Александр Мазин - Игры викингов
– Пойду гляну, что с Бьёрном? – сказал Санёк.
– Я ж сказал: с Бьёрном – всё, – мотнул головой Дахи. – Он уже в ихней Валхалле.
– Почему – в ихней? – тупо спросил Санёк.
Дахи, который в этот момент изучал содержимое кожаного кошелька умирающего, поднял голову:
– Так мы ж с тобой – другого рода. Они – в Валхаллу, мы – в Ирий.
– Да? А я думал: если нас в хирд взяли, так мы теперь – тоже. По-твоему, не так? – И добавил, чтобы подчеркнуть псевдородственную связь с викингом-словенином: – Думаешь, не так, Даныпа?
Тот задумался на пару секунд, потом мотнул головой:
– Умрем – узнаем. Лови! – и бросил Саньку кошелек. – Твой приз. А это – мой, – он щелкнул тетивой трофейного лука. – Бери второй… Да не этот! Он слабый совсем. Возьми у того, что у ручья. И копье мое принеси заодно.
Дахи, к сожалению, не ошибся. Бьёрн был мёртв. Две стрелы поймал. Одну – прямо в переносицу. Жутковато смотрелось – лицо-то у парня почти детское.
«Привыкай, – велел себе Санёк. – Здесь смерть возраста не разбирает. Наоборот, берет в первую очередь молодых. Старшие – это те, кто выжил. Естественный отбор».
Санёк закрыл покойнику глаза и подошел к вражескому трупу. Извлечь копье оказалось не так просто – застряло в ребрах. Пришлось взять Бьёрнов топор.
– Что так долго? – спросил Дахи.
– Бросок у тебя слишком хороший. Еле вытащил.
– Да, я такой, – самодовольно изрек Дахи. Пнул пленника под ребра, бросил по-словенски:
– Глазенки открой! Вижу, что очухался!
Паренёк команду выполнил. Но не потому, что понял. Догадался. Пообщаться с ним не удалось. Языковый барьер. Он не понимал ни по-русски, ни по-скандинавски. Таращил глаза в ужасе, бормотал что-то по-своему…
Дахи покрутил у него перед носом нож, но результат запугивания трудно было назвать продуктивным: пленник обмочился.
Дахи попробовал еще пару языков, неизвестных Саньку… Безрезультатно.
– Придется его к нашим гнать, – огорченно проговорил он… И вдруг полоснул пленника по горлу.
Изумиться Санёк не успел. Услышал то же, что и Дахи. Схватился за лук. Но Дахи и тут его опередил: звонкий щелчок тетивы и мелькнувший в листве силуэт исчез. Зато замелькали стрелы. Санёк укрылся за стволом какого-то дерева. Чёрт! Противник не только двигался быстро, но и умело использовал естественные укрытия. Бить навскидку, на миг выглянув из-за ствола, Санёк не успевал. А большего времени ему не давали. По шлему чиркнуло раза три, на плече попортило кольчугу, еще одна стрела порвала куртку на локте.
Дахи в этой стрелковой дуэли был эффективнее. И защиту он выбрал лучшую. Сросшиеся стволами березы, расходившиеся на высоте метра с небольшим.
Щепки брызнули в лицо, оцарапав щеку. Блин! Второсортное везение: вражеская стрела ударила в спинку лука, расщепив дерево, стоило Саньку в очередной раз высунуться из-за ствола.
И одновременно у Дахи кончились стрелы.
Метрах в сорока впереди кто-то повелительно заорал. Десятка два бойцов одновременно выскочили из зарослей и устремились к ним.
– Лови! – закричал Санёк, бросая колчан, но ремешок зацепился за ветку, и «боезапас» до Дахи не долетел.
Стрела чирканула Санька по ноге. Еще одна едва не сделала его евнухом. Третью Санёк принял на щит. Она была последней. К нему устремилось сразу с десяток воинов, тыча копьями и пытаясь обойти с флангов. Санёк прижался спиной к дереву… И сразу лишился места для маневра. Бам! Бам! Его обстреливали камнями! Да с изрядной силой! Блин! Пока шестеро удерживали его на месте, еще двое обстреливали из пращей. Оглушить хотят, гады. Живьем взять! Перспектива оказаться в роли пленника со всеми вытекающими нешуточно напугала Санька… И стимулировала. Он рванулся вперед, ударил щитом в чей-то щит, рубанул мечом, сокрушив чьи-то ребра. Вокруг мелькали бородатые озверелые лица. Слишком далеко. Не дотянуться. Санёк крутнулся на месте, пуская вскользь удар древком копья по голове, пнул кого-то в край щита, сунул клинок в грудь, защищенную лишь вареной бычьей кожей… а вытащить уже не сумел. Страшный удар вывернул рукоять из пальцев. Санёк тут же получил чем-то твердым по предплечью. От травмы защитили ножны спрятанного в рукаве ножа. Кто-то вцепился в край щита… Санёк отдал щит, резко сокращая дистанцию. Взмахнул руками, сбрасывая в ладони ножи. Ну, суки…
Что-то в тонну весом обрушилось на шлем, и Санёк рухнул мордой в землю. На него тут же навалились, вжимая в прелую листву… Удар в спину вышиб воздух из груди. Ему наступили на поясницу, выкрутили руки до суставного хруста. Санёк заорал, выпустил ножи…
Через пару минут он, зафиксированный в лучших традициях Средневековья – руки привязаны к ногам, – валялся на земле и слушал, как неподалеку по-скандинавски злобно ругается Дахи.
Глава семнадцатая
Игровая зона «Мидгард». Александр Первенцев. В плену
Сквозь стены сарая было слышно, как оплакивают убитых. Саньку их было не жаль. Его бы кто пожалел: выкрученные назад руки привязаны к балке. Боль в суставах – жесточайшая. Такая, что остальные повреждения практически не чувствуются. Напротив – Дахи. Привязанный к соседней балке. С ним обошлись еще суровее: вывернули руки из суставов. Но он в сознании. И даже сумел поведать Саньку их будущую недолгую биографию: погибнуть смертью храбрых на похоронном костре аборигенов. По мнению Дахи, их оставили в более-менее приличном состоянии, чтобы сохранить для ритуальных боевых игр.
– Тризну готовят, – сообщил соратник.
– И что будет?
– Да как у нас, я надеюсь. Встанут против нас ихние бойцы и убьют.
– А если – мы?
– Это вряд ли, – порадовал Санька Дахи. – Они лучших выставят, а мы вишь какие. Я к завтрему, считай, вовсе без рук буду. – И добавил не без самодовольства: – Боятся!
Санька, надо полагать, боялись меньше. Калечить не стали. Но Дахи прав: проведя ночь в таком замечательном положении, Санёк вряд ли будет способен на ратные подвиги. Надеяться можно только на то, что подоспеют братья-хирдманы. Но надежда – слабая. И не факт, что, отыскав пленников, братья по оружию сумеют их отбить. У местных тут целая крепость. Частокол в два ряда, ворота из четвертьметровых бревен. Каждая створка минимум в тонну весом, а то и в две. И бойцов не менее сотни. Превосходных лучников, как они успели убедиться.
– Больно? – с сочувствием спросил Санёк.
– Уже нет, – ответил Дахи. – Не чувствую ничего.
Это радовало. Глядишь, и у Санька конечности онемеют.
Боль была объективна. Но в смерть как-то не верилось. Да, Санёк видел, как умирают другие игроки. И не только игроки – вон и Серёга Кожин тоже. Но своя смерть – это другое. Тем более – смерть глупая и бессмысленная.
