Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт

Имико пожала плечами, как будто мысль о том, что кто-то может попытаться арестовать ее, была слишком скучной и недостойной обсуждения.

— Никогда не слышала об этой Имико, — сказала она. — Меня зовут Окими, я помощница королевы Эскары Хелсене, помогаю ей в ее преклонном возрасте. — За это я бросила на нее свирепый взгляд. Она, конечно, меня проигнорировала.

— Ну, Имико, или Окими, или как ты там себя называешь. Приятно, наконец, познакомиться с тобой. — Джамис снова отвесил легкий полупоклон, что-то среднее между насмешкой и уважением. — Итак, королева Йенхельма пропала?

Имико бросила нетерпеливый взгляд в мою сторону:

— Что-то вроде того.

— И вы обе ищете ее, чтобы... — Джамис перевел взгляд с Имико на меня, затем обратно. — Забрать ее обратно в Йенхельм? Против ее воли?

Имико скрестила руки на груди.

— В данный момент мы просто ее ищем. Королева Эскара не видела свою дочь много лет. Им нужно многое наверстать.

— И вы думаете, что она в Ланфолле, — сказал Джамис ровным, как только что отчеканенная монета, голосом. — Возможно, остановилась у кого-нибудь из моих приятелей?

— Мы, конечно, думали об этом. — Имико подошла на пару шагов ближе к торговцу, и я заметила, что охранники Джамиса шагнули вперед, положив руки на оружие. Имико остановилась и с улыбкой подняла руки. — И, похоже, нам недостаточно доверяют.

Джамис вздохнул и махнул рукой через плечо. Стражники отступили назад.

— У той королевы, которая находится в этой комнате, довольно грозная репутация.

Имико преодолела разделявшее их расстояние и уселась на стол рядом с Джамисом. Они так эффектно смотрелись рядом друг с другом. Один смуглый и красивый, чья внешность притягивала взгляд. Другая бледная, с волосами цвета догорающего кузнечного горна.

— Честное слово, это в основном громкие слова, — сказала Имико.

— Она не сожгла город и не убила императора? — спросил Джамис и улыбнулся.

— Я сказала, в основном громкие слова, — улыбнулась в ответ Имико. — Немного правды там, где мы ее посеяли.

Ты, наверное, заметил, что мне не нравится, когда меня обсуждают или игнорируют. Особенно мне не нравится, когда обо мне говорят, если я нахожусь в той же чертовой комнате. И, хотя мне очень неприятно это признавать, Имико выглядела так, будто флиртовала с Джамисом, что вызвало у меня необоснованную ревность. Я винила во всем хрономантию. Моему телу шел шестой десяток, но на самом деле я была еще достаточно молода, чтобы считать себя в расцвете сил.

Я много говорила о различиях и опасностях, которые таят в себе любовь и вожделение. Вожделение в юности — это вырвавшееся на свободу пламя, которое сжигает все, к чему прикасается. Похоть в пожилом возрасте — это аромат, доносимый легким ветерком, который пробуждает что-то глубоко внутри, давно забытую мысль, но все равно мимолетную, теряющуюся так же быстро, как воспоминание о сне. Но как быть с возрастом между молодым и старым? Что ж, тогда похоть — это цветок, который ждет, чтобы распуститься. Если его подкармливать и поливать, он может расцвести во что-то новое и прекрасное, открывая мир возможностей. Если оставить его вянуть и умирать, он загнивает и оставляет запах застарелого пота и сожалений.

Кем была я? Молодой? Старой? Чем-то средним? Растерянной, я думаю. Как телом, так и разумом. Что ж, растерянность и похоть — обычные спутники жизни. На самом деле в то время я знала только одно: Имико флиртовала с Джамисом, и ревность пронзила меня насквозь. Я хотела, чтобы Джамис так смотрел на меня, так улыбался мне. Даже если все это было притворством.

Моя голова кружилась от мыслей и эмоций, которые, я была уверена, я давно оставила позади. Это не было вожделением, это не могло быть вожделением. Скорее, это было похоже на желание. Желание — это нечто совершенно иное. Я хотела его внимания, быть объектом его пристального интереса. Я хотела, чтобы он посмотрел на меня и увидел во мне равного себе.

— Три раза, — сказала я достаточно громко, чтобы привлечь внимание Джамиса и Имико. — Три раза я убила императора.

