Вера Огнева - Дети вечного марта кн 2
Каменная пучина, завертевшаяся на месте замка, всасывала уже остатки замкового двора. Когда телеги встали на дорогу, больше походившую сейчас на взбесившуюся змею, в воронку хлынула вода из рва. Трупы на мгновение оказались на поверхности, но и их поглотило. Один вскинул руки. Саня дернулся, - живой? - но сообразил: того просто корежило в камневороте.
Когда телеги пошли с места в разгон, начала осыпаться уже эта сторона рва.
Чем дальше уходили повозки от воронки, тем меньше сотрясалась земля. Расчищенная территория вокруг цитадели кончилась. Пошли кусты, за которыми стояли отдельные деревья. На открывшейся пустоши Шак начал притормаживать.
-- Стой, Санька. Надо телеги поправить.
В самом деле, барахло побросали кое-как. Девчонки ойкали и цеплялись за что попало. Собаку затерло коробом в угол, некстати придавив сломанный бок. Он тихо подвывал. Военнопленный Местырь вцепился в задник телеги обеими руками. Лицо у него было белое и плоское как блин. Глаза закрыты.
-- Пронесите боги, пронесите светлые, пронесите бессмертные...
-- Эй, парняга, девочкам помоги. Не видишь, придавило их, - крикнул Апостол.
Не тут-то было. Пришлось тормошить парня. Шак взял его за хлипкий ворот и вытряхнул из телеги на землю. Только тут человек открыл глаза.
- Клялся, что отработаешь? - грозно спросил Щак ополоумевшего от страха мужика. Тот мелко закивал. - Давай, помогай.
Что значит привычка и организация. Как только в руках у Местыря оказалось простое привычное дело, - да хоть и тяжелая работа, - он тут же пришел в себя.
-- Слышь, парень, - окликнул он Саню, которого до сих пор принимал за человека, - а что это было?
- Не знаю, но думаю, Пращуры решили поганое место поглубже схоронить. Чтобы и следа не осталось.
-- А ты... эта, давно с нелюдями?
-- Давно, - отрезал Саня и пошел помогать Шаку.
Подземные толчки не прекращались, хоть и стали слабее. Лошади прядали ушами. Саню мутило. Хотелось лечь и закрыть глаза - может, отпустит. Но править лошадьми было кроме него некому. Собака - не работник, и так едва держится. Солька охала и непрерывно плакала. У нее сильно распухла нога. Цыпа - при ней. Военнопленному тоже править не доверишь, так завезет...
Они проехали от силы три версты, когда впереди замаячила развилка. Опять пришлось останавливаться. Надо было решать: сворачивать или править прямо. Направо - Пелинор. Места знакомые, но мы это уже проходили. Прямо - герцогство. Если на границе нет егерей - вполне подходяще. А если они там есть? То-то! На восток дорога уходила, круто забирая в сторону от тракта. Туда совсем не хотелось, разве в случае крайней необходимости. И Местырь, - что сильно настораживало, - домой не шибко рвался.
- Какие будут предложения? - спросил Шак, перекинув вожжи через колено. Из вороха манаток выполз помятый собака, скрипнув зубами, подсунул под бок мягкий сверток. У Сани за спиной шевельнулась Цыпа.
-- Что молчите? - поторопил Шак.
-- А хрен его знает, - запустил Саня любимую тятину поговорку.
- Можно попробовать - в герцогство, - предложил собака. - Найдем проход в границе и - вперед, пока Ариевы полководцы не расчухали, что на здешнем участке хранитель ласты склеил.
-- Другие мнения есть? - спросил Шак.
Никто больше не отозвался. Апостол подхватил вожжи и уже тряхнул, когда охнула Цыпа.
-- Что?
Курица высоко подняла над головой пораненную руку. По смуглой коже быстро стекал целый поток крови.
-- Ты обо что порезалась? - удивился кот.
-- Быстрее! - крикнула девушка. - Сворачивайте куда-нибудь. Впереди егеря.
Санька еще удивлялся, а Шак уже круто развернул повозку в сторону восточного порубежья. Кот собирался крикнуть, мол, давай на запад, но куда там! Шак уже был далеко впереди - не докричишься.
Брусчатка скоро кончилась. Прекратился жуткий колесный грохот, зато пошла тряска на ухабах. Солька громко вскрикнула. Саня не обратил внимания. Сколько гнал, выворачивал шею в сторону предполагаемого появления егерей. И дождался!
Его телега подкатила к густым кустам на опушке леса, когда на тракт вырвался авангард егерей. Они шли лавой. Саня визгнул, кони рванули и вскоре уже надежно отгородились он неприятеля зеленью.
Но останавливаться, да просто попридержать взмыленных коней, простаков не было. Шак погонял стоя во весь рост. Саня скрючился на облучке. Он кот, а не боевая лошадь. Ему не зазорно и поопаситься.
Сколько они так гнали? Но вот Шак начал притормаживать. Саня едва успел натянуть вожжи, иначе налетел бы на его повозку. Передовая телега выкатила на поляну. Кот стал рядом. Апостол перегнулся с облучка.
