Любовь Колесник - Витязь. Содружество невозможных
— Я желаю, — рявкнул Тайтингиль, — уничтожить тебя! Убрать отсюда, чтобы жадные твои лапы никогда не касались мест, где живут светлые народы! Желаю!
— Светлые народы, — иронично молвила Цемра; голос ее тек, обволакивал, почти ласкал, почти… — Эльф, не все народы светлы. Многие из них были искажены еще задолго до тебя. Ты что же, вступишься за них всех?
— Народы все созданы Творцом. И я вступлюсь за каждую жизнь! — отрезал Тайтингиль, снова воздевая меч.
Ударил.
И вздрогнул.
Под его клинком на полу корчилась Ирма.
Ее грудь была рассечена, и багрянец бил из длинного пролома в ребрах густыми толчками. Из уголка рта тоже текла темная кровь, темная, неостановимая. Глаза, не подведенные тайными женскими красками, смотрели беззащитно, губы дрожали, не в силах сказать никаких слов.
Ирма…
Эльф невольно ослабил хватку на рукояти. И тут по его острым ушам ударил неистовый вопль оруженосца: Котяра увидел, как Тайтингиль обмер перед членистоногим ершистым мраком, и заорал откуда-то из угла, споро прыгая по стопкам гипсокартона прочь от созданных паучихой призраков:
— Не верь, светлейший, это обман, не ве-е-ерь!
Тайтингиль решительно отмахнулся мечом от морока, вдохнул воздуха. И начал протяжно выпевать заклинания, столь же древние, сколь и он сам, взятые прямо от нот и мелодий сотворения, которые выдыхал Создатель, но…
Миг — и под острием клинка уже не Ирма. Не Ирма.
Среброволосая дева, стройная и сильная, воительница и целительница, принцесса, готовящаяся стать королевой, прекрасная юная Тиа, помолвленная с Тайтингилем в незапамятном далеком прошлом, пригвожденная его клинком, набитым древними рунами — умирала. Корчилась на мече своего златого возлюбленного и растерянно, беззащитно глядела ему в глаза — голубыми, сияющими очами.
Тианель…
Тайтингиль и Тиа встретились единственный раз, и наутро, после длинной — рука в руке — прогулки у озера, пришли к королю Оллантайру, отцу ее. Тот выслушал влюбленных и дал свое согласие породниться с Домом Золотой Розы и прославленным витязем. Чуть позже.
Они согласились легко. В конце концов, и сотня лет — мгновение в жизни эльфа. Тайтингиль мог подождать. Мог. Он принял мнение великого короля и покинул его земли сразу после того, как объявили о помолвке. Тогда, пред ликом Оллантайра, он единственный раз коснулся уст Тиа.
Во второй раз он увидел ее уже вот так — убитую грубым чужим мечом, пригвоздившим ее нежное тело к плоти Эалы.
Теперь он стоял, точно так же вбив в ее живот собственный меч, и был не в силах двинуться.
Ирма.
Тиа.
— Бляха муха-а-а! — орал Котик. — Витязь, очнись, бей! Не останавливайся-я-я!
Эльф тяжело мотнул головой, плеская золотом волос. Сжал ладонь на рукояти, с силой выдернул меч и снова тяжко ударил, разрубая тело прекрасной эльфийки. И с оторопью увидел, как дивный морок рассыпается, разбегается сотней мерзких черных косматых пауков.
Он вдохнул еще спертого, смрадного московского воздуха и низким, дрожащим от гнева и боли голосом запел, выдыхая нужные ноты. Ноты, противостоящие тьме, убирающие искажение, возвышающие дух. И само солнце пришло на помощь и залило огромный холл косыми лучами, высветив детали — тающих противников, клочья плоти, мятый темный силуэт поверженного, разметанного жениха Цемры на пыльном полу, жгуты и скрутки паутины, скелеты пожранных людей и тела тех, кого паучиха приготовила на свадебный пир…
— Ты пожалеешь, — доносилось отовсюду, вибрировало в висках эльфа, мешало петь, — ты пожалеешь, ты пожалеешь, ты пожалеешь…
В глазах вставала тьма, пусть на краткий миг, но вставала. На запястье лопались драгоценные обереги, завязанные на шнурок в разное время мудрейшими из эльфов, созданные для него теми, кто верил в его цели; обереги света и искреннейшей любви, преданности, надежды. Бриллианты, изумруды и сиятельные сапфиры, несшие высшую духовную суть, отдавали свои силы и гибли, рассыпаясь песком. Серебряный кинжал, вбитый в сгусток тьмы, истлел и распался клочьями.
Кольчуга, заляпанная зеленоватым ядом, дымилась на витязе, но он не останавливался более.
Цемра шныряла вокруг, не забывая о двергах и Котике, и не давала снова остановить себя. Это было древнее чудовище, перворожденная женская суть, созданная не двуединой, а единственной — и потому вечно ненасытной, вечно ищущей идеального партнера.
Идеальный партнер теперь валялся изломанной, сплющенной куклой на полу, а Цемра, преображаясь в темную энергию, атаковала.
И настал миг, когда ни дверги, ни Котик не сообразили, что же произошло — пелена мрака широким крылом легла на измученного витязя, охватила его; Тайтингиль вскрикнул — как кричат от сильнейшей боли, и в единый миг, намертво вцепившись в противника руками, выпал вместе с дымным силуэтом паучихи из окна, выронив меч.
Словно тренькнула, разрываясь, толстая гитарная струна.
Все на этаже преобразилось.
Только что здесь было логово чудовища, чуть ли не тронный зал старинного замка; но лопнули тенета магии Королевы Хаоса, делавшей этот этаж недостройки незримым, и реальность проступила сквозь волшебную пелену.
Просто бетон, просто разбитые по периметру окна и светильники; пыль, тающие на глазах остатки белесых паутин и людей, копоть и грязь — вот только что призраки сражались, жили некоей жизнью, и вдруг это лишь горстки костей и иссушенные черепа, выбеленные до фарфоровой тонкости.
Котик метнулся к самому окну и взвыл, отчаянно балансируя — светлейшего видно не было.
Тридцатый этаж.
— Орк! — рявкнул Абрам. — Двое двергов убиты. Сейчас здесь будет местная охрана, придет на шум, мы больше не скрыты завесой магии. Что бы ни произошло — нам надо вниз. Зачисть, поторопись.
И Котик жег из плазмотрона паутину и хрупкие, почти бумажные кости еще вчера живых людей, жег и подвывал, едва слышно, кусая губы, давя в себе тонкий, стыдный, жалобный звук.
Оставшиеся дверги споро вытащили туго свернутые страшные мешки, черные, плотные. Забрали своих и в третий поместили несостоявшегося супруга Цемры; на полу, где он лежал, осталось широкое пятно темнейшей, глянцево блестевшей крови.
— Витязь должен был поступить так, — сказал Абрам, трогая рукав Котова. — Орк… он знал, на что шел. И я не ощущаю присутствия паучихи более. Не ощущаю. Витязь победил. Мы… живем.
Глава 12
ПРИНЦЕССА
Бесконечные этажи вились изломанной спиралью. Котик нес нетяжелое тело в черном пакете и утробно постанывал, не веря в происходящее. И что? Теперь — что? Когда — вот так?
