Максим Огнев - Пой, Менестрель!
— Рассчитываете на заступничество его величества? — спросила Аннабел. — Напрасно. Король обязан соблюдать закон. Кроме того, я не уверена, захочет ли его величество держать на службе изменника.
Гольд собрался с силами.
— Ваше величество, я не прошу о снисхождении. Если я нарушил закон, то должен понести наказание. Только поверьте, ваше величество, я действовал без злого умысла, веря, что служу вам. Клянусь в том честью воина.
Аннабел вновь опустилась в кресло. Как бы в великом сомнении помолчала.
— Хорошо, Гольд. Расскажите все по порядку.
Через четверть часа Аннабел знала о поездке Драйма и Стрелка, предполагаемом нападении каралдорцев и мерах, принятых Великим Лордом.
— Судите сами, ваше величество, — закончил рассказ воин. — Так ли я виноват.
— Хорошо, Гольд, — промолвила королева, смягчившись. — Ступайте. Я решу, как с вами быть.
Когда Гольд ушел, Аннабел сидела некоторое время неподвижно, подперев кулаком щеку. Картина случившегося все ярче открывалась ей.
— Магистр, — пробормотала она. — Услуга… Нетрудно догадаться, какая услуга…
И все же она не хотела верить. Вспомнила, как Артур в отчаянии бился на каменных плитах, сообщая о смерти Стрелка… Сколько твердил о своей вине. Нет, не мог он так лицемерить. Как смеет она подозревать друга детства? Артур сам был обманут, введен в заблуждение… И все же… Что за услугу оказал ему Магистр?
Аннабел тряхнула головой. Она должна знать наверняка.
Королева призвала Ральда, распоряжавшегося в лагере после отъезда Гольда в столицу. Любезно с ним побеседовав, Аннабел выяснила, как было найдено тело Стрелка. Ральд также сообщил королеве об отлучках лорда Артура из лагеря.
— Зачем милорд покидал лагерь?
— Неизвестно.
— Кто его сопровождал?
— Господин Драйм и королевский дружинник Альсад.
— Драйм? — переспросила королева. — Значит, рана позволяла ему держаться в седле?
— Рана? — удивился Ральд. — Его оглушили, это верно. Но ничего серьезного… Будь он тяжело ранен, разве сумел бы добраться до лагеря?
Аннабел сжала губы. Ложь Артура становилась очевидной. Казалось, можно выносить приговор. Однако Аннабел упорно продолжала цепляться за отчаянную надежду: вдруг, вопреки всему, ее друг детства окажется невиновен?
Королева милостиво распрощалась с воином. Предстоял последний разговор — с дружинником Альсадом.
…Королевский дружинник застыл в почтительной позе, но взгляд его вовсе не был почтительным. Взгляд человека, готового как к внезапной милости, так и к неожиданной опале. Вряд ли Альсада можно было смутить упреками, как Гольда. Глядя в дерзкие глаза, Аннабел спросила:
— Сколько вам заплатил Великий Лорд за молчание?
Мгновенно и без запинки, словно ждал от королевы именно этого вопроса, Альсад выпалил сумму.
Королева улыбнулась:
— Вы преувеличили ровно вдвое.
Подобие уважения промелькнуло в блестящих глазах Альсада.
— Я побоялся поставить под сомнение щедрость его величества.
— Какой же суммой исчерпывается ваша верность, Альсад?
— Ваше величество, неужто склоняете меня к измене?
Аннабел вновь не смогла сдержать улыбки. Альсад словно передразнивал ее разговор с Гольдом.
— Разве служба королеве может считаться изменой?
— Моя жизнь принадлежит королю.
— Смотрите, Альсад. Вашу жизнь легко получить у короля и даром.
Альсад мгновенно усвоил сказанное: Артуру незачем беречь опасного свидетеля.
Аннабел пришла ему на помощь:
— Возможно, вы предпочтете сами распорядиться своею жизнью.
— Надеюсь, ваше величество, вы дорого цените жизни подданных? — умоляюще спросил Альсад.
— Предлагаю втрое против названной вами суммы.
— И двух добрых коней, чтобы домчаться до границы с Бархазой, — подхватил Альсад.
Королева кивнула.
— И еще сто золотых на обустройство в чужой стране.
— Нет, Альсад. Хватит с вас полученного от господина Магистра.
Впервые изумление промелькнуло на лице Альсада: зачем королева пытается подкупить его, если все знает? Впрочем, он быстро нашелся:
— Господин Магистр дал мне амулет от дурного глаза.
— Альсад, — протянула королева, покачивая головой, — неужто вы довольствовались амулетом?
Дружинник засмеялся:
— Так ведь он из чистого золота.
— Чем же вы заслужили подобную милость?
— Ничем особенным, ваше величество. Бывают службы и потрудней. Мне было велено отправиться в столицу и привезти господина Магистра. Я это сделал. Великий Лорд выехал нам навстречу и долго беседовал с Магистром.
— О чем?
— Не знаю.
— Альсад! — возвысила голос королева. — Я плачу за правду.
— Клянусь, ваше величество. Там был господин Драйм. Он меня и на десяток шагов не подпустил бы.
— Хорошо. Что дальше?
— Великий Лорд вернулся в лагерь, господин Магистр отправился в Приовражье — это селение неподалеку… Мне наказал привезти двух его помощников, а те пусть добудут тело мужчины лет двадцати — двадцати пяти… Желательно темноволосого, лицо чтоб такое, — он принялся жестикулировать, — высокий лоб…
— Так, — беззвучно промолвила Аннабел. — Продолжайте.
— Они привезли мертвеца в Приовражье… А потом туда же пожаловал Великий Лорд. Меня в дом не пустили.
Альсад замолчал. Королева выразительно на него посмотрела.
— Тогда я подкрался и заглянул в окно, — признался Альсад с притворным вздохом. — Беспокоился за Великого Лорда.
— Понимаю, — без улыбки отозвалась королева. — Дальше.
Альсад взглянул на нее и уже без ужимок сообщил:
— Все они столпились возле тела и разговаривали. Только мне показалось, что там, на столе, лежит уже совсем другой человек. А потом Великий Лорд и господин Драйм вернулись в лагерь. Я проводил Магистра в столицу. Двое его помощников повезли в сторону лагеря умершего… Вскоре я узнал, что нашли Стрелка…
Аннабел молчала. Вот она подняла голову, и Альсад побледнел.
— Альсад, — выговорила королева, — получите деньги и скачите в Бархазу. Торопите коней, Альсад. Если вздумаете вернуться, окажетесь на виселице. Хорошенько это запомните.
* * *Аннабел распахнула окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Королева подставила ладонь снегу. Лицо ее горело. Аннабел изо всех сил уговаривала себя не спешить, успокоиться, не поддаваться гневу.
Все было ясно. Аннабел могла только дивиться: как не догадалась раньше? Но заподозрить человека в подобной низости? И кого — сына леди Арны! Не побоялся своей подлостью память матери оскорбить. Или думал похвалиться великой доблестью?
