Леонид Порохна - Сказка про Ваньку
— Отсюда не выйдешь, не узнаешь. Братья приедут, устроят тебе свадьбу. Я тут досочку подломил, только сено разрой, а там беги к запретному лесу. Да не жди, дурак.
И стихло. Ванька прислушался: на дворе копыта застучали, заговорили Братья, показалось Ваньке, не по-доброму. Сердитые. Тут Ванька за сено взялся.
Проскочил задами, мимо баньки, через речку, бугор, ко второй речке, которая в обратную сторону течет. Куда Сторож ходить запретил. Речка оказалась бурная, а ход через нее — один: посредине стоял камень, покачивался. Ванька засомневался, ступать было боязно. И как раз Братья зашумели издалека, пропажу обнаружили. Ванька примерился, прыгнул на камень, тот перевернулся, рухнул беглец в воду. И не видел, что проводили его из кустов внимательные глаза. Когда парня понесло, ударяя о камни, через голову переворачивая, из кустов вылез мужик. Знакомый, из Ванькиной деревни, Митрием звать. И побежал в другую сторону, пригибаясь, чтобы никто не видел.
А Ваньку несло тем временем, поток сильный, не выгребешь, поколотило его на перекате, потом вода вспенилась, швырнула парня вперед и вверх, полетел неведомо куда. Водопад.
В темном лесу, в заводи прибило Ваньку волной к берегу. Голова под водой, волосы — поверху. Тут бы и сгинул, но потянулись к нему чьи-то руки, взяли за плечи.
Когда беглец очухался, светило солнце, рядом горел костерок, над которым сушились его, Ванькины, порты. Парень от удовольствия обратно глаза закрыл, повернутся на бок, но заснуть не вышло.
— Вставай.
— Не буду, — ответил Ванька, не открывая глаз.
— Ну лежи тогда, а я пошел.
У костра сидел, улыбаясь, детина. Тот самый, переросток.
— Слушай, — сказал Ванька. — Ты меня выпустил? Звать-то как?
— Пронька.
— А я — Ванька. И совсем я запутался. Что тут происходит, знаешь?
— Да ничего…
— Ничего «ничего»…
— По дороге расскажу, а сейчас лежать некогда. Пошли.
— Куда?.. — безнадежно протянул Ванька.
— Туда…
Ванька сел:
— Ты, значит, знаешь, куда?
Пронька усмехнулся, но невесело:
— Туда, куда ж еще? Тут все пути — в одну сторону, а лежать будем, могу и не рассказать, помешают.
И пошли. Места вокруг лежали красивые, чистые, лужки, перелески, речушки вьются. Пронька дорогой рассказывал:
— Девка, которую ты из бани вывел, — проклятая. Бывает, в колыбели когда скажет мать, «чтоб тебя», мол… Проклянет, одним словом… Или по другому какому случаю, выходит, что проклятый. Девка в бане и жила всю жизнь, выросла там, только видно ее не было, невидимая. Братья давно думали, как от нее избавиться, да не выходило.
— А старуха при чем?
— Я же говорю, проклятая. Получается, вроде как дочка ее, Старухина. Ну и Братьям непокой: со старой ссориться нельзя. Беда…
— Чего ты заладил: тут беда, там беда?…
— Что делать, — вздохнул Пронька, — тут везде…
Шли дальше. Солнце — поверху, трава — понизу. Пронька говорил:
Бежать сюда, в запретный лес, надо было, потому что там везде — Братьев земля, куда ни беги, сам сыщешься.
— А здесь чья?
— Увидишь, если дойдешь.
— Слышь, — спросил Ванька, — а чего ты в портах теперь? Там без портов был.
Пронька покривился, ответил нехотя:
— У меня припасены были.
— Не обижайся, мне непонятно было, и все. Странно тут…
— Странно… — согласился Пронька.
Ванька спустился к ручейку, протянул руку воды зачерпнуть, но Пронька остановил:
— Погоди, дай посмотреть.
Спустился к воде, осмотрел вокруг:
— Нельзя ее пить.
— У тебя все нельзя.
— Осенняя…
— Я пить хочу!
— Хоти дальше. Осенняя вода, нам с тобой рано ее пить, поживем еще. Видишь, листья желтые.
И правда, в воде плавали желтые листья, и рядом, на кустах, те, что к ручью ближе, тоже желтые.
— А летняя бывает? А зимняя?
При последнем слове Пронька быстро вокруг глянул:
— Тихо ты, беду даром кликать… Не поминай, всякая вода бывает.
А сам вниз уставился, лицо вытянулось. У воды след выдавлен, копыто, кованое. Его Пронька испугался по-настоящему.
Двинулись - быстро, почти побежали. Пронька все время оглядывался, держался к деревьям ближе, хоть ничего особенного видно не было. Ваньке беспокойство передалось:
— Куда идем-то?
— Толком не знаю, я не дошел.
— Но ходил?
— Ходил, — ответил Пронька, схватил попутчика за плечи, бросил под кусты.
Ванька хотел зашуметь, да Пронька ему рот зажал, указал в сторону. За рекой, за молодым леском высился небольшой холм, а на вершине его стоял верхом воин. В кольчуге, с копьем в руке; шлем, отброшенный на спину, висел на ремне, открыв белые волосы. Конник внимательно осматривал округу, медленно поворачивалась голова, глаза цепко перебирали кусты и низины.
— Началось, — прошептал Пронька.
Глаза конника в это время подобрались к их укрытию; Пронька вжался в землю, скривился весь, но пронесло, не заметил воин, голова ушла дальше. Пронька задышал наконец. А на холме появился еще один, пеший лучник. Неприятная пара медленно двинулась в сторону.
— Так, — сказал Ванька. — Сматываемся.
— Куда? — тоскливо отозвался Пронька. — Тут одна дорога.
— Куда?
— Туда, — показал Пронька вслед воинам. — Больше теперь некуда.
— Теперь, это почему?
— Говорили тебе Братья, за речку не ходить? Перешел — все.
— Погоди, ты меня сюда затащил, а теперь у тебя дороги нет?
— Я — тебя? Меня Братья в сарай посадили? Я убежал? Им на своей земле и руки за тобой тянуть не надо, сам влезешь, только пальцы расставят. Другой дороги у тебя не было, а вышел — иди, И потом, ты ведь не к Братьям шел, тебе надо было сюда, я знаю. Зачем шел?
— Не знаю.
— Я тоже не знал, когда пришел. Да и теперь не очень-то знаю. Но мне пройти надо, — Пронька был серьезен. — Иначе до конца дней буду рыбку с пацанами ловить. Братьям на обед. Понимаешь? Я ведь ровесником тебе пришел, а теперь видишь какой? Я не дошел.
Помолчали.
— Что за дяди-то были? — спросил Ванька.
— Стража. Дальняя застава.
— Кого ловят?
— Нас.
Перекусили наскоро, Пронька крошки собрал, в карман сунул. Пошли с опаской. Добрались под деревьями до лужка, осмотрелись. Нет никого. Только на чистое место выходить, показались на другой стороне те же стражники, идут медленно, к лесу присматриваются. Парни тихонечко в кустах легли, смотрели, что происходит на той стороне большой поляны. Стражники двигались настороже, лучник ступал нарочито уверенно, а потом вдруг прыгнул в сторону, освобождая коннику путь, тот бросил лошадь в лес. На ближнем дереве встряхнулись, заходили ветви, кто-то прыгнул на землю. Через несколько мгновений конник выскочил из леса, перед собой он гнал парня с котомкой. Тот, что было сил, рванул по траве, но скоро конник перерезал ему путь, сзади поспевал лучник.
