Сергей Костин - Охотник за бабочками
— Ты по существу давай, — поторопил я его, посматривая на часы. До конца ультиматума оставалось совсем уж немного.
— А по существу скажу так, — Голос окреп, стал мужественным и твердым, — Мы тут посовещались, и я решил, сжечь наглецов со всеми потрохами и делу конец.
— Мочи не хватит, — я скептически отнесся к данному предложению. Нас мало, а их туча.
— Эх, капитан, капитан, — вздохнул Волк, — Если бы ты побольше интересовался устройством корабля, то знал бы, что эта небольшая стайка для меня, тьфу. На пару минут. Есть у меня пушечка заветная, только мне известная. Великими мужами древности придуманная. И если капитану будет угодно…
— Еще как угодно, — заорали мы с Кузьмичем в один голос.
Мы тут сединой покрываемся, а он, имея в запасе пушечку чудесную, в молчанку играет. Вот выкрутимся, обязательно ему внушение сделаю. В его же корабельный журнал.
Время ультиматума закончилось. На экране снова появились три якудзянина.
— Еконо ми цуси? — спросили они и довольно потерли черными перчатками.
— Что им сказать-то? — обернулся Кузьмич.
— А скажи этим стервятникам космическим, что мы принимаем последний смертельный бой.
— И от меня добавь, что ложили мы на них с двойным пробором, — добавил Корабельный Голос.
— Сделаем. Без проблем, — Кузьмич вернулся к толмачевской работе. Поза, как у самого настоящего дипломата, только трости не хватает, — Еконо ми цуси вот с таким двойным цуси!
Подумал, и от себя тоже приложил дополнение:
— Еконо ми цуси вот где, — и снова, как в пошлый раз, любезно попрощался с якудзянами, задрав к ним свое мохнатое брюшко.
Сильно якудзяне расстроились. Не понравилась им наша несговорчивость. Рубанули он палками металлическими по своим экранам, разбили вдребезги. А наши потухли. Нет, просто отключились. По нашим, никто не бил. Да и Волк бы не позволил корабельное имущество портить. Чинить-то ему потом.
Флот черных шариков отпрыгнул от нас немного, ощерился стволами орудий и стал стремительно приближаться.
— Капитан, — заорал Голос, — Разрешите взять управлением мною мне. Обещаю не посрамить честь обшивки.
— Кораблю взять управление Кораблем на себя, — вовремя принятое верное решение, первейший залог успеха.
— Перехожу в боевой режим, — продолжал орать Волк, закладывая уши, — Посторонним покинуть помещение, команде занять форму номер один. В кресло лезьте, придурки и пристегнитесь, говорю. Торпеды товсь! Запалы готовь! Паклю забивай!
Я судорожно пытался застегнуть ремни безопасности. Кузьмич, также судорожно, пытался помешать этому, так как не мог залезть в свой штатный карман.
— Перррвая аппаррратная?! Товсь!
Краем глаза я заметил в иллюминаторе, как из Корабля вылезает чугунная труба с прибитым на конце гвоздем.
— Цееельсь!
Труба с гвоздем покрутилась и замерла на месте.
— Перррвая аппаррратная! Гонь!
Корабль задрожал всем железом, из чугунной трубы вырвался сноп пламени, а затем из нее выкатился чугунный шар, размером с мини футбольный. Не спеша, не виляя по сторонам, он полетел по направлению к ближайшему нападающему на нас черному кораблю.
Якудзяне, почувствовав неладное, стали палить по чугунному шарику из всех видов оружия, включая и ядерное. Шарик наш, откуда только прыть взялась, стал метаться по сторонам, не позволяя липким вражеским лапам прикоснуться к себе.
Волк, тем временем, выпустил подобным образом еще одиннадцать таких же шариков и теперь комментировал происходящее:
— Второй нападающий обходит левого полузащитника. Передает пас правому. Асадулин промазывает и… ай-яй-яй, какая досада. Такая война нам не нужна. Но ничего еще не потеряно. Игру продолжает со второй линии четвертый нападающий. Передача. Прием. Подсечка!!! На мыло таких подсетчиков! На мыло! На мыло! Чего, как дураки сидите, орите тоже!
Мы с Кузьмичем ни черта не поняли, но стали исправно орать:
— На мыло! На мыло!
Корабль тем временем не успокаивался.
— Защитники пытаются поставить стенку. Поздно. Восьмой нападающий делает финт, другой, третий! Какой игрок! И вот он выходит один на один. Удар! Шпангоут! Еще удар! Второй шпангоут. Да не туда, дурында! Третий удар! Го-о-ол!
С удивлением, с нескрываемым удивлением лицезрел я, как гигантский флот якудзян, смешав ряды свои, толкаясь и разбиваясь друг об друга, бросился бежать. Стройные боевые ряды смешались, рассыпались. Эфир наполнился криками о помощи, мольбами о пощаде.
Но одного я не мог понять. Как? Секретное чугунное оружие Корабля даже не прикоснулось ни к одному из черных шаров. Они просто скакали по пространству, словно дикие кенгуру в Австралийской области. Как?
С этим вопросом мы обратились к Кораблю.
— Корабль, как вы расцениваете проведенную вами операцию? Не могли бы вы раскрыть некоторые секреты Вашей победы, мы были бы весьма благодарны за столь любезный шаг.
Пресс-служба Корабля голосом Корабля сообщила, что открывать военно-технические секреты она не вправе без особого распоряжение руководства. Но по сведениям от компетентных источников, у вражеских кораблей попросту закончились боеприпасы. И, осознав свое бедственное положение, они решили покинуть поле боя. Пресс служба корабля также выразила огромную благодарность всем тем, кто поддерживал Вселенский Очень Линейный Корабль в эти трудные для него минуты и пообещала в честь знаменательного события выплавить памятную медаль " За Дыру». С одной стороны медали будет изображен сам героический Корабль в натуральную величину, а с другой стороны — именно сквозная Дыра.
— Славная работа, — Волк издал звуки, похожие на потирание ладоней, — Сами запомнят и потомкам своим расскажут. Командир, а можно я на борту своем звезду героическую намалюю?
— Намалюй, — разрешил я, вспомнив, что такой дикий обычай имел место в далекой древности, — Но сперва направь себя по намеченному ранее маршруту. А то мы так до невесты моей не доберемся. Сколько уж плутаем.
Пока Волк малевал на себе не одну, а сто одиннадцать звезд, мы с Кузьмичем всматривались в бескрайние просторы Вселенной. Великой Вселенной. Странной Вселенной. Сколько еще вот таких удивительных Кораблей затерялись в ее глубинах. Сколько еще невероятного скрывают молчаливые звезды. Не узнать никогда. Хоть сто жизней в долг возьми. Хоть моих, хоть Кузьмича.
— Расчетное время прибытия в заранее заданные координаты пятнадцать минут, — сообщил Волк, — Визуальное наблюдение через десять минут.
Что-то сердце у меня защемило. К чему бы? Вроде не волнуюсь, не переживаю. И шестое чувство ощущения опасности молчит.
