Светлана Зорина - Глаза тьмы
— Могу показать Белый замок, — предложил однажды Махтум.
— Не надо, — сказал Диннар.
Он представил себе тёмно-красный цветок, прижатый порывом ветра к обшарпанной каменной стене, и вдруг ощутил прилив неудержимой ярости. Той, от которой хочется всё ломать и крушить. В детстве с ним такое часто бывало… В детстве… В Белом замке. Там, где его не пускали за ворота… Пытались не пускать. Где висели портреты матери… И бродил высокий худой старик с тяжёлым, невидящим взглядом — его дед…Белый замок. Его родовой замок, который не был его домом. Диннар не хотел его видеть. Почему он решил разрушить его? Гинта спрашивала, но он не смог ответить. Что это было? Озлобление бездомного ребёнка?
Хорошо, что судьба послала ему Сатху. Его должен был кто-то пожалеть. Все боялись его, а она жалела. Она считала его богом и при этом видела в нём ребёнка. Бездомного ребёнка. И этого ребенка она жалела.
— По-моему, ты чересчур свыкся с ролью злого демона, — сказала ему однажды Гинта. — Она тебе нравится. Она стала твоей второй натурой. Не пора ли снять эту личину, которой ты прикрываешься, как щитом? Подумай лучше о том, что добрые боги хранят тебя. Всю твою жизнь. Они не позволили тебе стать убийцей невинных. Ни одна из твоих статуй никого не убила — ни в Улламарне, ни в Ингамарне…
— Благодаря тебе, Гинта.
— Да нет… Всё гораздо сложнее. А как ты сумел направить ту махину прямо на замок? И статую на мангуре…
— Это Махтум так точно определил направление.
Махтума больше не было. Его убил Тагай. Возможно, Тагай сейчас тоже в Валлондорне. И он знает тайну, которую с помощью Диннара хотел узнать Махтум.
Колдуны говорили Диннару, что его статуи уничтожили на границе всё вражеское полчище, но по их настроению было ясно — что-то не так. Всё идёт не так, как им бы хотелось. Даже Тагай утратил своё обычное весёлое благодушие. Он постоянно спорил с Махтумом. Когда появлялся Диннар, они умолкали, но однажды ему всё же удалось кое-что подслушать
— …не овладеть ему камангой, никогда, — говорил Тагай. — Пора бы тебе понять, что зря ты возлагал на него такие надежды. Он действительно очень силён, но мне кажется, его сила в любой момент может обернуться против нас. А вот нашим врагам он пока не причинил никакого вреда. Давно уже надо было от него избавиться…
— Это ты зря, — спокойно возразил Махтум. — Вот что, Тагай, поосторожней с Диннаром. Это мой тебе дружеский совет.
— Ты и впрямь считаешь его сыном бога?
— Кто бы он ни был, лучше не приводить в движение те силы, которые ему покровительствуют.
Махтума, похоже, мало интересовало происходящее на границе с Улламарной. Он почти всё время проводил у круглого озера, беседуя с Камой. Однажды он среди ночи явился к Диннару в спальню и, разбудив его, попросил пойти вместе с ним к озеру. Диннар разозлился — ему хотелось спать, но вид Махтума заставил его удержаться от резких слов. Обычно спокойный и невозмутимый, колдун выглядел таким возбуждённым, что его можно было принять за безумца.
— Диннар, я вызвал его! Он сейчас там… Возможно, я смогу удержать его ещё какое-то время. Кама сегодня благосклонна ко мне… Пожалуйста, пойдём со мной!
— Кого ты вызвал?
— Скорее, Диннар! Скорее! Ты мне поможешь! Только ты и сумеешь мне помочь… Пожалуйста, ничего не спрашивай! Пойдём скорей!
Священное озеро Камы опять напоминало металлическое зеркало. Диннар увидел в нём человека. Это был довольно невзрачный мужчина средних лет с крупным носом и тонкими поджатыми губами.
— Смотри на него внимательно! Запомни его, — просил Махтум. — Ты же отлично запоминаешь всё, что видел. Ты должен сделать его статую.
— Зачем?
— Я потом тебе объясню, а сейчас, пожалуйста, смотри.
— Диннар, сделай его из камня, — сказал Махтум, когда изображение исчезло. — Возможно, его нафф сейчас в ожидании следующего воплощения… Даже не возможно, а скорее всего. Мне кажется, она близко! Потому богиня и послала сюда, в Средний мир, его образ. А ведь я много лет просил её об этом. Если ты сделаешь его из камня, я попробую поймать его нафф и поговорить с ним. Ты же знаешь, образ каждого, кто когда-либо жил на Эрсе, хранится в материи Камы. Если нафф этого человека сейчас свободна, а на земле будет его изображение из камня, можно попытаться сделать его сун…
— Почему я должен это делать, Махтум? Тебе не приходило в голову, что мне уже давно всё надоело? Мне столько лет твердили, что я будущий владыка мира, что война, которую вы готовите, изменит всё… Ваша война началась. От меня чего-то хотят, а чего — я не пойму. Только вижу, что меня ненавидят… Впрочем, как всегда. И не в этом дело. Это ваша война, это ваши игры. Я в них больше не участвую.
— Диннар, то, о чём я тебя сейчас прошу, не имеет отношения ко всем этим играм, — в голосе Махтума звучала мольба. — Это моя личная просьба. Неужели ты откажешь своему учителю? Разве мало я тебе дал? И как бы ни относились к тебе другие, разве про меня ты можешь сказать, что я тебя ненавижу?
Этого Диннар действительно не мог сказать. За все эти годы он так и не понял, как к нему относится Махтум, но иногда ему казалось, что колдун к нему искренне привязан.
— Зачем тебе этот человек? Что тебе нужно от мёртвого?
— Дело в том, Диннар, что это… мой отец, — глядя в сторону, тихо ответил Махтум. — Он умер до моего рождения. Я не знаю, где моя мать… Меня воспитывали чужие люди. Как и тебя, Диннар. Думаю, ты бы дорого заплатил за возможность увидеть своего отца и поговорить с ним. Хотя бы вот так. Наверное, его нафф уже ничего не помнит, и всё-таки… Помоги мне, Диннар. Тем более, что тебе это нетрудно. Всего лишь сделать ещё одну статую.
Махтум знал, на чём сыграть. Диннар не был уверен, что колдун говорит правду, но отказать ему не смог.
Махтуму удалось ещё пару раз вызвать изображение «своего покойного отца», так что скульптурный портрет получился очень точный.
— Теперь я попробую поймать его, — удовлетворённо посмотрев на статую, промолвил колдун. — Но это уже в следующее полнолуние. Мне надо отдохнуть и восстановить силы.
Диннар чувствовал, что он тоже нуждается в отдыхе. Его почти каждую ночь мучили тяжёлые сны. А через день после того, как он сделал статую для Махтума, ему снова приснилась мать. Они оба были в храме. Они смотрели друг на друга, а между ними сияла белая диуриновая звезда.
— Разбей мою статую, Диннар, — сказала мать. — Один человек хочет завладеть моей душой. Я не знаю, что ему нужно, но он пытается заключить мою нафф в аллюгин. Он будет мучить не только меня, но и тебя. Не позволяй ему, Диннар. Разбей мою статую. Больше не делай моих изваяний. Лучше сделай её.
