Алексей Будников - Огниво Рассвета
— Я сказал, ботинки.
По гладким вискам маленького человека побежали струйки пота. Непонимающая толпа в немом ужасе воззрилась на отливавшую лунной лазурью сталь листовидного наконечника.
— Делайте, что он говорит, — наконец, выдохнув, сказал хозяин. Наемники, чуть ли не вприпрыжку, принялись стаскивать с ног обувь — на землю гулко посыпались засапожные ножи.
Я слегка коснулся острием едва выпиравшего, подрагивавшего кадыка торговца.
— Что, и мне тоже? — последовал глупый вопрос, на который торговец и без того знал ответ.
Не дождавшись от меня никакой реакции, если не брать в расчет укоризненного взгляда, он, тихонько прицокнув, слегка наклонился, сдергивая чеботы за пяту и вынимая из них толстенькие ножки в полосатых гольфах. Как ни странно, никакого потаенного оружия за голенищем спрятано не было.
— Ты, — указал я пикой в сторону случайного наемника, — сходи, проверь, что там с кучером. И повозку возврати… Ах да, и не забывай! — Уже готовившийся уйти парень остановился на оклик, его обеленное страхом лицо обернулось на меня. Нос моего оружия показательно ткнул в сторону холма. — У меня много глаз.
* * *Присмиревший конвой удалось повязать с легкостью, без каких-либо инцидентов. Используя уже отработанный за многие годы моей «карьеры» навык, мне не пришлось прикладывать свои руки напрямую: сброшенные ремни сами, по моей указке, взмывали в воздух, застегивались и, для пущей надежности, крепко-накрепко заплетались в узлы на отведенных за спины запястьях. Неугомонный купец, правда, при сем процессе принимался шипеть и бубнить что-то вроде: «ты не знаешь, с кем связался», «я это так не оставлю», «скоро твоя голова окажется в корзине палача» и прочее бла-бла-бла, которое могло бы оказать должное влияние только на мальчика-карманника. Но когда я слегка перетянул узел на его пухлых ручонках, торговец-таки прикусил язык, и до сих пор сидел ровно вместе с остальными, так же бесхитростно глядя в землю.
Покончив с ритуалом обезвреживания, моя персона приступила к самой приятной части рутины налетчика — сбору наживы. Первым делом я решил прошуршать мошны, коими были обшиты узы моих пленников. Добыча оказалась невелика: среди монет редко попадалось серебро, в основном мелкономинальная бронза, которая тут же падала на дно моей прихваченной с холма котомки. Разумеется, ни о каком золоте речи не шло — откуда у простых и явно не самых востребованных наемников взялось бы такое добро? Также, бывало, мои пальцы натыкались на разные диковинные, но довольно безвкусные колечки, броши, амулеты, статуэтки… Наверняка они служили своим владельцам банальными оберегами, и на подобную собственность мне не позволяла позариться моя еще не вконец сгнившая воровская совесть. Впрочем, этот защитный фетиш был явно бракованный, иначе бы его владельцы не сидели сейчас, связанные по рукам на какой-то неизвестной опушке, а бесстыдный налетчик не копался в их вещах.
Одна из таких игрушек, восьмидюймовая облупившаяся бронзовая фигурка Дорегара[2], от которой исходил приятный, но не навязчивый аромат сирени, заметно тяготила мою руку, отчего где-то внутри возникало неприятное ощущение стянутости, окаменелости сухожилий. Чего и говорить, недавний магический трюк не прошел безнаказанно для организма. Я чувствовал небольшую усталость, напряженность и дрожь в мышцах. Больше остального мне сейчас хотелось беззаботно улечься на источавшую легкий морозец траву и придаться непродолжительной восстановительной дреме. Однако, в связи с творившимися вокруг меня обстоятельствами, позволить себе подобную вольность я, само собой, не мог. К тому же голову отяжеляли опасения по поводу сотворенной мною волшбы — кабы ее не учуяли в Певчих Лугах. За подобные неразрешенные акты колдовства, тем более не входящему в луговничью братию магу, грозило серьезное разбирательство, по итогу которого провинившегося ждала самое малое сырая темница где-нибудь под Малласом на ближайшие лет двадцать. Впрочем, в моем случае столь мягкого решения ожидать не стоило, так как магия творилась преднамеренно и отнюдь не во благо человечества. Оставалось лишь надеяться, что этот жалкий инцидент пройдет мимо остроносых Луговников, как всевечно происходило с более мелкими моими пакостями, навроде того же воспламенения свеч.
Пробираясь меж поникших головами конвоиров, попутно подбирая малодушно брошенные ими мечи и копья, я двигался к, пожалуй, главной своей добыче. Свалив перед фургоном оружие — кстати, не столь плохой выделки, каким оно показалось мне поначалу — и котомку с остальными прикарманенными трофеями, я опустил скрипучую перегородку, взобрался на дырявое дощатое дно, под низкие брезентовые своды.
Момент с подъемом испуганной лошадью носовой части повозки не пошел на пользу внутреннему убранству. Всюду неухоженными комьями валялись различные ткани, в углы забились потрескавшиеся бутыли с жидкостями, пол усеивала выпавшая из раскрывшихся мешков провизия: картошка, головки чеснока, яблоки, груши, мясо, пряности. Однако, личные вещи сопровождавших фургон, как мне уже довелось заметить, хранились снаружи, подвязываясь мешками по бокам повозки, словно балласт на воздушном шаре. Вероятно, не хотели ненароком повредить товар своим барахлом. Что же, теперь за сохранность груза придется беспокоиться мне.
Фургон явно снаряжался в долгую дорогу. Хотя, как иначе? Ближайший город в трех десятках лиг к югу. Впрочем, будь он даже за этим молегом, все одно, пускаясь путешествовать на север не стоит пренебрегать излишним провиантом и одеждой. Кто знает, что может произойти в пути? Бывало, природа даже ранней осенью умудрялась преподносить скитальцам неприятные сюрпризы, вроде затяжных дождей, от которых немудрено промокнуть до нитки и недюжинно замерзнуть, что потом рискуешь, самое малое, месяц у знахаря отхаживаться.
Основным, если не единственным товаром в повозке был всевозможный текстиль. Шелк, хлопок, атлас, сукно, бархат, фанза, ситец, даже флер, который подходил, разве что, на пошив наплечных платков для красавиц-южанок да на тюли в особняки их ухажеров. Вся ткань весьма недурственного качества, но… откуда она? Тракт, по которому шел фургон, вел в старые и дюже далекие шахты, что уже с десяток лет как заброшены. Товарные повозки не езживали по этим колдобинам незнамо сколько лет… Стало быть, лысый пройдоха решил не идти на риск, пуская свой фургон по основной дороге, особенно с такой-то охраной, а променял скорый путь напрямик на более многовременную поездку и условную безопасность? Что же, обмен более чем равноценный, учитывая поднявшийся в эти предзимние месяцы ажиотаж среди представителей моей профессии к трактам, ведущим из центра в Виланвель. А в том, что этот торговый ход брал свой исток именно в пристоличных городах, я уже нисколько не сомневался. Ведь мастерских, что работают с таким материалом здесь, в наших морозных землях, нет. Тем паче, что второй и последний город области, Достен, стоял северо-западнее, в то время как фургон пришел с востока. Совершать подобный крюк было бы бессмысленно даже для самого трусливого купца королевства. А из южных городов сюда испокон веков ни один обоз не захаживал. Все держали путь исключительно в центр и ни лигой выше.
