Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт

Имико встала со своего места на столе и, подойдя, села рядом со мной. «Идиотка», — сказала она, толкнув меня плечом. В ее словах не было настоящего яда.

— Я получила то, что мы хотели, так? — Последние остатки моего туманного опьянения растаяли, как воспоминания о ночном кошмаре. Теперь я видела Джамиса таким, каким он был. Симпатичный мужчина, надо сказать, но не настолько, чтобы я была так взволнована, как минуту назад. Но было что-то такое в его присутствии, в том, чтобы находиться рядом с ним. Это сводило с ума. Как дыхание возлюбленного, щекочущее твои губы, когда он держит поцелуй на расстоянии вытянутой руки. Я боялась этого, того, что делало со мной его присутствие. И я его жаждала. Теперь, когда оно исчезло, я хотела его вернуть.

Имико нахмурилась, глядя на меня.

— Никогда не обещай солнце, если можешь обойтись лампой.

— Ты говоришь как Тамура.

— Хорошо. — Имико спрыгнула со стола, встала на ноги и протянула мне руку, помогая спуститься. — Ты действительно слушала его.

— Иногда, — проворчала я, решив, что последнее слово должно остаться за мной.

— Иногда, — согласилась Имико.

Глава 15

Сирилет было девять, когда в Йенхельм пришла война. Я должна уточнить. Сирилет было девять, когда я по неосторожности развязала войну, которая едва не поглотила мое маленькое королевство.

Без империи, правящей над всеми и устанавливающей свои законы, правила на Ише стали несколько более гибкими, чем были раньше. Йенхельм обладал землей, большая часть которой была пригодна для возделывания. Там был обширный подземный город, и та его часть, которую я не подняла из-под земли, соединялась с тем, что когда-то было Ямой. Это давало нам доступ к воде и камню — столько, сколько нам могло понадобиться. Я нахожу вполне уместным, что половина Йенхельма построена из камня, который я помогала добывать из Ямы. У нас даже был Лес Десяти неподалеку, что давало нам практически неограниченный источник древесины. Чего у нас не было, так это животных.

Аббаны крупные и вкусные, но их не так-то легко выращивать, и мое маленькое королевство пока еще не имело ничего, даже какофонии молодняка. Так мы называем группу аббанов — какофония. Если ты когда-нибудь слышал, как они собираются вместе и воют на луну, ты, вероятно, знаешь почему.

В аббанах нет ничего такого, что нельзя использовать. Из их рогов получаются отличные инструменты или украшения. Из состриженных с них лохм — никогда не забывай их почистить — можно сделать зимнюю одежду. Они дают удивительно питательное молоко, даже если на вкус оно напоминает потную промежность. И если у тебя достаточно большая какофония, можно приготовить из одного животного стейк, который, уверяю тебя, является едва ли не самым вкусным мясом, о котором ты когда-либо мечтал. Он тает на языке и сохраняет свой вкус в течение нескольких дней. Отлично сочетается со щепоткой соли и вкусным соусом. Аббаны также являются главными вьючными животными в Ише. В целом, это действительно чертовски полезные животные. И мы изо всех сил старались раздобыть себе какофонию.

И еще в Йенхельме не было руды. У нас было много камней, но, думаю, терреланцы выбрали это место для Ямы потому, что это была никчемная земля. Там, внизу, не было ни железной руды, ни угля, только камень. Кроме того, в настоящее время Яма была затоплена и служила домом для водных существ, которые с удовольствием питались разлагающейся плотью землян. Не самое подходящее место для купания.

Но вернемся к аббанам. У нас их не было, или было недостаточно, чтобы создать хорошую какофонию. У наших соседей на юге, в Торе, было много какофоний. Они были достаточно богаты аббанами, и во многих их тавернах подавали стейки из аббанов. Вероятно, мне следует отметить, что этот Тор был назван в честь старого Джанторроу. Города, который я сожгла дотла после того, как напустила на него чуму зомби. Того самого города, население которого первым назвало меня Королевой-труп, по улицам которого меня однажды протащили в цепях, и жители которого швыряли в меня камнями, гнилыми овощами и дерьмом. Они умоляли Араса Террелана выпотрошить меня и показать мое тело. Можно с уверенностью сказать, что, несмотря на нашу относительную близость, у жителей Тора и моего королевства были сложные отношения.

