Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)
Я медленно кивнул и хотел стереть кровь, но обнаружил, что она остановилась. Я потер горло. Хороший прием…
— Пришел в себя? — спросил Мастер, сбавив немного в тоне. Он был не в духе, но отдавал себе отчет, что срываться на найденыше будет просто глупо. Маг никак не мог взять в толк, почему мальчишка не может вести себя соответственно, и все время ставит его самого в неловкое положение. Сначала перед Советом, теперь перед комендантом города.
Он не питал особенно теплых чувств к Рынце, но старался держать нейтралитет, как и большинство остальных магов. Рынца хорошо вел дела города, благодаря его прозорливости у людей Форта было все необходимое, и жизнь мерно текла, не преподнося особых сюрпризов. Сытая и спокойная жизнь.
Ох, дело было даже не в Рынце, с которым они переговорили только что на весьма повышенных тонах, а в том, кем теперь является Мастер для других магов. Северный в его отсутствие добился невозможного: склонил на свою сторону почти всех, сделав Совет глухим к мнению мага ночи. И это при том, что маг дня постоянно произносил страшные вещи, формируя общее отношение к происходящему. Он в красках рассказывал о том, что люди в своих городах совсем забыли, кому они обязаны жизнью, о том, что рано или поздно эта чума пожрет их всех. Чума равнодушия. Нет, в чем-то Северный был прав, но то, к чему вели все эти разговоры, сулило смерть и разрушения.
Северный сказал, что маги должны изгнать людей из больших городов. Трудно было себе представить, сколько могло погибнуть, но мага дня это не волновало, а когда Мастер воззвал к голосу разума, его осмеяли, ведь он не мог судить объективно, взяв под свою опеку человека города! О, Высшие, какой тонкий расчет, какой выверенный ход, чтобы подорвать его авторитет.
Конечно, его возражения отсрочили неизбежное, нужно было все хорошенько обдумать, и это понимал даже Северный, но начало было положено. Начало страшного времени для рода человеческого.
Семь городов будут разрушены, а люди рассеяны по земле. Тогда они обратятся к магам, вспомнят себя и обретут новые душевные силы…
Мастер все вспоминал эти пламенные речи и каждый раз пытался понять, что бы сказал сам, если бы не был вынужден проделать этот долгий и тяжелый путь бок о бок с человеком города. С колдуном.
«Нет, — пытался он убедить себя, — никогда и ни при каких обстоятельствах он бы не согласился с такими действиями».
А тут еще предмет его бед, вот он, сидит, пожалуйста!
— Вставай, — Мастер отвернулся.
Я покорно кивнул и встал, после чего маг устроил мне короткую экскурсию по городу. Она была сухой и четко давала понять, что я могу посещать только те места, которые он мне показывает.
Длинное двухэтажное здание с узкими окнами подле левады было конюшней. Мне разрешалось брать белого коня, на котором я ехал, но не раньше, чем будет твердая уверенность, что позвоночник мой к этому готов.
Мы очень долго шли по узкой вертлявой улочке, где через дорогу были протянуты веревки, на которых сохло постельное белье и одежда, а у дверей стояли цветочные горшки на высоких ножках, расцвеченные пестрыми петуньями. Улица вывела нас к центру, где Мастер указал на массивное здание с башней и огромным колоколом. Задрав голову, я долго разглядывал колокол, который казался голубоватым от окислов, и маг, удовлетворенный моим интересом, сказал, что это и есть людское сердце Форта.
— Прости, — признался я, — но что-то я этого не понимаю.
— Просто для людей, — пояснил Мастер, — центр города здесь, на площади рядом с внутренними воротами. Этот колокол никогда не звонит, и пусть так и будет.
— Почему?
— Потому что он предупреждает о беде, — сказал маг раздраженно, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. Он бросил короткий хмурый взгляд вверх и сделал странный знак, сложив пальцы правой руки в горсть и словно отмахнувшись кистевым движением от чего-то невидимого. Должно быть, знак был призван оберегать город или самого мага от опасности.
Башня действительно находилась рядом с внутренними воротами, толстая стена высилась над нами, а за ней располагалось нечто похожее на дворец.
При ближайшем рассмотрении город оказался еще больше, чем я думал. Моя комната находилась в башне, прилегающей к внутренней стене с ее наружной стороны. Сразу за ней находился обширный, но не ухоженный сад, в котором росли корявые, старые яблони, вились засыпанные листвой дорожки и распускались в небольших заводях водяные лилии.
Мастер обошел сад стороной, сказав, что он заброшен, потому что в нем обитают призраки, не подпускающие садовников к уходу, и посоветовал не искать там неприятностей. Потом он указал на вытянутую пристройку, прислонившуюся к большому дому перед нами:
— Там кухня, проголодавшись, можешь прийти в любое время. Тебя всегда накормят. Кухарки очень добры, но не пытайся расспрашивать их, потому что их задача жарится на сковородке.
У меня чуть не подогнулись ноги при упоминании о еде. Две недели! Я ничего не ел две недели!
Мастер, похоже, прекрасно все знал. Он едко улыбнулся, видимо все еще раздраженный моей стычкой с Рынцей, и зашел в здание первым, поднявшись по невысоким каменным ступеням. Я последовал за ним, чувствуя, как мой рот непроизвольно наполняется слюной.
Мы оказались в узком помещении с длинным, покрытым лаком деревянным столом и лавками по бокам. Стены, как и везде, не были покрашены или чем-то обиты. С высокого потолка свешивались большие дуги люстр для свечей.
За столом, ближе к чистому широкому окну, одиноко сидела женщина, низко склонившись над бумагой. Волевой профиль с резкими чертами и залегшие по уголкам рта морщинки хорошо запоминались. Женщина внимательно изучала какую-то книгу со старыми, поблекшими от времени страницами, изредка что-то аккуратно записывала на тонкие белые листы лежащего рядом блокнота. В стороне от бумаг стояла, дымясь, большая глиняная кружка.
На другом конце стола сидел крупный широкоплечий человек и медленно ел, монотонно постукивая пальцем по столешнице.
Стоило нам войти, как из другого конца залы к нам поспешила худенькая женщина в белом переднике. Не пройдя и половины пути, встретилась взглядом с Мастером, и тот наклонил голову, глубоко кивнув. Она радушно заулыбалась, развернулась и убежала обратно в кухню.
— Если тебе понадобится посетить библиотеку, поговори с ней, — Мастер кивнул на девушку, сидящую у окна. Ее светлые до плеч волосы постоянно падали на лицо, мешая писать, и она то и дела закладывала непослушную прядь за ухо. — Рене сидит здесь целыми днями, вместо того, чтобы уединяться в удобных комнатах. Никогда не понимал, как можно так работать, но хранительница говорит, что может сосредоточиться лишь тогда, когда вокруг нее много людей. Подойди-ка к окну. Видишь, на той стороне площади здание? Оружейная. Человек, что частенько посиживает на крыльце, может быть полезен и интересен. Он там всегда один, так что не ошибешься. Обращайся к нему просто Оружейник, мы все так его зовем. Привыкай к здешней жизни, ищи себе занятия по душе, у нас впереди много времени…
