Сергей Иванов-Катанский - Техника фехтования ножом, мечем и кинжалом
Сергей Иванов-Катанский - Техника фехтования ножом, мечем и кинжалом краткое содержание
ИВАНОВ-КАТАНСКИЙ Сергей Анатольевич
"ТЕХНИКА ФЕХТОВАНИЯ НОЖОМ, МЕЧЕМ И КИНЖАЛОМ"
Введение
Будзюцу — это комплекс воинских искусств феодальной Японии. Он включает в себя «18 искусств самурая», кодифицированных в XII веке (среди которых важнейшими считались искусства владения мечом, копьем, луком и стрелами, искусство верховой езды), боевые искусства крестьян (например, владение шестом и ножом), полицейские искусства (связывание, работа с цепью, с кистенем). Совокупное число старинных воинских искусств самураев, крестьян и полиции составляет несколько десятков. Они получили общее название Кобудзюцу, или Нихон-Кобудзюцу, — воинские, или боевые, искусства старой Японии, то есть периода с 1185 по 1867 год.
ВНИМАНИЕ!
Опасно неправильное применение любого боевого искусства, в том числе и описанного здесь. Ни автор, ни издатели не отвечают за ваш выбор и за его последствия. Рекомендуем вам осторожно обращаться с любым оружием и, прежде чем заниматься новым видом боевого искусства, получить консультацию у опытного учителя.
Глава 1. Дух Бусидо
Бусидо (букв, «путь воина») основано на учении о рыцарском поведении. Это моральный кодекс самураев, со временем вошедший в традиционное поведение военного сословия.
Хотя бусидо как кодекс самураев никогда не систематизировался — ни в учебниках, ни в сводах правил или законов, его роль в японской жизни от этого не уменьшилась, а его принципы прочно укоренились в сердцах японцев.
Еще задолго до того, как бусидо стало кодексом самураев, его основные установки бытовали в японском народе. Отражение главных идей бусидо мы находим в книге «Хага-курэ».
Это название буквально означает «скрытый под листьями». Оно понималось как откровение, доступное только тем, кто может понять тайный смысл учения. Так стали называть книгу воина. Говорят, что название взято из стихотворений Сайгё, бонзы-отшельника:
При виде цветка, который живет, укрывшись под листьями,
Я испытываю такое чувство, словно вижу свою тайную любовь.
Большинство изречений, собранных в «Хагакурэ», приписывается самураю Ямамото Цунэтомо, удалившемуся от мирской суеты после смерти своего господина. «Хагакурэ» известна и под названием «Набэсима ронго», то есть «Афоризмы Набэсима» — правителя провинции Хидзэн на острове Кюсю. В японских легендах говорится: — Правители клана Набэсима отличались умом и проницательностью. В этом отношении они могут считаться образцом. Необыкновенное счастье рода Набэсима можно объяснить только божественным благоволением, которое он снискал за благочестие и добродетель своих предков». Говорят, что самураи из провинции Хидзэн не отличались роскошью доспехов, золото не блестело на эфесах их мечей, зато всем были хорошо известны их верность и мужество.
К названию «Хагакурэ» часто присоединяют термин «бусидо», и тогда все вместе японцами воспринимается как «Книга воина». В этой книге излагается идея служения и верности самурая своему господину. Сначала это относилось только к взаимоотношениям между местными феодалами и их вассалами. Феодал в те времена распространял свою власть обычно на три-четыре провинции, а нередко на несколько округов. Но постепенно идеи «Хагакурэ» внедрились в умы всей нации. Эти идеи оказались доминирующими в предвоенной Японии как противодействие усилению чужеземного влияния и нашли приверженцев в среде участников движения за возврат к почитанию местных национальных святынь.
Из истории известно, что самураи появились как вооруженная дружина местных феодалов. Это были довольно неотесанные люди. От них требовались только слепая верность господину и смелость в бою. Однако со временем этого оказалось мало. Когда военное дело стало профессиональным занятием, продвижение по служебной лестнице потребовало знания китайского языка и письменности. Постепенно самураи приобщались к сложной системе средневековой культуры. В религиозном отношении их привлекла секта буддизма дзэн, в которой они увидели возможность самосовершенствования.
