Шаман-оборотень: инициация (СИ) - Романова Анни

Раздался восторженный вздох. И все заговорили одновременно, перебивая друг друга и вразнобой задавая вопросы. Болтовня оглушила Калеба. Он сумел только разобрать реплику Корвина:

- Тащите спиртное!

Настойки гарпий оказались убийственными. Крепкий Калеб опьянел после опустошения второго протянутого ему сосуда. Все поселение принесло лучшее у себя и старалось скормить это гостю, оборотень уже запутался в именах, кто что ему подарил, и только смущённо улыбался. Симпатичная молодая гарпия, рыжая с черным, то и дело обнимала его крыльями, и оборотень уже не был так уж и против.

Пару раз ему давали слово, и он рассказывал об обучении, о детской шерсти, о наставниках и традициях. Гарпии честно замолкали на недолгое время, но не выдерживали и начинали шептаться. Шепот становился разговором, разговор гвалтом.

А Калебу было хорошо, тепло и сытно. «Хорошие они ребята. Странные, но хорошие», - подумал он, засыпая.

Когда Древнейшая предсказала катастрофу

Я проснулась от долгого-долгого сна. Меня терзали странные предчувствия, оставшиеся после кошмара. Я видела тьму, идущую на мир, и знала, что это значит.

Деревья, ставшие мне телом, во сне чахли без света. Небо давило на мой народ тьмой, сводя с ума, уводя сознание далеко за грань миров. Кто-то уходил навсегда, оставляя только остывшее тело, становясь призраком в других реальностях.

- С пробуждением вас, - пробилось сквозь оставшуюся дрёму. Я открыла веки.

На меня смотрело совсем дитя. Я не помнила ее. Сколько длился мой сон: век, тысячелетие?

- На нас идёт Темное время, - подумала я. Заповедная роща, вместилище моей души, прошелестела ответ листьями.

Я смотрела на юную дриаду глазами раскидистых крон, слышала корой старых, огромных деревьев, говорила шелестом листвы. Я уже и забыла, как это, иметь обычное тело из плоти и крови. Я стала Заповедной чащей слишком давно, чтобы помнить смертную жизнь.

- Что мне передать остальным? - деловито поинтересовалось красивое дитя с оливковой кожей. Я улыбнулась, поведя ветвями. Мне понравился ее настрой.

- Зови их сюда. Всех.

Я жадно рассматривала собирающихся дриад. Я искала знакомые лица и не находила их. Сердце мое пронзила тоска — по ушедшим, по тем, с кем не сумела попрощаться. Дриады, молодые и незнакомые, располагались под моими ветвями, прислонялись к стволам, смотрели на просветы неба между листьями, чуть поодаль садились друиды, пришедшие из мужской общины. Сколько веков минуло, а традиции остались — мужчины и женщины видятся редко, только для зачатия нового поколения и во время общих сборов. Мысли тронула тревога — не слишком ли мы неизменны?

- Мы все здесь, - негромко проронила старейшина. Кажется, давным-давно я знала ее ребенком, а сейчас смотрела на пожилую женщину. Возможно, я помнила ее мать.

- Послушайте, что я вам скажу, - начала я. - Мне снился сон, в котором роща погрузилась во тьму, как и небеса, как и разумы нашего народа. Тьма придет к нам с востока. Первыми падут земли шаманов-оборотней, затем тьма накроет умы наших давних врагов наг, и без того безумных. Нам нужно подготовиться: собирайте запасы, укрепляйте границы и волю.

- Как долго нам..?

- Охровое светило скоро уступит место тьме, и нам придется провести в ней почти одну треть смены солнца. Следующим придет Бледное солнце, но на небе оно не задержится. Готовьтесь, собирайтесь, крепитесь, нам будет нелегко.

- Хорошо, Древнейшая, мы начнем сейчас.

Когда шаман-оборотень рассказал легенду

Калеб покинул поселение гарпий, как только спало ужасное похмелье с головной болью.Корвин, воспользовавшись слабостью оборотня, пошел за ним, невзирая на протесты. «Хочу увидеть твою деревню» - заявил он. - «Все равно туда собирался. Если ты меня не возьмёшь, полечу за тобой сам».

Калеб честно отстрадал похмелье, переварил кошмары и дурные предчувствия — во сне он видел древнюю волшебную рощу, погрузившуюся во тьму — и двинулся в путь.

- Ну и чего ты за мной увязался, - вздыхал он себе под нос, глядя на парящего в небе Корвина и морщась от пронизывающего ветра, царящего в скалах.

