О. Шеремет - Время надеяться
Обзор книги О. Шеремет - Время надеяться
О. Шеремет
Время надеяться
Что самое общее для всех? — Надежда; ибо если у кого более ничего нет, то она есть.
Фалес
Счастье — это как кокс: это побочный продукт,
его получают, когда стараются сделать что-то совсем другое.
Хаксли.
Is our secret safe tonight
And are we out of sight
Or will our world come tumbling down?
Will they find our hiding place
Is this our last embrace
Or will the walls start caving in?
(с) Muse "Resistance"
Глава 1
ЛАЭЛИ
Итак, я проиграла бой. То есть спор. Хотя, если рассмотреть это дел со всех точек зрения, сторон света, моральных положений и сутр Корана, то спор этот весьма спорный… В конце концов, узла ведь не было! Но он был.
Чёрт бы побрал диалектику вместе со всеми её диалектами.
Дар проводил меня до башни курса, остановился перед входом.
— Не бойся, я сотру защитные знаки против нечисти.
— То же мне, чисть, — поморщился парень. — Я отправлюсь домой.
— Но ведь… Сессия через три дня.
— В Митерехе я не буду лицезреть твою физиономию — восстановлю душевное спокойствие.
— Какое-какое спокойствие? — невинно поинтересовалась я.
Ладно, строй из себя суслика, грызи гранит науки.
Большинство однокурсников вернулись в универ — как же, завтра ведь Зимний бал — сладкая конфетка перед большим и горьким хреном… то бишь сессией. Кенррету, конечно, не до конфет, бережёт свой кариес. Обидно всё-таки.
— Лаэли-и! — на меня повесилась Сессен.
— Ыть, — сказала я, лёжа на полу под тушкой демоницы.
— Что? — она привстала.
— Ты не мотылёк, говорю.
— Э… с тобой всё в порядке? — девушка опёрлась подбородком на кулак, поставив локоть мне где-то в районе ключиц. Я с тревогой услышала какой-то подозрительный звук.
— Хрусть, — пожаловались рёбра.
— Ой, ты же человек, — опомнилась подруга, поднимая меня с пола и нежно встряхивая. — Ты как?
— Как блинчик с мясом…
— Это ещё ничего. Вот если бы без мяса, то есть совсем без начинки — то есть если бы вся начинка вытекла…
Пока она продолжала путаться в кулинарно-анатомических подробностях, я развернула несколько мягких ирисок и левитировала их в рот демонице.
— Кушай, дорогая. Нет-нет, не надо благодарностей!..
Вечером мои соседки по комнате некоторое время воевали за место под солнцем лампы — перед зеркалом — потом тёмная эльфийка ретировалась, сквозь зубы желая нашей инферналке получить в мужья Вика. Сессен с довольным видом принялась одёргивать складки на своём макси-поясе — простите, мини-платье, пожёвывая ириски, когда ей вдруг пришло в голову наконец-то взглянуть на меня.
Всё время дружеского поединка я провела, комфортно устроившись под защитным куполом, с книжкой и годовым запасом яблок.
— Лулу, а почему ты не собираешься?
— Я не пойду.
— Что-о?! Да как ты смеешь? Меня ведь Эрик пригласил!
— А я тут при чём? — я улыбалась во все клыки: да, демоница наконец-то завербовала нового поклонника. Интересно, как скоро ей наскучит бревноподобный человек-тень?
— Ты должна ЭТО видеть
— Я Эрика каждый день вижу.
Она бухнулась рядом со мной на кровать, которая прогнулась и слегка заскрипела. Надеюсь, там нет Эммы или ещё кого-нибудь… Или — надеюсь, что есть?
— А Аспид?
— Скажу, что голова болит, или что надо чёрную метку для Зелинды делать или… впервой что ли отмазки придумывать.
— Лаэли! — взмолилась подруга. — Ну пойдём, пожалуйста!
— Сессен, — я строго воззрилась на неё, отложив "Повадки василиска", — не веди себя как… как я.
Она с силой закусила губу, уставившись в одну точку, начала нервно дёргать ногой, обутой в туфельку размера на два меньше. И тогда до жирафа дошло….
— Ты боишься…
Она молчала.
— Сессен, да ты ведь влюбилась!
Она ещё яростнее дрыгнула ногой — и туфля, описав крутой вираж и выполнив мёртвую петлю, приземлилась в террариум, где я уже месяц пестовала яйцо, снесённое петухом(1).
— Крак, — сказало яйцо.
— Цензура! — сказал я. — Пойду, только не шевелись, пожалуйста, я ещё жить хочу.
Туча мглой онъа кроет, вихри снежные крутя — то, как вихрь, он вдруг завоет, то заплачет, как… крокодил. Ворчание Аспида портило и без того нешоколодное настроение. Видите ли, и лицо у меня бледное, и зубы чёрные! Сколько не объясняй, что это — обычный ритуал охагуро (2), и что танцевать я не могу (кимоно мешает), и парик не сниму (ибо рыжие волосы — неприлично), и разговаривать тоже не могу (не помню, что уж там за объяснение придумала), всё равно недоволен!
В общем, я славно повеселилась, посвящая опостылевшего кавалера в таинства красот средневековой Японии. Сессен по-партизански скрывалась в углу с Эриком, Инелен радостно прятала укусы на шее с помощью глубочайшего декольте — отвлекающий манёвр, надо полагать… С потолка медленно падали звёзды — и это был единственный приятный момент.
Прекрати ныть! — прикрикнула я. — Отрави Аспида и наслаждайся жизнью…
К нам подплыл Януш. Он некоторое время с сомнением рассматривал мою оштукатуренную мордочку, потом осторожно поинтересовался, не в родстве я с египетскими мумиями. Пока Апсид раздумывал, стоит ли вступаться за мою поруганную честь, мы с Янушем успели уединиться за колонной из искрящейся плазмы — якобы разобраться с моим генетическим древом.
— Рада тебя видеть, зубастик! То есть ДЕЙСТВИТЕЛЬНО рада.
— Я тоже, — вежливо отозвался вампирчик. — Лаэли, сегодня вроде не маскарад, почему ты в костюме пугала?
— Потому что гуляю в полночь, — туманно пояснила я. — Рассказывай, рассказывай, как провёл каникулы!
— Ну… потом об этом, хорошо? Мне надо бы с тобой поговорить. Придёшь в Башню Чёрного Дерева, как всегда? Пожалуйста.
У него был такой умоляющий вид, будто я не торчала в этой башне каждое полнолуние, спаивая упырька успокоительными настоями…
— Хорошо, давай в полночь, как всегда. Стоп! Ты узнал, о чём я просила?
Януш приободрился, поправил очки указательным пальцем.
— МУМИ был основан около трёх тысяч лет назад. К тому времени четверым основателям было примерно по две тысячи лет, Сетху — чуть больше сотни.
Киму и Зелинде сейчас пять тысяч. Значит, Во время основания универа…
— Они точно все погибли?
В поведении хранилища знаний первого курса проявились признаки беспокойства.
— Я не уверен, Лаэли. Кажется, после такого ритуала, как создание Философского камня, выжить невозможно.
— Кажется, да… — проговорила я задумчиво, скорее самой себе, чем милому потомку Дракулы. Мне/Хаосу очень… очень интересен философский камень. Погибли ли великие маги-основатели? Зелинда и Ким. Равно — Ран и Артур? Кто же тогда остальные трое? Вопросов много — слишком.