«Хагакурэ», отразив взаимоотношения между господином и подданным, стала идейной основой института самураев, достигшего наибольшего расцвета в период режима Токугавы (1600–1868). В истории Японии большую роль сыграла такая черта характера самураев, как страстная жажда знаний, которая толкала на подвиги. Когда XVII век поставил перед Японией проблемы духовного порядка, самураи бросились штудировать труды китайских философов и моралистов. Когда в двери Японии постучался XIX век со своим техническим прогрессом, самураи стали во главе торгово-промышленных предприятий, сделались политиками и публицистами. Самураям было присуще чувство национального честолюбия, их всегда обуревало стремление выдвинуть Японию в передовые державы.
В «Хагакурэ» четко прослеживается вполне определенная тематика: честь, смерть, доблесть, преданность господину, самосовершенствование.
Красной нитью в «Хагакурэ» проходит идея смерти. Многие исследователи характеризуют эту идею как презрение к смерти, но скорее всего это есть презрение к жизни. Когда воин, поучает «Хагакурэ», будет постоянно думать о том, как достойно умереть, его жизненный путь будет прям и прост. В опасных ситуациях он не будет думать о том, как спасти свою жизнь, а станет неуклонно стремиться к тому, чтобы броситься в гущу врагов и встретить смерть с улыбкой. «Хагакурэ» воспитывает у воина презрение к человеку, который не добился поставленной цели и продолжает жить.
Рядом с идеей смерти в «Хагакурэ» стоит доблесть. Как следует из описания боевых подвигов самураев Набэсима, доблесть — неотъемлемая черта любого воина. Высшей доблестью самурая «Хагакурэ» полагает преданность господину. Не будь беспрекословной преданности, считали составители этой книги, не было бы никаких других добродетелей. На преданности господину в Японии воспитывались многие поколения людей. Преданность, как и все другие добродетели, основана на чувстве чести.
«Хагакурэ» поучает: «Вы можете потерять свою жизнь, но честь — никогда». Воинов призывали строго хранить свое «доброе имя». Слово самурая ценилось без всяких письменных гарантий. Самураи не давали никаких клятв — это считалось унижением их чести.
Согласно «Хагакурэ», честь не приходит к воину как дар неба, это чувство надо воспитать, а для этого необходимо работать над собой. «Хагакурэ» дает вполне определенные советы, как воспитывать в себе нужные качества. Самурай обязан был самосовершенствоваться, закалять дух и тело. Военный человек, поучает «Хагакурэ», никогда не должен обнаруживать свои внутренние переживания. Его личные потребности должны быть максимально урезаны. На людях же он должен появляться в приличном виде, поддерживая честь своего господина.
Корни бусидо следует искать в догмах конфуцианства, буддизма и синтоизма. Конфуцианство является морально-этической основой бусидо. Буддизм воспитал у последователей бусидо равнодушие к смерти. Однако подлинное его основание покоится на синтоистских культах природы и предков, взрастивших у японцев особое чувство принадлежности к японской нации.
Конфуцианство закрепило в кодексе бусвдо прежде всего верность долгу. Любой благородный муж, утверждал Конфуций (в его понимании «благородный муж» — это нравственно полноценный человек), должен в своем поведении руководствоваться чувством долга. Эта нравственная норма трактовалась им не просто как выполнение обязанностей, а значительно шире. «Благородный муж, — поучал Конфуций, — ко всему подходит в соответствии с долгом, в поступках правдив». Чувство долга увязывалось с честью, понимаемой как моральное право на уважение и общественное признание.
Кодекс бусидо предписывает исполнять долг, проявлять честь, верность, благородство и мужество. В этом сказалось влияние известного изречения Конфуция: «Видеть то, осуществления чего требует долг, и не сделать это — есть отсутствие мужества». Конфуцианство соединялось с синтоистской моралью.
Мораль синтоизма в том, чтобы познать самого себя, заглянуть в глубь своей души и ощутить божество Ками, которое там живет. Согласно синтоизму, человеку надо слушаться веления этого божества, ибо оно несет в себе зов родителей и всех предков от поколения к поколению. Своей жизнью, учит синтоизм, японец обязан предкам. Однако это только одна сторона дела. Синтоизм внушает японцу ощущение духа благоустроенности государства, охраняющего благополучие и безопасность людей. Только в таком государстве, согласно синтоизму, японца могут воспитать так, как должно; только в таком государстве могут быть вскормлены его дети. Поэтому, по синтоистским канонам, японец должен чтить повелителя-государя, от которого исходят мир, законы и порядок. Синтоизм внушает человеку троякую обязанность — почтение к родителям, предкам и императору. На этом основывается и бусидо. И хотя официальное отношение к императору изменилось, значение его как символа сохраняется.
