Александр Мазин - Игры викингов
– Глянь, что снаружи, – пробормотал Дахи, когда Санёк устроил его на охапке старой соломы..
Легко сказать «глянь». Дверь-то на засове. Команду Санёк проигнорировал. Тем более что Дахи снова вырубился. Первым делом надо сарай обыскать – вдруг найдется что-то годное…
Обыскал. Результат: кнут со сломанной ручкой и деревянные вилы с единственным уцелевшим зубом. В целом неплохой результат, потому что искать приходилось практически на ощупь. Еще одна находка – ржавый гвоздь. Если учесть здешнее отношение к железу – немалая ценность. А для Санька – особенно. Этим гвоздем, просунутым в дырку от сучка, Санёк миллиметр за миллиметром сдвинул-таки деревянный засов.
Снаружи, как и предполагалось, ночь. И приятная неожиданность: стражи нет. Вражья крепость спала, воняя навозом и брагой. Санёк перехватил поудобнее сломанные вилы и отправился на разведку.
Почти сразу же наткнулся на колодец. Немалое искушение: пить хотелось ужасно. Но, чтобы поднять воду, требовалось время, да и беззвучно этого не сделаешь.
«Позже, – решил Санёк. – Сначала надо понять, есть ли кто во дворе».
Врага выдал запах псины. Санёк едва успел развернуться на сто восемьдесят, выставив свое жалкое оружие, как на него, с утробным рычанием, обрушилось что-то огромное и вонючее. Санёк ощутил, что вилы воткнулись во что-то, но древко тут же хрустнуло, оставив в руке жалкий обломок, а звериная лапа ударила в грудь, разорвав рубаху и оцарапав кожу. Санёк вцепился левой рукой в густющую шерсть на горле зверя, успел подумать: «Если медведь – всё!» – вдохнул вонь из пасти… и воткнул обломок в пульсирующий синим огнем глаз…
Жуткий вой. Санёк уперся в упругое брюхо и, толчком отбросив зверюгу в сторону, вскочил… Все-таки не медведь – собака.
И тут же был сбит мощным ударом в спину.
Санёк грохнулся наземь, еле успев подставить руки. Неимоверная тяжесть обрушилась на него, распластав по земле, клыки сомкнулись на затылке…
Санёк сжался в ожидании боли и смерти…
Но зверь почему-то не спешил сжимать челюсти. Шею обдавало жарким дыханием, рядом выл и визжал раненый пес…
Топот множества ног. Свет факелов. Резкая команда. Челюсти разжались.
Затем его пнули в бок, послышалась еще одна команда, смысл которой было нетрудно угадать.
Санёк поднялся. Царапины на груди саднили. Болели ободранные ладони… Но вроде бы никаких серьезных травм.
Огромный лохматый зверь глядел на Санька, роняя слюну. Другой такой же с воем катался по земле. Рослый плечистый мужик в белой вышитой рубахе стоял напротив Санька. Очень мрачный мужик. Главный. Санёк его запомнил. Именно ему «представили» пленников, когда приволокли в поселок. Но тогда этот мужик был при полном параде, даже в плаще. Лидер, короче.
Главный рявкнул в третий раз. Один из сопровождавших его крепышей шагнул к раненому псу, обнажая меч. Один укол – и вой оборвался.
Главный буравил Санька недобрым взглядом. Санёк глаз не опускал. Бояться ему было нечего, а задружиться с местным лидером – никаких шансов.
Саньку вывернули руки и снова скрутили запястья. Да, недолго он побегал на свободе.
Главный вынул меч. Санька отпустили.
«Убьет».
Может, и нехудший вариант. Быстрая смерть.
Санёк задрал голову. В последний раз посмотреть на звезды…
Но смерть не торопилась.
Когда он снова посмотрел на местного главаря, тот уже убирал меч в ножны. Передумал убивать?
Санька ухватили под руки и, спиной вперед, отволокли к сараю, забросили внутрь. Дахи лежал на земляном полу. Снова без памяти. Один из местных подошел к нему, перевернул на живот и спутал руки ремнем.
Двери сарая закрылись, но пленников в одиночестве не оставили. На стене закрепили факел, и двое головорезов расположились у двери. Оставлять Санька и Дахи без присмотра больше не рискнули. Хорошо хоть опять к балке не привязали.
Мысль о том, что он мог бы утолить жажду, но не воспользовался случаем, огорчала Санька не меньше, чем неудача с побегом.
Утром пленников прибавилось. Четверо аборигенов втолкнули в сарай Медвежью Лапу. Даже связанный по рукам и ногам, огромный викинг ухитрялся сопротивляться.
Увидев товарищей, Лапа отбиваться перестал, позволил пропихнуть себя внутрь. Извиваясь как червяк, викинг добрался до стены, уселся и захохотал.
– Что веселого? – поинтересовался Дахи.
– А то! Таких славных воинов, как мы, полонили какие-то мелкие засранцы.
– Их было по десятеро на каждого, – буркнул Дахи. – И не такие уж они засранцы. А вот как они взяли такого тролля, как ты?
– А как тролля и взяли! – ответил Лапа. – Ночью. В ловчей яме.
– Ночью – в яме? – изумился Санёк.
– Мы по следам их баб шли. Я, Лисичка и Улли Безухий. Засветло не догнали. Решили, что ночью точно достанем. Это ж бабы… – Медвежья Лапа облизнулся. – А эти… Нет бы – в честном бою! Подло, как зверей. Улли ногу сломал, его сразу добили, а меня сетью вытащили.
– А что Лисичка? – спросил Дахи.
– Сбежал вроде. С нами в яму он не упал. Да я не знаю точно. Может, его тоже убили. Я так думаю: неправ был Хрогнир, когда нас в погоню по трое отправил. Будь нас хоть десяток, мы бы им вдов наделали!
– Из ямы? – скептически поинтересовался Дахи. – Да и откуда Хитрец мог знать, что тут – целое войско?
– Должен был знать, – буркнул Лапа. – Он же Хитрец.
Санёк думал о Лисичке: невысоком для викинга шустром хирдмане, внешне и впрямь походившем на лису. Если Лисичка сбежал, есть надежда, что у стен городища появится Хрогнир с нашими.
– Ярл придет, – сказал Дахи. – Ярл нас не бросит.
– Это да, – согласился Лапа. – Эй, Сандар, ты что примолк? Боишься?
– Он не боится, – ответил Дахи за Санька. – Он от них уже сбежал один раз. Ночью. Нас к балке подвесили, а сторожей не оставили. Сандар отвязался и меня отвязал. Дверь изнутри открыл и пошел глянуть, что во дворе… Ну и поймали его.
– Я видел здоровенную лужу кровищи, – сказал Медвежья Лапа. – Твоя работа?
– Моя, – Санёк не стал уточнять, что это собачья кровь. – Но их было больше, а у меня – только деревянные вилы. Да и те – сломанные.
– Да ты не печалься, – пробасил Лапа. – Если уж они меня взяли, так дренгу, ни разу в вик не ходившему, в плен попасть ущерба для гордости нет. И горевать прежде времени не надо. Ты жив, руки-ноги на месте, а что удача пока не с нами… так это пока.
– Дахи думает: они нас приберегли, чтоб убить, когда мертвых сжигать будут. Может, даже позволят в бою умереть.
– Точно? – Лапа враз повеселел. – Дахи, эй, Дахи! Сомлел, однако. Сильно ранили его?
