Дмитрий Емец - Первый эйдос
Напоследок Дафна успела обменяться взглядами с Эссиорхом и безошибочно поняла, что хранителю есть что сказать ей. Интересно, получилось у него что-нибудь? Хотя поручись за нее свет, дар бы уже вернулся и она испытала бы то счастливое, невыразимое удовольствие, которое ни с чем нельзя спутать.
– Как же я хочу летать! – сказала Дафна Депресняку. – Никто не может представить как. Очень-очень-очень хочу!
Глава 10
Лучше быть тормозом, чем газом
Сам он не торжествовал победы. Ибо удавшееся дело тотчас же влечет за собой следующее; кто не хитростью добивается успеха, а честно зарабатывает его, тот даже не чувствует победы, а еще меньше опьянения.
Генрих Манн. «Зрелые годы короля Генриха IV»Эссиорх мало-помалу вновь привыкал к Москве. После прохлады райского сада пыльная июльская Москва казалась шумной и бестолковой. Он уже не верил, что мог сюда рваться, и усомнился в своем психическом здоровье.
Правда, здесь не летали катапультируемые гномы, а в кронах стриженых тополей не сидели снайперы-эльфы, однако и без них хватало назойливых звуков. Машины на забитых дорогах непрерывно гудели, точно за громадный руль засел единый коллективный психопат.
Еще весной смутно ожидалось, что летом все разъедутся в отпуска и город хотя бы немного опустеет. Ничего подобного. Москва, казалось, наполнилась еще больше, и людские массы тугими волнами перекатывались по ее проспектам, улицам и площадям.
А тут еще к Эссиорху явилась сердитая муза и постучала его крылатым костылем по голове. Эссиорх вспомнил, что уже сто лет ничего не рисовал, и ему стало неловко. Он купил холст и только-только установил его, как вдруг раздался звонок в дверь.
Эссиорх сделал неосторожное движение и опрокинул на ногу мольберт. Отступил на шаг и свалил выхлопную трубу, которая до этого момента благополучно удерживалась от падения недели две. Хромая, он добрался до двери и открыл.
На пороге стоял Корнелий – покрытый веснушками очкарик-курьер из Эдема. В правой руке он держал клетчатый чемодан, окончательно исчезнувший из магазинов в середине семидесятых годов двадцатого века и сохранившийся исключительно в медленно обновляемых запасниках Эдема. Эссиорх мысленно позавидовал стражам, которые в отличие от хранителей могли являться на землю в собственном обличии.
– Э-э… – сказал Эссиорх.
Ничего другого он произнести не успел. Корнелий отшвырнул чемодан, благополучно повисший в воздухе, и потряс ему руку. Его юное лицо выражало такую безграничную радость, что Эссиорх устыдился, что не обрадовался ему в первую минуту.
– Я отпросился у Троила связным в Нижний Мир! – выпалил Корнелий и замолчал, ожидая, когда Эссиорх упадет в обморок от счастья.
К его огромному удивлению, хранитель устоял на ногах.
– Это было непросто, – буйно радовался Корнелий. – Пришлось три дня срывать всю почтовую переписку Эдема и потерять несколько абсолютно секретных писем. Троил был в бешенстве. Это была его переписка с Прозрачными Сферами.
Эссиорх насторожился.
– Могу себе представить, – сказал он.
Корнелий замотал головой так решительно, что едва не растерял все веснушки.
– Не можешь! Я и сам не мог, пока не увидел. Пару секунд мне казалось, что Троил меня прикончит. Натурально! Но он вовремя опомнился, и вот я здесь. Ты ведь счастлив, да? У такого старикана, как ты, наверняка иссякли идеи, как сражаться с мраком, а? Признайся!
Очки Корнелия блестели так маниакально, что Эссиорх воздержался от ответа.
– Сколько тебе земных лет? Лет тридцать? Какая жуть! Да ты развалина!.. – новый связной великодушно махнул рукой, прощая Эссиорху возраст его тела.
Хранителю захотелось поймать юнца за розовые ушки и раза четыре повернуть голову в одном направлении. Он едва убедил себя повременить и посмотреть, что будет дальше.
– Думаешь, я не понимаю тебя, старичок? Понимаю и сочувствую! Это в юности трясет от страстей. Проблема возраста – прежде всего проблема отсутствия сильных желаний. Рано или поздно всякий с этим сталкивается. Ровным счетом ничего не хочется – только сидеть, смотреть на собственный пупок и медитировать. Для всякого мало-мальски хлопотного усилия приходится долго раскачивать себя кофе, сигарами, алкоголем ну и так далее… – в этом месте Корнелий подмигнул Эссиорху, мол, «знаем мы вас!».
«Интересно, он хоть знает, что такое «сигары», или так по учебнику и шпарит?» – устало подумал хранитель.
Тем временем указующий перст Корнелия взмыл к потолку. Эссиорх на всякий случай посмотрел на потолок, но ничего не увидел, кроме сидящей на нем мухи.
– И что ты предлагаешь в моем запущенном случае? – спросил он.
– Крепись, старичок! Знаешь, как заводят старый мотоцикл? С пинка. Вот и ты себя заводи с пинка. И ничего – все прекрасно работает. Сила воли – единственный бензин для машинки по имени «человеческое тело». Нет ее – некому дать тебе по затылку.
– Слушаюсь и повинуюсь! – сказал Эссиорх, мысленно прицеливаясь для подзатыльника.
К счастью для себя, юнец сменил тему. Он поправил очки и озабоченно огляделся.
– Где у вас тут стражи мрака, чтобы можно было разобраться с ними прямо сейчас? В первую очередь я намерен заняться Ареем. Он убил много наших. Его пора «закрыть».
Эссиорх поперхнулся.
– Так решил Троил?
– Что он понимает, твой Троил? Такой же дремучий, как ты, даже хуже!.. Так решил я!
– А-а-а, – с облегчением протянул Эссиорх. – Но вообще-то связной – это от слова «связь». Сражаться – дело златокрылых.
– Чушь! Никто быстрее меня в Эдеме не умеет выхватывать флейту. Златокрылым нужно шесть шагов, чтобы опередить стража мрака, мне же достаточно двух. Демонстрирую!
– Может, не стоит? – осторожно спросил Эссиорх, однако Корнелия было не остановить.
– Еще как стоит! Представь, старик, ты темный страж. Подходишь ко мне весь такой вразвалочку… «Ну что, светлый, поговорим? Что ты мне сделаешь своей вонючей дудкой?» Ну повторяй, старик!
– Что ты мне сделаешь своей маленькой ничтожной дудочкой, мелкий приставала? – с удовольствием озвучил Эссиорх.
Круглые очки Корнелия полыхнули закатным солнцем. Он стремительно вскинул руку, в которой появилась флейта и… больше ничего не произошло. Эссиорх мрачно потер лоб.
– Небольшая неполадка! А… вот в чем дело! Кажется, я зацепился мундштуком за какую-то дрянь, и он погнулся… – признал Корнелий после пятой безуспешной попытки добиться от флейты звука.
– Не дрянь, а лоб, – вежливо пояснил хранитель.
– Чего?
– Я говорю: какая-то дрянь, за которую ты зацепился флейтой, мой лоб, – уточнил Эссиорх.
