Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
– Я что-то не понял?
Она фыркнула еще громче, вкладывая в фырк неописуемое презрение такому остолопу, как я.
– Естественно! Любой дурак бы понял.
– Может, потому я и не понял?
– Что не дурак? Ах-ах, как остроумно!.. Но Марквард не отец мне, хотя я воспитывалась с его детьми с пяти лет. Просто так было принято говорить, он сам называл меня дочерью, а я его – отцом, чтобы меньше возникало разговоров. Мой отец – герцог Нурменг, к которому Марквард и вынужден сейчас меня отправить.
Клотар потихоньку придержал коня и поехал с другой стороны повозки. Я молчал, стараясь быстро соотнести сказанное с реалиями. Пока что вместо ясности становилось запутаннее. Альдер переспросил озадаченно:
– Вас послал не отец? Так почему же…
Она склонила голову набок, прищурила глаза и смотрела из-под приспущенных ресниц. Так будто бы свысока, сказала с тем же презрением к моей непроходимой дурости:
– Мой настоящий отец, герцог Нурменг, много воевал, его земли то и дело захватывали враги. У него погибли три сына, и, когда я родилась, он постоянно возил нас с мамой, я больше видела воинских лагерей, чем городов!.. А когда началась война с мятежными областями и подступили войска Карла, он вообще отослал меня в благополучные земли к своему дальнему родственнику. Да-да, этому самому Маркварду. Это еще тот мерзавец!.. Не обращал внимания на меня до тех пор, пока я не выросла, а потом вдруг…
Она запнулась, я спросил нетерпеливо:
– Что?
– Потом он вдруг начал раздевать меня взглядом, – выпалила она зло. – И начал делать разные намеки… К счастью, к этому времени мой отец прославился в сражениях, получил от короля большие владения, титул герцога, в его землях сейчас мир, и он прислал к Маркварду гонцов, поблагодарил, что тот заботился обо мне, но теперь хочет заняться моим воспитанием сам.
Я присвистнул задумчиво.
– Вот оно что… То-то мне все время казалось, что здесь нечто не так…
– Сэр Ричард, вы просто дурак, – сказала она высокомерно, – вы не понимали очевидных вещей. Он сейчас отсылает меня только потому, что не хочет отдать барону Груберу. А мы с бароном любим друг друга!
Я сдвинул плечами.
– Извините, просто барон не показался мне… любве–обильным. У вас как насчет земель, деревень? Или вы бесприданница?
Она фыркнула:
– Деревень?.. У нас три города, сорок сел и не счесть, сколько деревень!.. У нас железные и золотые рудники, серебряные копи, и только у нас растет лес, из которого ставят мачты для королевских кораблей и даже делают сосуды в храмы! Такая древесина стоит дороже золота…
Она осеклась, сообразив, что льет воду на мою мельницу, ожгла негодующим взглядом. Я смолчал, хотя ох как хочется нанести следующий удар, добить, усилить впечатление, но нет, лучше вот так, пусть додумает сама, пусть засомневается…
Остановились только для короткого обеда, даже коней не распрягали, перекусили, не разогревая на костре, я торопился к ночи добраться до города или до большого села. Лучше, конечно, до города.
Все чаще попадаются вооруженные люди, однажды я увидел крестьян, работающих в поле, у каждого при себе боевой топор, копье либо лук со стрелами. Редкие путешественники рассказывали о стычках с нечистью, делились сведениями о новых гарпиях, которых раньше не встречали в этих краях.
Я проверял, на месте ли меч, потом вспоминал насчет подмены, нащупывал сквозь ткань седельного мешка прежний молот, поглядывал по сторонам с настороженностью человека, привыкшего к безопасному миру. Альдер однажды указал на горизонт и сказал, что вон там горы, за ними, считай, начинаются земли Юга, настоящего Юга. Там и теплее, ибо их ветры натыкаются на горный хребет и поворачивают вспять, и власть колдунов там крепка, христианскому воинству через горы перебраться очень не просто, если вообще возможно.
Гор, правда, я не усмотрел, низкие облака опускаются почти до земли, все серое, пасмурное, однако ближе к вечеру задул ветер, я ехал, склонившись к конской гриве, а потом как-то бросил взгляд на горизонт, оторопел.
На стыке между бесконечной ярко-зеленой равниной и ярко-синим небом белеют, как алебастр, вершины гор. Сами горы темные, прекрасный контраст, в чистом невесомом и еще не пропитанном пылью воздухе все видится немыслимо четко, ясно, холод проник в кости от внезапного осознания, насколько эти горы далеки, высоки, насколько они… вечные, что ли, но при их виде мне сразу подумалось о вечности, бесконечности, планетных масштабах и прочей херне.
Альдер, бывавший в этих краях, начал рассказывать про одного из жителей, известного неуживчивым характером, что ушел из деревни и поселился в лесу, выстроив там избушку. К удивлению односельчан, он там быстро сдружился со зверьми, после чего презрительно говорил, что звери – твари честные, искренние, никогда не лгут и никого не обманывают, в то время как люди…
Так он прожил пять лет, в деревню вовсе перестал наведываться: лес давал ему все для нехитрой жизни. Но однажды в деревне пропал ребенок, потом второй, третий… Когда исчез первый, жители решили, что мать недоглядела, ребенок утонул, река все-таки близко, но второго украли прямо из колыбели. А третий исчез чуть ли не на глазах у всей деревни: многие видели, как нечто косматое бежало к ближайшим деревьям с огромной скоростью.
Когда начали исчезать взрослые, жители испугались, теперь на ночь запираются в домах, а местный священник утром и вечером читает молитвы против нечистой силы.
Я слушал внимательно, Клотар тоже слушал, он всегда старался все слышать, но в разговоры вступал очень редко. Я так и не понял, знал ли он, что Женевьева не дочь Маркварду, но расспрашивать не стал, обойдемся. Сейчас он время от времени подъезжал к нам, лишившись единственного человека из замка: возницы. Обычно ехал, глядя перед собой, наша неприязнь зреет, как нарыв, лицо злое, неприятное, со мной никогда не заговаривал, и сейчас бросил насмешливо именно Альдеру:
– Вот тебе и вторая мирная деревня…
– Мирная, – возразил он. – Ты бы посмотрел на село бегичей!
– А что с ними?
– Да они живут, почитай, всю жизнь в осаде. Даже днем выходят в поле с оружием! А ночью так все запираются, как в крепости. У них всего десять хат, так их огородили рвом и забор поставили такой, что не всякий город защищает!
Клотар спросил с презрением к недоумкам, копающимся в земле:
– Так не проще ли бросить все и переселиться на земли… где безопаснее? Господин Марквард принял бы еще несколько сотен крестьян!
Альдер сдвинул плечами.
– Если бы совсем невыносимо, а так… отбиваются же? Зато никому не кланяются, налоги не платят. Кроме того, здесь река кишит рыбой, в заводи птицы видимо-невидимо, в лесу земляника размером с орех, орехи – как яблоки, богатейшие малинники, а земля такая, что вечером ткнешь в землю оглоблю – утром там уже телега! Коровы здесь приносят по два теленка, гуси плодятся так, что не успевают резать.