-- Цыпка, покажи.
Курица подняла забинтованную руку. Повязка промокла кровью. На тряпке выступила алая роса.
-- Я тебе голову оторву, - пообещал Шак курице, но тут же переспросил?
-- Нас не заметили?
-- Нет, - отозвалась Цыпа.
-- Будем делать привал?
Сане бы тоже не мешало отлежаться. За побегом позабыл о стонущем животе. А тут вспомнилось, так что кубарем улетел с облучка в кусты.
Когда вернулся, Фасолька бродила по краю зарослей и срывала с верхушек высоких зеленых метелок желтые соцветия.
-- На, - протянула она целую пригоршню лепестков коту. - Ешь прямо сейчас.
Цветочки оказались на редкость противными на вкус. Но сжевал, куда деваться. Подтянулись остальные. Только Местырь исчез.
-- Где пленный-то? - вяло спросил собака.
-- Тебя за ним присматривать отряжали, - сварливо отозвался кот.
Собака закашлялся и не ответил. Санька понял, что ему стало хуже, подскочил, подставил плечо, помог забраться в телегу, накрыл теплым одеялом.
-- Шак, может, правда - привал? Смотри, Эд едва дышит.
-- Потерпишь еще чуть-чуть, Эдди? Надо найти хоть какую-то воду. Иначе лошади падут.
-- Потерплю, - прохрипел собака - не впервой.
Они шагом проплутали чуть не до вечера. Кони заметно слабели и начали спотыкаться. Собака черно ругался, Солька натужно всхлипывала. Только курица хранила молчание. Саня иногда на нее посматривал. Цыпа сильно побледнела. Иногда она задремывала, но на ухабе вскидывалась и начинала таращить глаза. Шак еще несколько раз переспрашивал, про егерей. Выходило - оторвались почти чудом.
-- Слушай, я не понял, - тихонько спросил Саня у дриады, - за что Апоостол на Цыпку наорал?
- Она специально себе руку порезала. У нее тогда на миг предвиденье появляется. Только порез должен быть глубоким, чтобы много крови... Шак уже давно ей запретил так делать, вот и раскричался.
Озерко, но не обрамленное опасной красной растительностью, а самое обыкновенное явило себя, когда солнце уже начало клониться к закату. Они, может, и не наткнулись бы на него, да из частого осинника донесся человеческий крик. Как ни устал Саня, а ломанулся.
Местырь завяз по пояс на топком берегу и орал во все горло. Кот, не долго думая, согнул высокую березку. Человек дотянулся и по ней вылез на сухое.
-- Тебя какая нелегкая понесла в болото? Вон же, рядом, песчаная отмель.
-- Волки, - клацая зубами выговорил Местырь. - Загнали.
Не зря, стало быть, собака поминал в своей ругани дальнюю родню. Постарались серые, не дали беглому уйти.
-- Ну, что? - подступил кот к человеку, - сам дальше будешь пробираться, или с нами пойдешь?
-- С в-в-вами.
-- Ага, давай. Шак, небось, ждет не дождется, а уж Господин Дайрен-то как рад будет.
-- Он кто?
-- Кто, кто?
-- Дайрен ваш, который - чистый волк.
- Это ты, мил человек ошибаешься. Господин Дайрен - собака. Но подозреваю, волки у него в родне действительно ночевали.
- О! Пропажа.
Эд сидел, привалившись к дереву. Шак успел распрячь и на пару с Цыпой водил лошадей по поляне.
-- Видишь ручеек, - показал он Сане. - Лошадям должно хватить, а мы уж как-нибудь...
-- За кустми целое озеро.
-- Кони не пройдут.
-- Я прорублюсь.
Саня кинулся к телеге и выпростал из-под мешков ножны. Топором мелкий зеленый от влаги осинник пришлось бы рубить до завтра, мечом он только старался не цеплять землю. А если и попадало, стряхивал влажные комья и шел дальше.
Лошади прошли, осторожно ставя копыта между острых пеньков. Следом протащился, едва переставляя ноги Эд. Саня с Местырем замыкали шествие.
-- Ты зачем сбежал? - спросил кот у человека.
-- Заблудился я, - соврал Местырь.
Испугался, что нас егеря выследят, - догадался кот.
Человек только закряхтел, не решаясь врать дальше.
Конец 1 части
Часть 2
Глава 1
У Игоря второй день нещадно болел зуб. Он и в дозор-то вызвался, только чтобы не сидеть в казарме. Болтаться без дела и маяться, уже не оставалось сил. В казарме к тому же сохранялась перманентная угроза экстренного вызова к госпоже. И не отвертишься - поползешь хоть зуб у тебя, хоть задняя нога.
Следом за Игорем на невысокой лошаденке трясся косматый темнолицый парень, которого всем корпусом учили человеческой речи. Но почти что и не преуспели. Он с трудом выговаривал, полученное уже тут, собственное имя, да несколько простых фраз, зато обоняние имел не хуже собачьего. Нарекли его, разумеется, Нюхом. Имея дремучую природную лохматость, он еще и рядился исключительно в шкуры. Прибавить, отвращение к мытью...
