Сергей Костин - Охотник за бабочками
— Ничего не вижу, — сообщил я, медленно ощупывая окружающую меня темноту, — У меня, наверно, глаза сейчас из орбит вылезут.
— А ты не напрягайся, — посоветовало из кармана.
Оказывается в темноте совершенно невозможно передвигаться. Хочешь шаг сделать, а кажется, что сейчас в пропасть со всеми потрохами. Если только ногой дорогу нащупать. Так можно, но только медленно.
— Кузьмич! А где твои огни. Не вижу я что-то.
В кармане заворочалось.
— По сторонам лучше смотри. Я когда их увидел, по сторонам смотрел.
Где здесь стороны-то? Я даже стенку, в мир нормальный ведущий, найти сейчас вряд ли смогу. Хотя нет. Что-то там такое есть.
— Что-то там такое есть, Кузьмич!
Огни не огни, а два маленьких пятнышка, светлых и почти слипшихся я заметил.
— Вот и топай прямо на них, — хороший совет. А куда еще тут топать.
Не обращая больше никакого внимания на предполагаемую под ногами пропасть, я засеменил к светящимся пятнышкам.
Но, показалось мне, что пятнышки сами двигались навстречу.
— Они тебе ничего не напоминают? — подал голос Кузьмич.
Напоминают, напоминают. Два горящих глаза, которые разговаривали со мной сквозь глубину Вселенной. Встречают, долгожданного.
— Ты чего? — это снова Кузьмич.
— Сами подойдут, — ответил я, — Не развалятся. А я по потемкам шляться не приучен.
Ждать пришлось недолго. Два светящихся пятна превратились сначала в два горящих уголька, а потом уж и в два красных глаза. И снова этот шепот. Неприятный такой.
— Долго же ты до нас добирался.
Нет, чтобы сначала, как нормальные люди, поздороваться.
— Далеко забрались, вот и долго, — у меня слово в кармане не залежится. Как спрашивают, так и отвечаю.
— Говори потише, а то разбудишь Его.
Начинается. Приехали.
— Слышишь, папаша. Давай вот без этого. Веди к этой, к невесте. А то мне домой уже пора. И так черт знает, сколько времени пропало. Дома заждались уж.
— Быстрый ты, однако, — прошептали глаза, — Скоро только разные фантастические истории сказываются, а настоящее дело не скоро делается. Иди за мной. Да не бойся. Никуда не свалишься.
— Я и не боюсь, — пробурчал я. Соврал, конечно.
Идти за горящими глазами одно удовольствие. Словно впереди свечку несут. Как на поминках собственных. Чтоб не сглазить. На вопросы разные глаза отвечают односложно. Подожди. Потом. Успеешь. Неразговорчивые глазки. Кузьмич из кармана всякие гадости наговаривает. Про то, что влипли по уши. Про то, что обманом заводят. Да я не слушаю. Ну нет вокруг опасности, и все тут. Уж я бы ее, опасность, вмиг почувствовал.
Долго ли шли, не знаю. В темноте теряется чувство времени. Может час, а может и трое суток. Только глаза вмиг пропали, и очутился я на краю красоты неописуемой.
Под ногами озеро глубокое плещется. На озере кувшинки плавают. Под кувшинками крокодильчики шестиногие резвятся. Березки листочками играют, а в листочках паучки с хоботами песни дрынькают. Солнышко-баранка ласково жарит. Травка под ботинками глупо хихикает. От щекотки, наверно.
А рядом старичок маленький стоит. От земли еле отрос. Голова на кривых ножках. И в шляпе до самого подбородка, только борода виднеется.
— Вот и на месте мы, — говорит говорящая голова, разводя руками, — Как тебе места наши?
— Места знатные, — отвечаю, — Только что это у вас все такое синее? Небо-то понятно. А деревья, травка почему? Да и борода у тебя, папаша, цвета странного. Морского. Как в песне. Может, слышал? В небе темно синем, синяя звезда. У-у, у-у…
— Не угодили, значит, — грустно изрек старичок.
— Да причем здесь — угодили, не угодили, — рассердился я, — Не в этом дело. Не можешь объяснить, почему все синее, не надо. Убиваться из-за такой мелочи не стану.
Кузьмич из кармана вылез и, выставив вверх одно крыло, глубокомысленно произнес:
— Форменный блюформ. Как есть блюформ. Верно я говорю, дедушка?
Говорящая голова в шляпе мгновенно согласилась. Блюформ, так блюформ. По мне все едино, лишь не отравлено.
— Нам еще пройтись надо, — из-под шляпы вылезла рука и показала направление, в котором нам предстояло еще пройтись, — Ты только не топочи, а то разбудим Его, все испортим.
— Кого «его», — ох и надоели мне все эти странности.
— Придем на место, все узнаешь, — ответила ходячая голова и, развернувшись, зашаркала по направлению к синему лесу, над которым зависла баранка синего солнца.
Проверив, на месте ли черная стена и заломив пару веточек для ориентира, я побрел вслед за шляпой, стараясь, впрочем, не сильно топать. Раз просят, значит для чего-то это надо.
Волк на все запросы не откликался. Знать чернота эта не давала. Раза три пробовал. Не получилось.
Дедушка не соврал. Идти пришлось совсем немного. По часам засекал. Часов пять, не больше. И все сквозь синеву природы. Иногда дед приказывал замереть на месте, прислушивался к чему-то, потом вздыхал облегченно и продолжал путь. Иногда он заставлял меня падать на синюю траву и ползти. Деду то все равно. Он хоть падай, хоть стой, одного росту.
Все сносил безропотно. А все потому, что где-то в районе полости грудной клетки неприятно екало, беду предвещало. Я на эти знаки внимание очень обращаю. Без них мне в моей профессии не жить. Чувствую, что где-то рядом… нет, не опасность, даже слова такого не нашлось, есть что-то. Пугающее. Вон даже дед в шляпе то и дело вздрагивает.
Посинело. Деревья стали реже и синее. Травка, та самая, которая хохотала, когда я по ней животом терся, совсем коротенькая стала. Вышли мы.
— Вот и деревня наша, — возвестила голова в шляпе и, уже никого не таясь, весело засвистело дорожную песню.
— Деревня, как деревня, — пропищал Кузьмич из кармана. Я его помял слегка, ползая, — Не вижу повода для радости.
Я тоже не видел никакого повода, кроме десятка домиков, пригнувшихся земле. Не высокие, синие, с широкими, почти плоскими крышами. Грибы на толстых, коротких ножках.
Домик каждый огорожен изгородью невысокой да редкой. За изгородью морковка синяя, да помидоры. Того же цвета. Между домов бегемотики бегают, хвостами виляют, да нас, гостей облаивают. Окна у домов маленькие, лопухами синими завешанные. А дверей почти и не видать. Дырки круглые вместо них, с прорезями для полей шляп.
К чему такое подробное описание? Да к тому. Любой человек, а тем более профессиональный охотник за бабочками, каковым я и являюсь, увидев эту, синею до тошноты, идиллию сразу скажет. Цивилизацией здесь не пахнет. А тем более присутствием в этой деревушке передатчиком дальней космической связи.
Или дед ненастоящий, или меня обманывают.
