как зачарованный я смотрел на борьбу претендентов на лошадиный гарем.
Они бились яростно: вставали на дыбы, молотили друг друга копытами, рвали холки до крови, оглохнув от ярости и не слыша нашего приближения.
Наконец один из соперников сдался, и жалобно заржав, подгоняемый победителем, умчался прочь, скрывшись от наших взоров по ту сторону склона.
— Как красиво! — восхищенно выдохнул сирин, выражая общее мнение.
Это действительно впечатляло: два вздыбленных силуэта с развевающимися гривами на фоне неба, залитые оранжевыми лучами вечернего солнца.
Ничего, скоро еще красивее будет.
Мы спускались следом за табуном. Умные животные уже давно сообразили, где могут спокойно ночевать без страха за свои шкуры, и нам оставалось только следовать за ними.
Танита возмущенно фыркала: не нравилась ей тропа, усеянная конским навозом, а Агаи тут же пустился в расспросы.
— Откуда кони?
— Да Ирия знает, — пожал я плечами, — Может, всегда здесь водились, а может это одичавшие лошади переселенцев.
— А как же они выживают?!
— Увидишь, — я не стал вдаваться в подробности, мне хотелось сделать небольшой сюрприз.
Озеро открылось неожиданно, стоило обогнуть небольшую рощицу. В его глубине отражалось синее небо с розовеющими перьями облаков.
Частично озеро скрывали деревья: из-за них не было видно маленького водопада. Зато древние клены и дубы очень красиво, подобно резной раме, окаймляли водоем. Особенно если учесть, что здесь росли в основном вирозийские клены, у которых молодая листва имела удивительно красивый алый цвет и больше походила на яркие цветы, чем на листья. К тому же стволы деревьев обвивала лиана, выкидывающая тонкие нитевидные стрелки с мелкими белыми цветами, что образовывали настоящие занавеси.
