Галина Ли - Своя дорога
— Кладбище, — ответила рош-мах.
Вот уж не ожидал, что девица разбирается в подобных вещах… Интересно, откуда такие познания?
— А ты откуда знаешь? — озвучил мою мысль волшебник.
— Там, где я родилась, одно из племен считало, что богам будет угодно, если враги останутся гнить непогребенными.
Брезгливость исказила красивую мордашку оборотня, сделав ее неприятной.
— Не морщись, Танита, тебе это не идет, — усмехнулся я, — Лучше расскажи, что представляет собой такой кровожадный народ.
Рош-мах пожала плечами, — Обычные воинственные варвары. Я ребенком была, не помню мелких подробностей.
Да уж, охренительно много поведала. Придется по ходу соображать, если мимо проскользнуть не получится.
Зря они, конечно, трупы не захоронили. На мертвечину тут много желающих, самим жить станет трудно. Даже не трудно, а невозможно, если только…
— Агаи…
Я поискал взглядом аптекаря, тот спешно колдовал, чертил одной рукой прямо на луке седла рунные знаки, а второй прижимал платок к носу.
Да вонь отменная, с непривычки можно в обморок упасть, особенно дамам. Хорошо они у нас не особо нежные. Оборотень хоть и морщится, но терпит, а малышка… Интересный ребенок… Другой бы на ее месте давно ревел от страха, а она только обеими руками зажала нос и губы, чтобы не так пахло и глазеет по сторонам.
— Чем занимаешься? — поинтересовался я у волшебника, когда тот облегченно вздохнул и оторвал, наконец, взгляд от седла.
Сирин смущенно улыбнулся:
— Да так, защиту от запаха колдовал.
И тут же предложил:
— Хочешь, и тебе сделаю.
— Спасибо Агаи, как-нибудь перетерплю, — пришлось отказаться от заманчивого предложения.
Мне, конечно, тоже не нравился «аромат» мертвечины, но здесь обитают существа, о приближении которых ты узнаешь только по запаху, так что с насморком в Пустошь лучше не ходить.
А для сирин у меня все-таки нашлось задание.
— Ты лучше посмотри, огорожен ли этот могильник волшебством, или они просто трупы в кучу свалили?
Вопрос не праздный, если ничем не защитили, то за время существования могил, на дармовой плоти наверняка расплодилась куча монстров, встреча с которыми не предвещала ничего хорошего. Но они хотя бы будут сыты и, может быть, поленятся гоняться за живой и еще шустрой добычей, а вот если защита все-таки наведена… Тогда нам надо убираться отсюда резво и быстро, иначе с темнотой существенно прибавится забот. Запах давно привлек внимание всей голодной окрестной нежити, а уж как ее рассердила невозможность покушать…
Волшебник натянул поводья, останавливаясь, прикрыл глаза и сосредоточился на видной одному ему картине.
— Да, есть, — подтвердил мои опасения юноша, — Много и разной.
Увы, всегда не может везти. Что за дурной народ тут поселился?! Это надо же так себе жизнь усложнять! Как они только до сих пор не вымерли, с таким-то поклонением богам. Интересно, а своих мертвых они как хоронят? Надо будет спросить у рош-мах на досуге, а сейчас…
— Убираемся отсюда! — приказал я и перевел лошадь в галоп.
Животное припустило с великой радостью, видно чувствовало, что место не подходит для долгой прогулки.
Виновники нашей спешки объявились внезапно, вынырнув почти под самым храпом лошадей. Испуганные кони повставали на дыбы, и пока с ними справлялись, нас успели окружить плотным кольцом невысокие коренастые люди, с нечесаными патлами ниже плеч и лицами частично закрашенными синей и белой глиной.
Одно радовало — нападать, они, похоже, не собирались: лики хоть и смотрелись сурово, но во взглядах больше любопытства, чем вражды. Особенно когда они смотрели на Таниту. Точнее сказать — пялились, притом с откровенным интересом.
Наконец, вперед выступил самый кряжистый дикарь и медленно заговорил, с трудом подбирая слова.
— Ехать, маглук ждать. Темно — плохо.
Плохо, а кто бы спорил. Когда темно, здесь всегда плохо.
Я кивнул головой, и подтвердил наше согласие уверенным:
— Ехать, темно — плохо.
Синемордый красавчик сипло гикнул пару слов, его люди быстро перестроились и припустили бегом, впрочем, кольцо вокруг нас они так и не разорвали.
Гости или все-таки пленники? Ладно, поглядим, что дальше будет.
Поселение оправдало ожидания: высокая ограда из кольев в два ряда, первый направлен острым концом к Пустоши, второй смотрит вверх, ну и, естественно, без украшений из отрубленных голов и полусгнивших остовов они обойтись не смогли. Странное у них чувство прекрасного, но Фириту понравился бы такой элемент архитектуры.
Дома невысокие, бревенчатые, наполовину вкопаны в землю, даже не дома, а землянки, с заросшими дерном крышами. Окна — как бойницы на стенах, узкие, затянуты бычьими пузырями. Такое впечатление, что общинные. Ни одного забора вокруг, оградки или хотя бы плетня.
Нас спешили и проводили в большой деревянный сарай, оказавшийся жилищем главного «маглука», уж не знаю, кого это слово обозначает: вождя или колдуна. Судя по развешанным атрибутам — все-таки колдуна.
Я с интересом прогулялся вдоль стены, разглядывая ее.
Точно — колдуна! У вождя веники из трав и сушеные тонкие лапы, то ли крыс, то ли ящериц, болтаться не будут. Правители сходных племен, как правило, вешают сушеные головы, отрубленные руки или скальпы врагов. Хотя…
Я покосился на испятнанную кровью, ухоженную гриву волос, снятую то ли с женщины, то ли с придворного франта: слабый запах духов можно было уловить даже на расстоянии.
Мда… Добрые люди… Как бы не пожалеть, что рядом с кладбищем ночевать не остались.
Дверь распахнулась, через порог ступил пожилой мужчина. В отличие от своих воинов, он выглядел ухоженным: лицо вымыто, расчесанные волосы забраны назад, и несколько прядей закручены на затылке вокруг желтоватой заколки. Выбрит гладко. Одежды чистые, двухслойные. Нижняя — белого цвета рубаха из домотканой холстины, верхняя — подобие плаща из коричневой шерсти.
И в лице ничего демонического: крупный нос с горбинкой, неяркие зеленые глаза, щеки уже по-старчески впалые.
Ну, словом, обычный человек. Только заколка странная… Что-то напоминает.
Я присмотрелся и вздрогнул.
Чтоб я сдох! Да это кость! Притом человеческая! Кажется, фаланга большого пальца.
Колдун (или жрец?) уверенно прошел к тяжелому стулу, не здороваясь и не обращая на нас никакого внимания, уселся, и только потом окинул моих притихших спутников тяжелым взглядом.
В последнюю очередь он обратил свой взор на меня, зато сразу признал главного и жестом указал на пустую скамью, сопроводив жест вполне внятной фразой на языке Наорга:
