О. Шеремет - Время надеяться
Ками всемогущий, я понимаю, почему темный эльф не хотел возвращаться. Но чем же он так разозлил демоницу?
Подруга вытащила меня из ванной, одним рывком высвободила из рубашки. Я поняла, что восковые полоски — это очень гуманно.
— Я не Кенррет!
— Заткнись, — фырчала Сессен, одной левой уложив несчастную жертву на кровать, а правой совершая какие-то манипуляции с клеймом. — Это он с тобой такое сделал? Ублюдок! Не прощу!
Ой, Давид, болтун. Отрежу ведь язык когда-нибудь и пришью обратно белыми ниточками. Ну зачем было рассказывать Сессен, что я вернулась домой в маленько избитом виде?
На самом деле, руки подруги, её острые, не всегда высокого штиля словечки — это именно то, что мне нужно было сейчас. Надеюсь только, у инфернала хватит ума не…
Не хватило. Впервые в его жизни, наверное, Алхаст вошел, не постучавшись в дверь. Вбежал. Спасибо, что дверь не развеял. И остановился, как вкопанный, остановленный звуковой волной моего голоса — не слишком впечатляющей, надо сказать.
— Уйди-и-и-и!
— Ты чего вопишь? — почти спокойно отозвалась Сессен, так увлеченная процессом исцеления, что не заметила вошедшего.
— Я не одета!
Тут демоница взглянула на эльфа, издавал боевой клик пилота-камикадзе и кинулась на беднягу с явным намерением обеспечить ему больничный на ближайшие полгода. Насколько он ни был растерян, Алхаст всё де поймал рыжую красотку под белы рученьки и усадил на свободную кровать.
— Ты с ним заодно, проклятый остроухий!
— Да замолчите оба! — несчастная жертва восстала из умирающих.
— Я вообще-то молчал, — тактично напомнил Алхаст, бледный, с алыми пятнами на высоких скулах.
— Вот и молчи. Сессен, Дарм'рисс тут не при чем.
— А кто при чем? — она кровожадно облизнулась.
— Никто.
— Ох, Лаэли, — протянула демоница, остывая. — Нельзя же быть такой доброй.
Вместо ответа я рухнула на кровать, с которой привстала, чтобы утихомирить друзей. Зарылась лицом в подушку. Не хочу никого видеть… только как им об этом сказать?
Мягкие шаги. Скрипнула кровать — это Сессен снова села рядом, принялась за прерванный процесс лечения.
— Просто вы пропали вместе, а тут ты появляешься… Лаэли, на тебе ведь места живого нет. А темный-то где?
— У него дела, — глухо ответила подушка. — Алхаст, он просил тебе передать привет. И сказать, что не знает, когда вернется.
— Ясно. Сессен, дай-ка я… а ты лучше усыпи её.
Руки подруги легли на затылок, от них разлилось сонное тепло, погружая в ласковое море света…
Поутру проснулась на своей кровати. К дьяволу учебу. Найду Инелен вечером, попрошу переписать все лекции, а потом засяду в библиотеке, чтобы догнать курс.
Голова почти не болела, остальные ушибы тоже зажили. Я протянула руку, осторожно нащупала ниточки шрамов на спине, между лопатками. Буква М. Значит, клеймо так и останется? Пусть почти незаметно, но будет при мне до конца жизни. Припоминая лекции Ринальдо по разрушающей магии: гнев и презрение людей, мой страх и боль. Это надолго.
Ну и ладно! Я упрямо вздернула подбородок.
Ночью снился какой-то бред, не иначе, навеянный пережитыми событиями. Как будто Дар не пришел, а меня всё же вели к костру. И этот путь через толпу, по булыжникам — по костям площади, сквозь строй спокойных жестоких взглядов…. И я во сне надеялась, до последнего момента выглядывала в толпе Дара. Вот-вот, еще чуть-чуть, и он появится!
Вместо появления героя пришло солнце и огрело лучами… О дальнейшей ревизии синяков я уже упомянула.
Влезла в мягкое платье. Сейчас пойду на кухню, подзаправлюсь.
В восьмигранке тихо — все на парах. Застыла на секунду, глядя на залитую магическими лучами солнца комнату: как, оказывается, я соскучилась по этим разномастным диванам и креслам, по этому камину и пушистому ковру, в котором утопают шаги. С удовольствием скинула босоножки и прошла к высокому креслу с серебристыми подлокотниками.
— Лучший студент прогуливает пары?
Алхаст заложил книгу пальцем, без улыбки посмотрел на меня.
— Что, Вик всё же загрыз какого-то студента? — попробовала пошутить. — Отчего такой похоронный вид?
— Тебе надо поесть.
Вслед за другом я поднялась на кухню, почему-то чувствуя себя виноватой. Но это чувство испарилось, когда Алхаст подошел сзади, крепко сжал меня в руках — сильных, ласковых. Носом уткнулся в шею.
— Лаэли… я больше тебя не отпущу.
— Не отпускай, — я высвободила руку, взъерошила волосы на макушке. — Знаешь, мне так не хватало тебя.
Он знал.
Какое-то время спустя я сидела на кухонном диванчике, скармливая остатки булки Червежуку и рассуждая, что ему давно пора придумать имя. Создание подпрыгивало на полу и ловко хватало кусочки выпечки. Когда булка закончилась, я отряхнула руки и посмотрела на Алхаста. Его белобрысая голова мирно лежала у меня на коленях.
— Что, теперь начнешь допрос?
— Начну, — он улыбнулся, сел рядом. Не могу смотреть на его улыбку и быть серьезной — такая она солнечная… наверное, только светлые эльфы так умеют улыбаться.
Остроухий задумчиво провел ладонью по моей щеке, встряхнулся.
— С тобой любой инквизитор забудет, о чем спрашивать надо… прости.
— Ничего. Ты ведь уже догадался, да?
— Больше никто не грешит клеймом, кроме них да скотоводов. Расскажи мне, что там было — и где сейчас Дарм'рисс.
Когда закончила пересказ злоключений — я очень старалась, чтобы это не выглядело жалобой! — Алхаст еще пару секунд задумчиво смотрел в окно. Потом его глаза, голубые, как небо осени, встретились с моими. Но было в них что-то такое, как у Дара — что заставило съежиться испуганно.
— Алхаст!
Поцеловала — будто покрытую инеем статую. Чуть прикусила нижнюю губу, потянула. Эльф вздрогнул, приходя в себя, наконец-то стал собой, прежним.
Мы больше никогда не говорили об этом.
Глава 16
ДАРМ'РИСС
Бесконечный сон боли закончился. Я унял остаточные судороги, криво — как настоящий темный эльф старых времен — ухмыльнулся. Пытки — ха! Нашел чем испугать.
Скупщик мог завладеть моим телом, заставить выполнять его приказу — к этому меня обязывал договор. Ну уж мой язык и мысли были ему неподвластны — и поэтому он уже целую вечность (так мне казалось) пытался заставить меня выговорить слово "Хозяин". Ага, сейчас, шнурки поглажу только…
Тьма, где я таких выражений нахватался?
В любом случае, то, что я могу ему хоть в чем-то противостоять, как-то подбадривает.
— Вставай, — один из рабов Скупщика пнул меня под ребра.
