Робин Хобб - Убийца Шута
Рассматривая величину принесенных страданий, мы можем только винить себя в том, что уровень мастерства обладающих Скиллом не позволил им узнать о действиях Мастера Скилла Клерити до того, как ущерб был причинен. Чтобы избежать такого катастрофического злоупотребления Скиллом в дальнейшем были приняты следующие меры.
Мастер Скилла Клерити был изолирован от использования Скилла в любой форме в будущем. Выборы нового Мастера Скилла были проведены в следующей форме: Король и Королева выдвинули трех кандидатов из числа Мастеров и сами Мастера сделали выбор путем голосования. Голосование должно быть проведено тайно, бюллетени подсчитываться публично, и результаты объявляться тремя случайно выбранными менестрелями, посвященными истине.
Это собрание Мастеров постановило, что Одиночка никогда больше не должен становиться Мастером Скилла. Если бы у Клерити была группа, он никогда не смог бы скрыть свои действия.
Отныне Мастер Скилла должен представать взору всех Мастеров хотя бы раз в год. Если голосование Мастеров признает его некомпетентным, он будет заменен. В крайних случаях злоупотребления или недальновидности, он будет запечатан.
Выжившим после Трагедии в Деревне Ковшель была обеспечена компенсация и опека. Хотя никому из них нельзя было открыть, что Скилл был причиной безумия, охватившего в ту ночь всю деревню, весь ущерб, который может быть возмещен, должен быть возмещен со всей возможной щедростью, и эти выплаты не должны прекращаться до их естественной смерти.
Постановление Мастеров после Трагедии в Деревне Ковшель.
В тот первый вечер, когда ребенок покинул тело Молли, я был ослеплен ей. Еще долго после того как Молли заснула с укаченным ребенком напротив нее, я сидел у огня и смотрел на них обеих. Я изобретал сотни вариантов будущего для нее, все яркие и перспективные. Молли сказала, что она бала маленькой, но я отбросил тревогу. Все дети были маленькими! С ней все будет хорошо, и даже более чем хорошо. Она будет умницей, моя маленькая и любимая девочка. Она будет танцевать как пушинка на ветру, и ездить верхом, словно родилась в седле. Молли обучит ее пчеловодству и названиям и свойствам каждой травинки, что растут в саду; я научу ее читать и считать. Она станет вундеркиндом. Я представлял себе ее маленькие ручки когда она будет помогать мне расшифровывать тексты или делать копии иллюстраций, которые у меня никогда не получались. Я воображал ее кружащую в алом платье в бальном зале Баккипа. Мое сердце было наполненно ей, и я хотел, чтобы мир праздновал вместе со мной.
Я печально усмехнулся, представив как все будут поражены, услышав о ней. Неттл и я никому не рассказывали о том, что Молли беременна. Мы решили, что лучше сохранить это в тайне. И теперь мы оба выглядели глупо, вспоминая то, так говорили о ребенке, моей маленькой дочери, такой прекрасной. Я представил как буду представлять ее миру. Приедут все ее братья с семьями и Нед. О, если бы я только мог послать весточку Шуту о счастье, случившемся в моей жизни! Я улыбнулся, подумав об этом и представил, что так могло бы быть. В честь дня ее именования будет музыка и пир. Кеттрикен, Дьютифул со свой королевой, принцы, даже Чейд приехал бы в Ивовый лес.
С этими мыслями мой восторг начал испаряться. Дитя, которое я себе представлял не было похоже на ребенка, спящего на руках у матери. Что увидят Кетриккен и Чейд, когда посмотрят на нее? Могу представить себе скептическое выражение лица Чейда, как такой светловолосый ребенок мог появиться в роду у Видящих. А что скажет Кетриккен? Если она узнает, чтот моя родная мать была с Гор, то будет ли она вправе признать малышку как дочь Фитца Чивела Видящего, и что тогда? Она думает, что у нее есть право претендовать на мою дочь? Будет ли этот младенец, как Неттл, удостоен привилегии Видящих, если его родство не подтвердится?
Беспокойство выросло во мне, волна холода затопила мое сердце страхом. Как я мог так жаждать этого ребенка и даже ни разу не задуматься о тех опасностях, которые окружат ее просто потому, что она моя дочь? Чейд захочет испытать ее в Скилле. Кеттрикен будет уверена, что трон Видящих вправе выбрать для нее мужа.
Я встал и беззвучно ходил по комнате - волк, охраняющий свою берлогу. Молли спала сном истощения. Запеленутый ребенок рядом с ней немного повозился и затих. Я должен защитить их, дать ребенку будущее, которое она сможет определить для себя сама. Идеи в водовороте кружились в моей голове. Побег. Мы бы могли завтра собрать вещи и сбежать: мы бы путешествовали до того места, где могли бы обосноваться как просто Молли и Том, и наш ребенок...нет. Молли никогда не согласится разорвать связи с другими ее детьми, и я не мог покинуть тех, кого любил вне зависимости от того, какую угрозу они могли предоставлять прямо сейчас.
