Галина Ли - Своя дорога
— Садись, белоглазый, поговорим о выкупе.
Твою мать! Я тебе старый раз…, поговорю и о выкупе, и о здоровье и о погоде, заодно. Разбойничек тощебрюхий. И «белоглазый» тебе еще аукнется!
Скамья прогнулась под потяжелевшим от злости телом. Я зацепил ногой и пододвинул маленький табурет, нахально водрузив на нее свои конечности, и улыбнулся.
— Что же ты дорогой, не накормил, не напоил, а уже о деньгах речь ведешь.
Колдун шевельнул бровями, нехорошо усмехнулся и насмешливо заявил:
— Хороший хозяин не обидит случайного гостя требованием золота за кров и еду, добрый гость сам отблагодарит за оказанное гостеприимство.
Вот оно как… Ну-ну.
— И что нынче стоит благодарность?
Улыбка стала шире, еще чуть-чуть и уголки губ окажутся близ ушей. За моей спиной, кажется, перестали дышать.
— Мне нравится она!
Сухой палец ткнул в сторону рош-мах.
Во дурак!
Глава 13
— И она!
А вот это выкуси, детьми не торгуем. Да и без нашей красотки обойдешься, не по годам тебе с таким темпераментом справиться. И с такими когтями.
Таните, похоже, тоже не понравилось предложение, потому что ее громкий выдох походил на шипение.
Едва заметная ухмылка тронула уголки рта колдуна.
— Горяча…
А потом, я уловил желание оборотня согласиться с наглым требованием.
Следом возникла железная уверенность, что оставлять рош-мах с дикарями нельзя. На этот раз ее не выручит ни сила, ни когти, и при всей своей кошачьей живучести девушка умрет до захода солнца.
Откуда пришла такая уверенность? Не знаю. Просто этот маглук походил на трость с секретом, скрывающую смертоносное лезвие, смазанное ядом.
Надо заставить взбалмошную девицу промолчать.
Я нагло, на виду у чародея, поманил девушку пальцем, приник к ее ушку и прошептал:
— Молчи и готовься, но не перекидывайся. И… смутись, что ли.
Вид у колдуна, когда я вновь повернул к нему голову, был недовольный.
Не понравилось ему наше шушуканье, правда, вслух он этого высказывать не стал.
Не знаю, как вела себя за моей спиной Танита, но, похоже, она смогла убедить врага в безобидности разговора.
Теперь все внимание маклука снова досталось мне. Чем-то он мне напомнил огромного коршуна, пристально приглядывающегося к добыче.
Как бы мне к нему подобраться? Ведь глаз не сводит… сволочь.
Я изобразил задумчивость и слегка пожал плечами.
— Тебе не кажется, что плата за кров и еду слишком велика? Ты хочешь забрать ночную усладу и дать взамен ломоть хлеба? Я уж не говорю про ребенка. Разве можно отдать родное дитя?
Маглук смерил меня надменным взглядом и молвил:
— Смотри, язык проглотишь… Эта женщина — не подруга тебе, и девчонка — не дочь.
И откуда ты на мою голову такой умный выискался? Ладно, как говорят: ловит волк, но и волка ловят.
— Ложь лишь ответ на вранье. Разве нас собирались отпускать? — смерил я чужака недобрым взглядом, — Надеюсь, ты не рассчитывал получить наши жизни на блюдечке?
Этот небрежный вопрос, согнал улыбку с лица маглука. Он снова нахмурился и сказал:
— Опасен только ты, белоглазый. Но мое племя справится с вами.
Ну, может быть — да, а может, и нет.
Достойно ответить я не успел. За стеной раздалось громкое ржание одной из наших лошадей. Даже не ржание, а крик животного оказавшегося в смертельной опасности. Оно словно послужило сигналом — дальше медлить нельзя.
Меч достать я не успевал, пришлось драться тем, что под руками, точнее — под ногами.
Колдун напрягся и вскинул руки, но табурет успел первым.
Сильный прицельный пинок отправил увесистый предмет прямо в лицо ворога. Заклинание завязло на устах, вернее — его бездарно растратили на летящего деревянного неприятеля, обратив табурет в груду щепок. Ценные секунды пропали, и нам осталось только не растерять свое преимущество.
Я и сам бы успел, но рош-мах достала мужика первой, видно разозлил он ее своими угрозами.
Оборотень сбила колдуна с ног добрым ударом кулака в нос, и он, падая, пребольно ударился головой о стену, раскровив голову.
Не знаю, насколько была страшна его ворожба, наверное — весьма опасна, раз с первого взгляда разглядел так много лишнего, но только колдовать без сознания мало у кого получалось.
— Умница, Танита!
Великий Ирия, я снова ее хвалю?
Мне осталось только связать, заткнуть кляпом рот, завязать глаза и придушить немного пленника. После таких процедур самый могучий волшебник окажется беззащитен. Еще бы для полного счастья заговоренные ошейник и кандалы на него накинуть, но такое добро в заплечном мешке обычно не таскают. Хотя, знал бы — прихватил обязательно.
— Что теперь? — хрипло спросила оборотень. Она по-прежнему не сводила взгляда с маглука, сторожа его малейшее движение. Дай ей волю, и мужик давно простился бы с жизнью.
— А теперь — перекидывайся, и уходим, немного промедлим, и коней у нас не останется. Чтоб я ослеп, если одного уже на мясо не пустили!
Не самый жизнерадостный прогноз, но уж, какой есть. Что-то я не заметил в этом селении ни одной, даже самой захудалой скотины. Собак, похоже, и тех не водилось, а мясо любят все. Особенно если известно, что владельцы «харчей» вот-вот сами с белым светом распрощаются.
— А с ним как поступишь? Снова повесишь? — тихо спросил Агаи, в первый раз за все это время открывший рот.
Другое этого парня, похоже, не интересовало. Как же надоел он мне своим милосердием не по делу.
Впрочем, убивать колдуна пока не планировалось.
— Возьмем с собой, вместо охранной грамоты!
Ответ, процеженный сквозь зубы, сирин устроил.
Как бы теперь добычу из сарая вывести, чтобы у дикарей сомнения не осталось — в случае прямой угрозы чародей сразу умрет.
Вместо ответа мой сапог припечатала тяжелая мягкая лапа, рош-мах замерла у ног, ожидая приказа. Если судить по ее горящим зеленью глазам, то желание добраться до горла пленника никуда не ушло.
Отличная, кстати, идея.
— Танита, сможешь протащить нашего друга за шею до коней? Но так, чтобы он остался жив. Это очень важно!
Огромная кошка задумчиво обошла вокруг жертвы, обнюхала его, сморщила розовый влажный нос, фыркнула, а потом мотнула башкой в знак согласия.
Вот и хорошо, осталось только раздать приказания.
— Танита, волочешь этого красавца до лошадей, там я его заберу. Агаи — твоя задача, охранять малышку. Если получится попутно создать защиту от стрел — очень хорошо. Морра — слушаешься дядю Агаи и никого не боишься. Я занимаюсь остальными. Все, пошли!