Они миновали ущелье, продуваемое насквозь. Калеб уже знал, что в его ответвлениях прячется ещё с десяток поселений горных гарпий. Его пугало, что дальше дорога пролегала рядом с границей земель наг, воинственного и жестокого народа, даже не пытающемуся противиться влиянию солнц. Непредсказуемые и сильные бойцы, они внушали страх, а слухи об их делах вызывали отвращение. Они вместе с дриадами являлись, пожалуй, немногими народами, которых избегали все шаманы-оборотни, даже во время путешествия.

Калеб посмотрел на пасмурное небо, облака изнутри подсвечивались оранжевым. Охровое светило становилось сильнее, багрянец окончательно сдал ему свои позиции, воздух наполнялся влагой и запахом сумерек, застрекотали ночные насекомые. Оборотень, очередной раз ругнувшись сквозь зубы, помахал Корвину, призывая его снижаться.

- Уже всё? - с разочарованием спросил гарпий, ловко приземлившись рядом. - Мы за смену только из ущелья вышли!

- Привыкай к моей скорости, пернатый. Сам навязался.

- Что, всё ещё дуешься?

- Я не дуюсь. Я недоволен.

Корвин смолчал и задумчиво смотрел, как Калеб собирается на ночлег. Охровое светило стремительно гасло в небе, на прощание поливая лучами ущелье. Багряное ушло раньше, признавая время собрата. Серый камень становился неправдоподобно оранжевым там, где солнце-таки дотягивалось рыжиной. Пелену туч разметал ветер, местами обнажая синее небо.

- Калеб, - неуверенно позвал гарпий. - Ты собираешься ночевать здесь?

- Да. А что?

- Гарпии никогда не спят на земле. Это опасно.

- Думай сам, - оборотень отвлекся от костра, только-только занявшегося. - Я буду спать здесь.

Корвин забавно переминался с лапы на лапу, напоминая едва вставшего на ноги цыпленка. Он растерянно наблюдал, как Калеб готовил лежанку на каменистой почве, как стремительно гасло небо, становясь иссиня-черным с проблесками звёзд. Поставленный разогреваться котел забулькал и начал вкусно пахнуть травами и мясом, оборотень неторопливо и обстоятельно принялся резать туда пахучие корнеплоды.

- Ладно, - пробурчал Корвин, кусая губы. - Я же с шаманом-оборотнем.

Гарпий стянул сумку, крепящуюся на животе, котомку с ценностями, запрятанную между крыльями, и принялся устраиваться поближе к Калебу.

- Ты слишком близко, - вздохнул тот, понимая, что вряд ли сумеет подвинуть упрямого гарпия.

- Тут земли наг рядом, а внизу я почти беспомощен, - настойчиво возразил Корвин, не моргнув глазом. - Слушай, ты вчера обещал рассказать мне свою любимую легенду.

- Когда это?

- Вчера, говорю же.

- Я был пьян.

- И это повод не держать слово? Не ожидал от шамана-оборотня, - притворно вздохнул гарпий.

Калеб чертыхнулся:

- Надоел, пернатый. Ладно, раз обещал, расскажу. Слушай.

***

Шаманы-оборотни ведут свой род от трёх братьев, покинувших своих родителей: Древнего духа животных и Душу, мать всего живого на земле. Они были молоды, упрямы и веселы, шагали по земле, как хозяева, знакомились с другими обитателями, веселились и пировали. Они ещё не получили своих вторых обличий, они даже не знали, что такие существуют.

Старший брат, Бестиар, раньше других начал замечать, как влияют солнца на него и братьев. Его беспокоило, что сознание, мысли и настроение зависят не от него, и начал искать способы противостоять.

Рестиар, средний брат, и Лестиар, младший, лишь посмеивались над ним. Тогда царило Охровое солнце, нашептывающее про веселье, новых знакомых и приключения. Бестиар в ответ на смешки покачал головой и ушел в дремучие леса, обосновался там и стал изучать солнца.

Он скрупулёзно запоминал и записывал. Бестиар понял, что главное — замечать влияние светила, отделяя его от собственного разума. Он научился уходить душой в мир духов, черпать там силы. В призрачной и меняющейся изнанке мира он гулял в виде животного, собирал знания от его обитателей. Именно Бестиар стал первым, кто получил второе обличье — однажды он превратился в огромного лиса, вернувшись в тело из мира духов.