Итак, что я могу сделать? Я посмотрел на них, таких мирных и таких уязвимых во сне. Я буду держать из в безопасности, поклялся я себе. Неожиданно я пришел к тому, что светлые волосы и голубые глаза могут сыграть нам на руку. Никто, посмотрев на нее, не поверит, что она наш с Молли родной ребенок. Мы могли бы утверждать, что она подкидыш, которого мы взяли. Ложь расцвела в моем сознании. Так легко убедть! Даже Неттл не обязательно знать, однажды я уже показал Молли, что такое угроза для ребенка, возможно, она и согласиться на обман. Неттл бы поверила, что мы приняли малышку, чтобы утолить тоску ее матери по ребенку. Никто не должен знать, что она истинная Видящая. Одна простая ложь способна сохранить ее в безопасности.
Если у меня получится убедить Молли согласиться на это.
Той ночью я отправился в нашу комнату за постельными принадлежностями и принес их вниз, в детскую. Я спал попрек двери, на полу, как волк, охраняющий своего детеныша и берлогу. Это было правильно.
Следующий день был наполнен сладостью и трепетом. При свете зари, я увидел насколько глупыми были мои планы отрицать собственного ребенка. Слуги в огромном доме обо всем знали, и Ревел был бы тотчас узнал, что никакого подкидыша не доставляли к нам накануне вечером. Я не мог скрыть от персонала, что Молли родила своего ребенка, так что я предупредил их, что ребенок был маленьким, а его мать устала. Я уверен, они посчитали меня сумасшедшим, как и Молли, когда я настоял, что сам буду подавать ей пищу, и чтобы ее совсем никто не беспокоил. Не только правдивость моего высказывания о том, что ребенок присутствовал в доме, но и мой авторитет мужчины в женских делах был подвергнут сомнению. По одной, по две и по три, каждая женщина из числа персонала Ивового леса нашла неотложное дело, требующее посещения детской. Первой была Кухарка Натмег, наставшая на том, что она должна поговорить с Молли, для того чтобы узнать, что ее хозяйка хотела бы получить на обед и ужин в столь знаменательный день. Ее дочь Майлд проскользнула за ней, тонкой тенью внушительной фигуры ее матери. Молли ничего не знала о моих попытках оставить ее в покое. Я не могу винить ее в чопорном самодовольстве, когда она демонстрировала ребенка Кухарка и ее дочери.
Молли, я думаю, осознавала только то, что она доказала их неправоту: она была беременной, а все их ехидные увиливания от ее настойчивого требования подготовить детскую сейчас были признаны ошибочными. Она была царственна как Королева, когда они придвинулись посмотреть на крошечный сверток, который она так бережно держала. Кухарка взяла себя в руки, улыбаясь тому, каким "дорогим маленьким созданием" был наш ребенок. Майлд была в меньшей степени обучена этикету.
- Она такая крошечная!, - воскликнула девушка. - Как куколка! И бледная, как молоко. Какие голубые глаза! Она слепая?
- Конечно, нет! - ответила Молли, глядя на своего ребенка с обожанием. Кук толкнула свою дочь и прошипела: - Манеры.
- Моя мать была светлой. С голубыми глазами, - настаивал я.
- Ну, тогда это все объясняет, - заключила Кухарка Натмег с неестественным облегчением. Она присела в реверансе перед Молли. - Что же, хозяйка, приготовить речную рыбу или треску? Всем известно, что рыба - лучше всего для только что родившей женщины.
- Речную рыбу, пожалуйста, - ответила Молли, и, поскольку решение было принято, кухарка удалилась из комнаты вместе со своей дочерью.
Как только прошло достаточно времени для того, чтобы Кухарка вернулась к своим обязанностям, явились две горничные, узнать, не требуется ли свежее постельное белье матери или ребенку. Каждая принесла по охапке и, потеснив меня, заняли мое место в дверях, настаивая:
- Ну, если не сейчас, то в ближайшее время, всем известно как быстро дети пачкают свою кроватку.
И с глубоким расстройством я снова заметил, как женщины едва справились с изумлением, прежде чем начать восторгаться при виде моей дочки. Молли, казалось, этого совсем не видела, но все мои инстинкты предупреждали об опасности. Что же, я слишком хорошо знал, как относились к маленьким существам, которые слишком отличались от остальных. Я видел покалеченных цеплят, которых заклевывали до смерти. Видел, как отталкивают в сторону слишком слабых телят, как не подпускают к материнскому соску поросёнка-недомерка. У меня не было ни одной причины полагать, что люди чем-то отличались от животных в этом отношении. Поэтому я продолжал наблюдать.
