Робин Хобб - Убийца Шута
Младенец слегка пошевелился и глубоко вздохнул. Вдруг она вздрогнула и Молли прижала ее к груди. Она вглядывалась в маленькой личико и проговорила:
- Такая крошечная. Мы так долго тебя ждали, мы ждали годами. И теперь ты с нами, а я сомневаюсь, что ты останешься хотя бы на день.
Я хотел ее успокоить, но я знал, что она права. Молли начала дрожать от усталости после родов. Тем не менее, это она перевязала пуповину и отрезала ее. Она наклонилась, чтобы проверить, теплая ли вода, а затем опустила в нее ребенка. Аккуратно ее руки смыли кровь. Крошечный череп был покрыт пушистыми, бледными волосами.
- У нее синие глаза!
- Все дети рождаются с синими глазами. Они изменятся.
Молли подняла ребенка, и с завидной легкостью переложила ее из полотенца в мягкое белое одеяло и запеленала в аккуратный кулек, подобно гладкому кокону мотылька. Молли посмотрела на меня и покачала головой моему онемевшему изумлению. - Пожалуйста, возьми ее. Я должна осмотреть себя сейчас.
- Я могу уронить ее! - я был в ужасе.
Серьезный взгляд Молли встретился с моим.
- Возьми ее. Не опускай ее. Я понятия не имею, как долго она пробудет с нами. Держи ее пока сможешь. Если она покинет нас, то она уйдет поддерживаемая нами, а не одинокая в своей колыбели.
Ее слова заставили слезы покатиться по моим щекам. Но я повиновался, смиренный в своем понимании, как не прав я был. Я передвинулся к краю ее софы, сел, и взял свою новую дочь, вглядываясь в ее лицо. Ее синие глаза непоколебимо встретились с моими. Она не плакала, как это делали все младенцы в моем представлении. Она была совершенно спокойной. И такой неподвижной.
Я встретил ее взгляд: она смотрела на меня, будет знала все ответы к любым загадкам. Я наклонился, вдыхая ее запах, и волк внутри меня высоко подпрыгнул. Моя. Внезапно она стала очевидно моей во всех отношениях. Мой детеныш, которого необходимо защищать. Моя. С этого момента, я бы скорее умер, чем увидел вред, нанесенный ей. Моя. Уит подсказал мне, что эта маленькая искра жизни ярко горит. Крошечная, какой она была, она никогда не станет добычей.
Я взглянул на Молли. Она обмывала себя. Я прижал указательный палец к переносице своего ребенка и очень осторожно потянулся к ней скиллом. Я не был уверен в правильности своего поступка, но безжалостно оттолкнул все угрызения совести по этому поводу.она была слишком мала, чтобы просить у нее разрешения. Я ясно знал, что предназначен для этого. Если я мог найти то, что физически неправильно было с ребенком, то я хотел бы сделать все возможное, чтобы исправить это, хотя бы это могло истощить и все мои способности до предела и те малые жизненные силы, что у нее были. Ребенок был таким маленьким, ее синие глаза встретились с моими пока я ее исследовал. Такое тоненькое тельце. Я почувствовал, как ее сердце перекачивает кровь, как в легкие поступает воздух. Она была крохотная но если бы с ней что-то и было не так, я никак не мог обнаружить это. Она слабо сопротивлялась, морща свой ротик, как будто собираясь заплакать, но я был неотступен.
Между нами пролегла тень. Я виновато взглянул вверх. Молли стояла над нами в чистой мягкой одежде, готовая забрать у меня ребенка. Когда я передавал ее ей, я тихо сказал:- Молли, она прекрасна. И внутри и снаружи. Ребенок погрузился в ее объятия, явно расслабившись. Сердилась ли она на меня за применение скилла? Я посмттрел на Молли, и стыдясь своего невежества, поинтересовался: Действительно ли она настолько мала для новорожденного?
Ее слова пронзили меня, словно стрелы.
- Любовь моя, Я еще не видела, чтобы такой крошечный ребенок прожил более одного часа.
Молли развернула пеленки и смотрела на нее. Она раскрыла маленькую ручку и посмотрела на пальчики, провела рукой по маленькому черепу и затем осмотрела ее маленькие красные ножки. Она пересчитала все пальчики на ступнях.
- Но, возможно....нет, она явно родилась в срок! И все ее тело хорошо сформировано. У нее даже есть волосы на голове, хотя они белокурые и их практически не заметно. У всех моих детей были черные волосы, даже у Неттл
Последнее она добавила, словно ей было нужно напомнить, что я был отцом ее первой дочери, даже если я и не видел ее рождение и не наблюдал, как она росла. Я не нуждался в подобном напоминании. Я кивнул и протянул руку, чтобы прикоснуться к кулачку ребенка. Она прижала его к груди и закрыла свои глаза. Я тихо заговорил.
