Дария Дмитраш - Хранители равновесия
Но всё это будто бы совершенно не трогало могучего зверя. Он был расслаблен, но в то же время напряжен. Под лоснящейся здоровьем и силой шкурой перекатывались могучие мускулы, выдавая готовность в любой момент дать отпор всякому, кто встанет у него на пути.
Вожак же словно закаменел, сквозь прищуренные глаза наблюдая за Алцэсом, пытаясь просчитать, понять, что будет творить дальше этот сумасшедший.
— Агвантибо, — в оглушающей тишине сказал Алцэс, поймав взгляд своего вожака и самого лютого врага. — Я обвиняю тебя. Ты попрал вековые традиции. Испугавшись, что мой клан не будет послушен твоей воле, ты совершил два неудавшихся покушения на меня. Ты позволил клану Крокута охотиться на моей территории. Ты хотел уничтожить нас.
— Ложь, — рыкнул вожак, выпустив когти, оставляя на камне глубокие отметины.
— Так докажи это! Сколько можно уклоняться от моего вызова? Как долго ты хочешь действовать исподтишка? Пускай давние традиции рассудят, кто прав, кто виноват.
Битва уже началась. Битва воли, силы духа. Два матёрых хищника стояли неподвижно, впившись друг в друга взглядами. Они походили на две каменные статуи. На их спине не дрогнул ни один волосок. Воздух застыл в их лёгких, и только глаза казались живыми. Они светились в полумраке и те немногие, кто осмеливался посмотреть в них, отступали на шаг, столь яростной силой веяло от этих молодых самцов.
Но обвинения Алцэса были неслыханными. Главы и старейшины кланов, стали тихо переговариваться. Остальные тоже последовали их примеру. И вскоре своды пещеры наполнил возмущенный гомон.
Агвантибо понял, что избежать схватки не получиться. Что его просто не поймут. И если он сейчас отступит, то вскоре его сместят с поста с позорным клеймом.
— Я принимаю твой вызов, — наконец изрёк вожак, спрыгивая со скального выступа. Алцэс обозначил довольную улыбку. Он не сомневался в своей победе.
И только Каракал, не смотря на шок от происходящего, заметил, что вожак внезапно перевёл свой взгляд на Крокута, клан которого располагался в соседнем секторе, и, глядя на него, полуприкрыл веки. В ответ глава клана предвкушающе ухмыльнулся.
* * *— Ты врешь, — выдохнул Эдельвейс.
— А смысл? — флегматично пожал плечами провидец Дурман. Злиться сил у него уже не оставалось.
— Ты всегда недолюбливал меня и мою дочь! — истерически взвизгнул правитель.
— Не спорю, — согласился Дурман. — Хотя девочка в этом совсем не виновата.
— Ты… — прошипел Эдельвейс.
— А я тебя предупреждал, — грустно сказал провидец. — Скажи ка мне, друг любезный, на каком основания ты, твой отец, твой прадед и пра-прадед вот уже многие тысячи лет правят нами, феями.
— Издеваешься? — нахмурился Эдельвейс.
— Нет, хочу напомнить. Так уж было записано в книге судеб, что в каждом поколении в вашей семье рождаться ребёнок, душа которого тесно переплетена с новым или чрезвычайно редким видом цветов. Это должны быть чистые, незамутнённые создания, само присутствие которых наполняет окружающий мир светом. Они как новорождённые младенцы, которые не познали ещё пороки и соблазны этого мира.
— Зачем ты мне цитируешь книги?! — закричал правитель.
— Считалось, что раз родители могут произвести на свет и воспитать столь чистое создание, — проигнорировал Дурман эту бестолковую вспышку гнева. — То более достойных кандидатов на роль лидеров, указующим перстом дающим направление развития нашей молодой расы, и быть не может. Ты очернил своё право! — внезапно взревел Дурман, вперив в Эдельвейса полный гнева взгляд. — Ты потакал всем капризам своей дочери. Это, изначально чистое существо, заблудилось в лабиринте своих пороков и эгоистичных желаний. И вывести её из него не представляется возможным!
— Не смей!
— Молчи, — прорычал провидец. — Из-за твоей глупости и недальновидности наш мир находиться на грани катастрофы. И за эту НАШУ ошибку каждый заплатит свою цену. Я думал, у нас есть ещё четыреста лет. Я думал, что успею всё исправить. Я был наивен. А теперь.
У правителя Эдельвейса в ужасе расширились глаза, в груди застыло предчувствие беды. Он пискнул от страха, попытался подняться со стула, но взгляд Дурмана пригвоздил его к месту.
— Ты исполнишь свой долг. И Лили тоже. Возможно, это всего лишь отсрочит неминуемое, но даже несколько дней выигрыша во времени может спасти всех нас. В течение недели вы соберётесь, и отправитесь навстречу своей судьбе. И ты пойдёшь с ней как единственное существо, которое по-настоящему любит и ценит принцессу. И я бы не стал гарантировать, что вы вернётесь обратно живыми.
* * *Каракал и раньше знал, что мало кто может сравниться в скорости, силе и выносливости с его сородичами. Во время охоты никто не мог уйти из-под клыков и когтей стремительных хищников. Но ещё ни разу он не видел бой своих соплеменников. Бой в полную силу, на пределе возможностей.
Одно мгновение, несколько стуков сердца, два величественных вождя стояли друг против друга, вздыбив шерсть на загривке. Всего мгновение, и его отец оттолкнулся от земли, словно пружина. Алцэс ринулся в сторону врага с такой скоростью, что контуры его тела размылись. Но вожак был готов к нападению. Он пригнулся, пропуская соперника над собой, и сделал гигантский прыжок в сторону, наращивая дистанцию, чтобы было место для разбега. А в следующее мгновение бросился на врага уже он, целя когтями в горло. Но Агвантибо промахнулся тоже, приземлившись в метре от Алцеса, и тут же припадая к земле, чтобы уйти от ответной атаки. Задние ноги оттолкнулись от земли, наращивая скорость. Вожак хотел подловить соперника в момент приземления.
Так они и танцевали. Не проронив ни звука, стремительно, словно лиловые молнии, еле заметно для глаза. Казалось, они совершенно равны по силе и умениям. Каракал нервно повёл ушами, сердце сдавила тревога. Но в то же время он не переставал следить за Крокутом, хотя до конца и не понимал смысл увиденной им совсем недавно пантомимы. Собственные предположения казались глупыми. Ведь как? Ну как можно вмешаться постороннему в сражение этих стремительных хищников?
Отвлекшись, юноша пропустил момент, когда чаша весов стала медленно, но неуклонно клониться в сторону более молодого и выносливого Алцэса. Агвантибо же стал более неповоротливым, реже атаковал. А в следующее мгновение соперник таки подловил вожака, оставив на его правом плече глубокие отметины от своих когтей. И тут же прыгнул вновь, пытаясь закрепить успех, но Агвантибо увернулся. И именно в этот момент, боковым зрением, Каракал заметил какое-то движение. Крокут покрутился на месте. Потом флегматично посмотрел на сражающихся, будто его этот бой никоим образом не касался. И, широко зевнув, лег на каменный пол.