— Вот теперь я впечатлен. Как можно убить человека три раза?

Я улыбнулась Джамису. Загадочность может творить чудеса, когда пытаешься вызвать интерес. Конечно, когда пытаешься пофлиртовать с мужчиной, есть способы получше, чем разговоры о людях, которых ты убила.

Его улыбка исчезла, как пыль перед бурей. «Боюсь, я не знаю, где твоя дочь», — сказал Джамис, и его голос утратил игривые нотки. Это было похоже на потерю. Солнце скрылось за горизонтом, окутав красоту мира тенью. Я хотела его вернуть. Я хотела, чтобы солнце вернулось. Я хотела, чтобы Джамис снова мне улыбнулся. Слезы Лурсы, я не понимала, что со мной происходит. Почему я так отчаянно нуждалась во внимании этого мужчины?

— Но это не значит, что я не могу помочь, — продолжил Джамис. — Если Сирилет Хелсене находится в Ланфолле или проезжала через него, кто-нибудь об этом знает. Скорее всего, кто-то из других членов союза.

Имико усмехнулась и откинулась на спинку стула, выгибая спину.

— И теперь мы переходим к делу. Цена.

Джамис повернулся к Имико и виновато развел руками.

— Это Ланфолл, дамы. Если кто-то предоставляет вам информацию бесплатно, то либо эта информация ложная, и смело можно сказать, что она приносит ему прибыль, либо это услуга, за которую надо будет заплатить позже.

— Так что же теперь? — спросила я, отчаянно пытаясь вмешаться в разговор. — Заплатить сейчас или заплатить позже?

Джамис взглянул на меня, его взгляд метался вверх-вниз, что мне не понравилось. В его взгляде читался голод, но не такой, какой мне хотелось бы. Его взгляд был откровенным и оценивающим, как будто он осматривал аббана и решал, разводить его или забивать на стейк.

— Я думаю, что услуга была бы лучше всего, верно? — Его бровь снова изогнулась, на губах появилась все та же полуулыбка. От этого зрелища мое сердце забилось быстрее. Да, конечно, он потребовал платы в виде неопределенной услуги, впоследствии. Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы понять, что у меня нет ничего, кроме одежды и темной репутации. Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало отдать ему одежду. Не стоило и думать о какой-либо услуге, полагаясь на мою репутацию, но у меня не было другого выбора. Я согласилась прежде, чем Имико успела возразить, что это плохая идея. Это не значит, что она не ругала меня за это позже.

— Чудесно. — Джамис чуть ли не спрыгнул со своего места на столе и шагнул ко мне, сверкая темными глазами. Он протянул мне руку для рукопожатия, и я с жадностью пожала ее. Я не уверена, кто из нас удерживал руку другого чуть дольше, чем это было необходимо, но я поймала себя на том, что смотрю в его глаза и изо всех сил пытаюсь сформулировать связную мысль, несмотря на то что они были чертовски красивы.

Мои глаза сверкнули. «Они действительно такие поразительные, как рассказывают истории», — сказал Джамис хриплым голосом. Он облизал губы, затем отпустил мою руку и повернулся, направляясь к той же двери, через которую вошел.

— Сегодня вечером состоится прием. — Его голос донесся через плечо. — Ничего особенного. Мы проводим такой раз в неделю для клиентов и членов Союза торговцев. Там будет представитель Ро'шана. Она прилетела только сегодня утром на флаере. — Я слышала, что летающий город прибудет через несколько дней. Признаюсь, я надеялась уехать до того, как он появится. Я была совершенно уверена, что Мезула хочет моей смерти. Это чувство было взаимным.

Джамис махнул рукой слуге с намасленными волосами, который привел нас в зал.

— Дэниел отведет вас в ваши покои, пока не начнется аукцион. Я предлагаю вам оставаться там. Я наведу кое-какие справки от вашего имени. — Он вылетел из зала, не дожидаясь ответа, его ручной Хранитель Источников поспешил за ним, все еще постукивая рукой по ноге.

Дэниел прочистил горло, отчего мне захотелось размазать его намасленные волосы по всему полу. Он открыл дверь и нетерпеливо указал на нее. Я проигнорировала его. Теперь, когда Джамис ушел, я обнаружила, что снова могу дышать и думать. Это как проснуться после недельного запоя и спросить себя: Что за хрень я сделала?