Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)
«Пой», – советует она мне, будто своему детёнышу.
Я хмурюсь. Будто мне нужна ещё одна мать.
И вытираю лицо рукавом.
Я ещё не всё понимаю в устройстве Магонии. Сегодня другое судно прислало нам сообщение – блестящую стрелу с привязанным письмом на нашу палубу.
– Я слышала, что подводники называют это метеором. А тут это письмо от капитана капитану, – говорит мне Джик одними губами.
Представляю, как астрономы внизу рассматривают световую арку в темноте, рисуя её схему.
Зэл смотрит на сообщение.
– Держи курс, – бормочет она наконец Дэю. – Они знают о потере подзорной трубы и требуют компенсацию. Они направили Дыхание за штрафом и разобраться с последствиями. Они не знают об Азе.
– Лучше, чем я ожидал, – с кивком отвечает Дэй.
– Что значит «разобраться с последствиями»? Что значит, они не знают обо мне? – спрашиваю я, пользуясь тем, что Зэл отвлеклась. И Дыхание… тут все говорят о нём, а я понятия не имею, что это такое.
– Столица знает, что при сборе урожая мы потеряли подзорную трубу. Маганветар следит за всем. Пропажа привлекла их внимание. Артефакты из Магонии и прежде оказывались среди подводников, вызывая ненужный интерес. Тех, кто ронял эти предметы, наказывали.
– Почему нельзя сказать, что ты вернула дочь? – спрашиваю я её. – Ты меня стыдишься?
Зэл смотрит так, будто я ничегошеньки не понимаю, и признается:
– Аза, дело совсем не в этом. Ты – мой ответ на всё. Я просто не могла.
Вот и ещё одна тайна.
Иногда воздух вокруг нас теплеет, а иногда мои волосы леденеют. Милект раздражённо жалуется, сидя в моей груди. Он грубый учитель. Если не раздражён, то учит меня магонийскому алфавиту, который надо петь, а не произносить. Так что пою буквы. Теперь я впала в детство, мне снова три годика. Как я смогу выучить весь язык всего за несколько недель? Как мне узнать всё, что известно остальным?
Я ловлю взгляд Дэя. Он быстро отводит глаза, будто подсматривал моё домашнее задание.
Я мысленно пою магонийский алфавит и гляжу в туман. На горизонте появляется точечная линия над облаками, где плывут высочайшие насекомые. Целая колония летучих мышей.
Они под углом подплывают к кораблю и разделяются на две части, когда долетают до носа. Затем поднимаются выше в небеса. Одна из них касается моей щеки.
Они напоминают мне гостиничных служанок. Работящие, раскатывают вечер, выпрямляют его легкими рывками. Высокими голосами переговариваются песней, которую я слышу и даже чуточку понимаю.
«Охотник», – сообщает мне подлетевшая мышь пронзительным голосом, и я отвечаю как могу, гордая, что уже начинаю говорить на этом языке.
Маленькая летучая мышь смотрит в ночь на что-то мне неведомое.
«Охотник», – повторяет она, глядя на меня.
На нас обращает внимание мышепарус.
«Охотник».
Снизу кричит призрачная птица.
Я всматриваюсь в синюю тьму. Мы влетаем в облако дыма. Не в облако, нет, в настоящий густой резкий дым.
Там что-то есть, двигающееся множеством ярких точек. Мелькнувшая молния переходит в длинную белую полосу.
Создание.
Со множеством зубов. Потом оно исчезает.
Я бегу к Дэю и спрашиваю, в панике указывая пальцем:
– Что это?
Первый помощник прищуривается, высматривая, что происходит недалеко от нас. Совсем недалеко. Он встревожен, а от выражения его лица беспокойно и мне.
– Штормакулы, – отвечает он и поправляет нож на ремне.
Мне не послышалось? Штормакулы? Мой внутренний умник ликует. Вряд ли что-то в этой жизни переплюнет по крутости «штормакул».
Дэй встаёт передо мной у перил, защищая.
– Хм, надо паниковать?
– Если у них уже что-то есть, к нам они не сунутся. – Дэй пристально смотрит на извивающуюся массу черноты в белую крапинку. Там что-то есть в центре, но я не могу рассмотреть. Нас относит чуть ближе. Двадцать футов, теперь пятнадцать.
Мачта. Паруса. Корабль, охваченный белым пламенем.
Пронзительный крик мышепаруса того корабля.
– Товарищи! Бедствие! БЕДСТВИЕ!
В мелькнувшей молнии я вдруг вижу чётче. Штормакула выпрыгивает по небу над мачтой другого корабля с открытой, полной острых зубов пастью. Снова раздаются мольбы о помощи.
– Во имя Дыхания! – ругается Дэй. – Нам надо вмешаться. – Он убегает. – Капитан!
Наш мышепарус открывает крылья, а ростре поднимаются, подтягивая верёвки, кидая абордажные крюки и летая в ужасе. Зэл кричит на палубе. Она видит меня и резко приказывает:
– Спускайся вниз. Тебе здесь не место! – Затем она тоже бежит. – На позиции! Шквалокиты! – Через какой-то мегафон она перекрикивает шторм там, где кормятся акулы, нападая на судно поменьше.
«ШКВАЛОКИТЫ!»
Наши киты двигаются быстро, штормя сильнее, чем я считала их способными, и вдруг на маленькое судно падает дождь. Он льётся из облаков, а киты яростно поют.
– ГОВОРИТ КАПИТАН ЗЭЛ КВЕЛ! ГОТОВЬТЕСЬ ПОКИНУТЬ КОРАБЛЬ!
Слышится стук, сильный удар, будто авария на автостраде в час пик. И тут доски и верёвки с нашего корабля достигают палубы повреждённого судна.
Не обращая внимания на Зэл, я гляжу через перила. С тем капитаном творится что-то странное. Я понимаю, что она привязана к мачте. На палубе куча тел, мешки взрезаны, зерно рассыпано.
Что?
Я считала, что судно в огне, но пожар бушует только на маленькой лодочке и никуда не перекидывается. На мгновение команда «Амина Пеннарум» в смятении, а потом…
– ПИРАТЫ! – кричит Дэй.
БАМ! Из трюма маленького корабля высыпают вооружённые и кричащие ростре и магонийцы.
Пират-ростре с чёрным ирокезом и красными прядями опускается и нападает на меня с мечом. У меня только швабра, которой я резко замахиваюсь.
Я борюсь, будто знаю, что делать, будто была рождена для этого. Чувствую волну странной энергии.
Я никогда не была болезной Азой, только воительницей.
Я бью противника по голове, слышится жуткий треск. Наверное, я убила его, но тут он снова вскакивает, кричит, превращается в сороку, убегает и спрыгивает с края судна в воздух.
Крики и скрежет, наши команды сцепились. Запах огня и перьев. Наш мышепарус визжит от ярости, я вскидываю голову и вижу, как его царапает пиратский, и оба мышепаруса сталкиваются, цепляются крыльями, нагибая мачты.
Я кричу:
– АМИНА ПЕННАРУМ!
Моя команда подхватывает крик. Я нигде не вижу Зэл. Вокруг только дым и свист мечей по верёвкам. Искривленные лица членов команды, обращающихся в птиц. Ростре поднимаются, навострив когти.