- Моя мать была женщиной с Гор, - сказал я спокойно. - Они обе: она и моя бабушка, были светловолосыми и голубоглазыми. Многие люди из этого региона такие. Возможно, я передал это нашему ребенку.
Молли выглядела удивленной. Думаю, потому что я редко говори о матери, которая отдала меня, когда я был маленьким ребенком. Я больше не отрицал собственные воспоминания о ней. Она носила свои светлые волосы увязанными в одну длинную косу за спиной. Ее глаза были синими, скулы высокими, а подбородок был узок. На ее руках никогда не было колец. "Кеппет", назвала меня она. Воспоминания о том далеком детстве, проведенном в Горном королевстве, я воспринимаю больше как услышанную мной когда-то сказку, а не как принадлежавшую мне реальность.
Молли вкоинилась в мои блуждающие мысли.
- Ты сказал, она - совершенство "и внутри, и снаружи". Ты использовал магию Скилла, чтобы понять это?
Я посмотрел на нее с чувством вины, понимая сколько беспокойства вызывала у нее эта магия. Я опустил глаза и подтвердил:
- Не только Скилл, но и Уит подсказывают мне, что у нас очень маленький, но во всех других отношениях здоровый ребенок, любовь моя. Уитом я чувствую, что сильная жизненная искра в ее теле горит ярко. Она, конечно, крошечная, но я не вижу причин, которые могут вызвать смерть, задержу развития или роста. -
Лицо моли просияло, словно я подарил ей бесценное сокровище. Я наклонился над малышкой и провел маленький круг на ее щечке. Она потрясла меня тем, что повернула лицо навстречу моему прикосновению, а маленькие губки сжались.
- Она голодна, - сказала Молли, громко засмеявшись, болезненно, но с благодарностью. Она устроилась в кресле, распахнула одежду и приложила малышку к своей обнаженной груди. Я смотрел на то, что никогда не видел прежде, несмотря на все прожитые годы. Я подошел к ним ближе, опустился на колени тут же рядом на полу, аккуратно обвил руку вокруг своей жены и и стал смотреть, как младенец сосет грудь.
Каким же идиотом я был,- сказал я - Мне надо было поверить тебе с самого начала.
- Да, надо было, - согласилась она. - Но никто не пострадал, - и она потянулась в мои объятия. И давняя ссора между нами навсегда завершилась.
Глава шестая. Таинственный ребенок
Голод Скилла не утихает с возрастом или с опытом. Любопытство маскируется под обоснованную жажду мудрости и увеличивает искушение. Только дисциплина может держать его под контролем. По этой причине, лучшее, что могут сделать члены группы - сохранять близость друг с другом на протяжении всей жизни, чтобы иметь возможность взаимно усиливать правильное использование Скилла. Так же жизненно важно, чтобы действующая группа Скилла следила за учениками, а Мастер следил и за группой, и за учениками. С Одиночками нужно быть наиболее бдительным. Часто Одиночки демонстрируют авантюрную и высокомерную натуру, это-то и мешает им успешно присоединиться к группе. Крайне существенно, чтобы Мастер Скилла бдительно приглядывал за каждым Одиночкой. Если Одиночка становится замкнутым и чрезмерно скрывает свои действия, возможно необходимо чтобы все Мастера Скилла собрались и обсудили обуздание его магии, пока она не захватила контроль над Одиночкой и он не навредил себе или другим.
Но кто будет следить за пастухом?
Этот вопрос четко определяет проблему. Мастер Скилла, на своем высоком уровне, может контролировать только сам себя. Вот почему этот пост никогда не должен быть политическим, назначаться как почетный, а только дароваться самому ученому, самому сильному и самому дисциплинированному из обладающих Скиллом. Говоря о злоупотреблении Скиллом, нельзя не упомянуть о ужасающем ущербе, нанесенном деревне Ковшель, о падении Мастера Скилла Клерити, и о том, к чему нас всех может привести политизация этого титула. Никем не контролируемый, Мастер Скилла Клерити осуществил мечту, основанную на размышлениях, вынося приговор всем тем, кого он считал "злыми", и награждая "добрых" торговыми преимуществами и договорными браками в этом небольшом сообществе, всё в необдуманной попытке "создать гармоничное поселение, где ревность, зависть и непомерное честолюбие будут устранены ради всеобщего блага." Но мы были свидетелями того, что эта высокая цель принесла на самом деле: деревня, где крестьяне были вынуждены действовать вопреки своей природе, где они не могли выражать свои эмоции, и где, в конце-концов, за один сезон самоубийства и убийства унесли жизни более половины населения.
