Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)
На другом конце стола сидел крупный широкоплечий человек и медленно ел, монотонно постукивая пальцем по столешнице.
Стоило нам войти, как из другого конца залы к нам поспешила худенькая женщина в белом переднике. Не пройдя и половины пути, встретилась взглядом с Мастером, и тот наклонил голову, глубоко кивнув. Она радушно заулыбалась, развернулась и убежала обратно в кухню.
— Если тебе понадобится посетить библиотеку, поговори с ней, — Мастер кивнул на девушку, сидящую у окна. Ее светлые до плеч волосы постоянно падали на лицо, мешая писать, и она то и дела закладывала непослушную прядь за ухо. — Рене сидит здесь целыми днями, вместо того, чтобы уединяться в удобных комнатах. Никогда не понимал, как можно так работать, но хранительница говорит, что может сосредоточиться лишь тогда, когда вокруг нее много людей. Подойди-ка к окну. Видишь, на той стороне площади здание? Оружейная. Человек, что частенько посиживает на крыльце, может быть полезен и интересен. Он там всегда один, так что не ошибешься. Обращайся к нему просто Оружейник, мы все так его зовем. Привыкай к здешней жизни, ищи себе занятия по душе, у нас впереди много времени…
— А когда?.. — озадачено спроси я, но маг не дал мне закончить.
— Не спрашивай меня об этом и не упоминай вслух. Все случится тогда, когда на то придет срок. Я прошу, — это слово он выделил особой интонацией, — держать язык за зубами. Сейчас у тебя есть шанс пожить так, как ты никогда не жил, этот шанс даю тебе я. В моей власти запереть тебя в темном сыром подземелье до поры до времени, держа, как животное или пленника. Так советовал мне поступить с тобой Рынца. Он считает, ты можешь натворить дел. Что скажешь? Сможешь ужиться сам с собой и с этим городом?
— Да, — без промедления согласился я и удивился тому, что не испытал никаких сомнений. Скорее всего, причина была в нетерпеливом голоде, заставляющем слушать слава мага в пол-уха, и нежелании влачить жалкое существование в застенках.
Маг покачал головой, заметив мой мимолетный, голодный взгляд, брошенной в сторону кухни. Чтобы привлечь внимание, он недовольно двинул скамью, которая громко скрежетнула по полу.
— Все это я говорю, чтобы предостеречь тебя от ошибок. Думаю, ты хочешь узнать, что же будет дальше. Теперь твоя задача — ждать. Ждать, когда что-то изменится и придет пора действовать. Привыкай, приспосабливайся.
— Почему тут нет электричества? — внезапно даже для себя спросил я.
— Потому что здесь есть огонь.
— Но зачем такой аскетизм?
— Развитие, любое развитие, возможно лишь тогда, когда тебе чего-то не хватает. Тебе по началу будет здесь нечем заняться, и скука заставит подыскать новые занятия, которые наполнят дни смыслом. Это шанс узнать нечто новое или чему-то научиться.
— Еще можно спиться со скуки, — хмыкнул я.
— Не советую. Вообще не советую тебе пить, это может быть опасным. Пьяный человек не следит за своими словами и поступками, что здесь, в совершенно другом и непривычном для тебя обществе, может плохо кончится. Поосмотрись сперва, прежде чем начать дурить. В Форте есть свои способы наказания, и я не сомневаюсь, что многие здесь не потерпят того, что допустил я при нашем с тобой путешествии. Всегда помни свое место, Демиан. Ты — пленник. Щенок, которому тут не рады. Обращайся к магам уважительно, добавляй «дори», так принято. На людях меня зови «дори Мастер», это будет говорить о твоем почтении. Ты же чувствуешь магию, разве нет? — он сощурился. — Не заговаривай с магами первым, не покидай пока города, особенно без моего разрешения, не пытайся бежать, относись к своему положению серьезно. Будь осторожен и проявляй хоть немного мудрости, вместо своего каменного упорства.
Не советую задавать слишком много вопросов живущим здесь людям, кроме, разумеется, Оружейника. Этот человек всегда с охотой говорит, он у нас известный трепач.
Не стоит также забывать, что ты должен быть у себя в комнате вечером и утром, желательно, так же рано, как сегодня. Теперь комната принадлежит тебе, все что в ней — твое, если тебе что-то понадобиться, просто обращайся в лавки. С тебя не попросят никакой платы и дадут все, что необходимо. Тебе запрещено носить оружие, смотреть можешь сколько угодно, но если я найду у тебя хотя бы нож… ты меня понял. Не смотри на меня так, я ввожу это ограничение ради твоей безопасности, слишком хорошо помню, какой легкий выбор в пользу смерти ты делал на равнине. Я был удивлен, что Дон довез тебя живым. Мне казалось, ты его обхитришь. Будь в комнате утром на рассвете и вечером за два часа до полуночи.
В этот момент уже другая кухарка — крупная и полнотелая женщина с обвисшим, но улыбчивым лицом — вынесла с кухни поднос с большой тарелкой бульона, сыром и хлебом. Так ее облик обрел еще большее притяжение.
— А нет чего-нибудь посерьезнее? — тут же завелся я, но маг покачал головой:
— Поверь, ты этим наешься.
Когда тарелка оказалась прямо передо мной, маг стал мне совершенно безынтересен, и Мастер, вздохнув у меня за спиной, может, немного горько, быстро попрощался до вечера и ушел.
Сделав несколько глотков бульона, я понял, что маг снова был прав: мой голод оказался надуманным. Тело, ослабшее и непривычное, не могло примириться с обилием еды, и я вспомнил, как читал, что после долгого голода человек должен есть понемногу.
Так что от добавки я отказался, а вот от разбавленного сладковатого вина мне стало повеселее. Вскакивать после еды не хотелось и я, чтобы занять себя, наблюдал за работой Рене, медленно попивая терпкий напиток из глиняной кружки.
Уж и не знаю, что женщина там так заинтересованно изучала, но от усердия покусывала нижнюю губу. Изредка она тянулась к кружке с чаем, который уже успел остыть.
Внезапно кто-то схватил меня за шею и грубо выволок из-за стола. От неожиданности я выронил кружку, которая упала на бок, выплеснув на стол остатки содержимого, а потом скатилась со стола на пол, разбившись на красные неровные черепки. Сам же я не успел опомниться, как уже висел над лавкой, удерживаемый крепкой рукой за горло. Ощущение, прямо скажу, специфическое. Крупный мужчина с резкими, некрасивыми чертами лица, непринужденно держа меня на вытянутой руке, зло проворчал:
— Что за новость?..
Он приподнял меня повыше и разочарованно крякнул, обнаружив ленту Мастера. Интерес его ко мне тут же пропал, но, вместо того, чтобы отпустить, он отшвырнул меня, словно перышко, к выходу. Я немного не вписался в дверной проем, впрочем, может и к лучшему, потому что дверь была приоткрыта, и зацепил косяк спиной. На этот раз не до конца зажившая рана запротестовала с полной силой и я, придушенно кашляя, с трудом поднялся на ноги. Кухарки, высыпавшие поглазеть на представление, теперь смотрели на меня с нескрываемой жалостью, а Рене, оторвавшись от своих записей, сказала с укором:
