Сергей Костин - Охотник за бабочками
— Что делаем, не твое тараканье дело, — отцепилась от него Соня.
— А откуда знаете, что жених я, — отрывая от Сони Кузьмича, спрашиваю.
— Так о данном факте все говорят, — Соня сложила руки на пузе и, уже полностью освоившись с прилетом инопланетянина, стала рассказывать: — Давеча с хутора приходили и рассказали, что ждут, мол, жениха странного, да пригожего. Что странный, вижу, а о красоте мне не судить. Стара стала. А откуда ты, мил инопланетянин? За делом прилетел, или от инопланетного дела бежишь? Я б тебя в дом пригласила, да великоват ты. А хочешь, познакомлю с соседом моим, Абрамом, он в лотерее шесть из тридцати шести новый камень благоустроенный выиграл. С канализацией и полем для гольфа.
— Стоп, — остановил я ее. Соня замолчала, продолжая беззвучно открывать рот, — И рот закрой. Скажи лучше, где хутор и живет там кто?
Голос подал морщинистый с винтовкой.
— А нам все равно, кто там живет. Нам едино. Мы люди мирные. В ваши дела инопланетные не вмешиваемся. А то, ишь чего надумали, черные прилетают, грабят. Бледненькие, как ты, прилетают, тоже грабят.
На этот раз подзатыльник был достаточно сильным, и морщинистого отбросило в темноту камня.
— Дурак, — крикнула ему вслед Соня. Потом к нам обратилась, — Кто на хуторе живет, не знаю. Не видела. Но по разговору не злые. Они по ночам приходят. А мы по ночам дверей не открываем. Нас не трогают, и то ладно. А хутор… вот по дорожке пойдете, как раз в стенку ихнею упретесь.
Я посмотрел под ноги. Дорожка, действительно, имела место быть. И не простая народная тропа, а уложенная кирпичом. Откуда взялась?
— Вот по ней, милок инопланетный, и топай. Там и невеста твоя, и родственники ее.
Сказав спасибо, я двинулся по указанному маршруту.
— Неужто я и вправду на таракана похож? — я вышагивал по зеленой тропинке, Кузьмич сидел на плече и махал рукой многочисленным жителям камней, которые приветствовали нас платками и выстрелами в воздух.
Ничего я не сказал другу. Не в моих правилах неправду говорить. Ведь я когда его в луже полумертвого нашел, тоже думал что таракан. Это уж потом разобрался что к чему. А чтобы отвлечь его от мыслей горьких, спросил:
— Что скажешь насчет подозрительного КБ Железного? Загадочный тип. Вроде раньше с ним не сталкивался.
— А, не обращай на мелочи внимания. — Кузьмич приложил ладошку ко лбу и всмотрелся в даль, — Там темнеет что-то. Стенка, должно быть, про которую Сонька глупая говорила. Ты бы, Кость, с Волком связался. Может, подстрахует на всякий случай.
И то верно.
— Командир на связи. Командир на связи. Требуется воздушная поддержка. Входим в зону риска.
В ушах заскрипело, и раздался голос Корабля.
— Запрос принял, командир. Сейчас с местными жителями закончу, и обеспечу все, что просил.
— Что значит — закончишь с местными жителями?
Корабль покряхтел, но сознался.
— Я тут платные экскурсии по себе устроил. У входного люка очередь в половину светового месяца. Местное население проявляет удивительную любознательность. Я с них в местной валюте беру. Самоцветами. По одному самоцвету с одного посетителя.
— Ты что! Офонарел! — заорал я в микрофон, — Совсем микросхемы сдвинулись. По два самоцвета бери. По два, говорю! Нет, он нас решил по миру пустить.
— Точно, — согласился Кузьмич и пообещал по прибытию на Корабль провести с ним пару лекций по финансовому ликбезу.
Стена, о которой говорила Соня из каменного жилища, и о приближении которой предупреждал зоркий Кузьмич, оказалась не совсем обычной. Словно мир обрывался в этом месте, и начиналась пустота. Чернота уходила и вправо и влево. Терялась в вышине. Волк, закончивший к тому времени культмассовые мероприятия, сообщил, что тоже видит черную стену.
— Воздушную поддержку обеспечить не в состоянии. Я в эту гадость не полезу. У меня от нее электромагнитные колики начинаются.
— Придется без него, — сплюнул Кузьмич, — Я тебя, командир, предупреждал, что рано или поздно он нас подставит. Знаешь, чем он там занимается? Самоцветы по щелям ныкает. Доли нашей лишает. Кто первый полезет? Ой!
Кто первый полезет — решать мне. А я уже решил. Кузьмич маленький, ко всему привычный. Не пропадет.
Я уселся прямо на зеленой тропинке, которая обрывалась у черной стены, стал ждать, пока вернется засланный за стенку лучший разведчик всех времен и Галактик Кузьмич. Он, правда, немного по упирался, пока я его в черноту пихал, но смирился. Сухари, в конце концов, съеденные отрабатывать надо.
Пока все складывается хорошо. До места добрались без потерь. Неприятностей практически не встречалось. Тьфу, тьфу. Если все и дальше так пойдет, то через недельку и брюлики получу.
На черной стенке образовался пузырь. Он оторвался от нее, повисел немного и лопнул. Из пузыря показался Кузьмич. Он остался висеть на месте, бултыхая крылышками, и смотрел на меня из-подо лба.
Я поднялся и подошел. Я не гордый.
— Первому помощнику доложить обстановку. И парить смирно, когда разговариваешь со старшим по званию.
На обиженных только такой тон и действует. Мы, чай, не на прогулке, а почти что в боевых условиях. И если каждый бабочек, похожий на таракана, обижаться станет, то к чертям галактическим таких соратников.
Кузьмич пару раз всхлипнул, обтер морду от слез и, вытянувшись, доложил:
— Знаешь, как там страшно! Хоть бы предупредил сначала. А то пихаться без спросу.
Я пообещал, что это в последний раз, и впредь обязался предупреждать Кузьмича перед тем, как запихнуть его куда-либо. А в конце назвал его своим самым лучшим другом.
Кузьмич воспарял духом и, окончательно успокоившись, доложил новые разведданные:
— Темно. Пролетел чуть подальше. Снова темно. Порыскал по сторонам. Без изменений. Вниз. Поверхность имеется. А когда хотел уж назад возвращаться, засветилось вдалеке что-то. Все.
— Чего ж не дождался?
— Так я ж говорю, — развел крыльями Кузьмич, — Темно. И страшно.
Жаль, фонарика не захватил. Впрочем, его на корабле и не было.
Я осторожно сунул руку в черную стенку.
Вроде все нормально. Ни холодно, ни жарко.
Набрал побольше воздуха и сделал шаг вперед. В черноту. В темень. Туда, где, по словам Кузьмича, страшно. Туда, где по всем приметам находилась моя добыча стоимостью в два миллиона брюликов.
— Кузьмич! Ты где?
И голос стал каким-то глухим. И темень, не соврал дружок, хоть глаз выколи. Нет, глаз выкалывать не дам. Это просто выражение такое.
— Здесь я, — отозвался Кузьмич. Конечно в кармане. Где ж ему быть.
— Ничего не вижу, — сообщил я, медленно ощупывая окружающую меня темноту, — У меня, наверно, глаза сейчас из орбит вылезут.