Я выбрала цель. Я возглавила рейд. Мы прокрались через границу в Тор, избили до полусмерти нескольких пастухов, а затем сбежали с парой дюжин аббанов, в основном самок. Никто не погиб. Я убедилась в этом, хотя это не имело значения.

Тором управлял совет, а не монарх — мудрая система правления, если хотите знать мое мнение, — и через несколько дней мы получили их ответ. Я не знаю, как им удалось проскользнуть мимо моих постов и шпионов Имико. Я была в нашей тренировочной пещере со своими детьми, обучая их. Ну, я обучала Триса основам некромантии, в то время как Джозеф, в одном из своих светлых состояний, учил Ви чему-то о биомантии, хотя я понятия не имею, чему. Сирилет наблюдала за происходящим, как часто делала Сирилет. Когда я спросила ее, не хочет ли она узнать что-то конкретное, она просто покачала головой и продолжила наблюдать, обдумывая увиденное прежде, чем двигаться дальше.

Из темноты вылетел арбалетный болт. Он почти попал в цель, но в пещерах Йенхельма бывают странные ветровые потоки. Проклятый болт прошел низко и вонзился в мякоть моего бедра, сбив меня с ног и вырвав из меня крик боли. Я едва успела поднять руку и создать кинетический щит, чтобы остановить следующий, который, я уверена, попал бы мне в голову. Он был отброшен моим барьером и упал на землю.

Я крикнула своим детям, чтобы они убегали. Никто из них этого не сделал. Храбрые дураки. Почему они, черт возьми, просто не убежали? Полагаю, это тоже моя вина. Я научила их драться. Я помню, как с трудом поднялась на ноги, услышав крики и лязг стали о сталь в темноте. Полдюжины одетых в черное воинов с обнаженными мечами бежали прямо на меня. Трис и Ви воздвигли свои собственные кинетические щиты, когда из темноты, за пределами света наших фонарей, вылетел еще один залп болтов.

Ви даже не вскрикнула. У нее не было ни малейшего шанса. Моя приемная дочь никогда особо не умела сражаться кинетическим оружием. Ее щит был слабым. Арбалетный болт пробил его и вонзился ей в грудь, бросив ее на пол. Она не пошевелилась. В свете фонаря блеснула кровь. Трис закричал. Это был крик не боли, а ужаса, чего-то настолько непостижимого, что этого нельзя было допустить.

Моя ярость всегда была ужасной вещью. Бывают моменты, когда она охватывает меня так сильно, что все чувства улетучиваются, оставляя лишь раскаленный туман, сквозь который не может пробиться ни одна мысль, кроме неутолимого желания так же страдать, как я. Ни одному из нападавших не удалось выбраться из пещеры, и к тому времени, как я закончила, я была перепачкана их кровью. Этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Не за то, что они у меня отняли.

Когда я закончила убивать, то обнаружила, что пропустила одного из нападавших. Слишком увлеченная яростью, в красном танце, я не заметила, как он крался в темноте. Он был высок и широкоплеч, как медведь, и держал в руках огромный топор, который я бы с трудом смогла поднять. Он вынырнул из темноты и помчался к Сирилет. Я видела, как он бросился на мою дочь, занеся топор для удара. Он был слишком далеко, Сирилет стояла между нами. Я ничего не могла поделать, кроме как поднять руку, закричать на него, умолять его не делать этого. Конечно, он был глух к моим словам. Он только что видел, как я убивала его товарищей, и сам решился на убийство девятилетней девочки. Такие люди не прислушиваются к словам. Люди, готовые убивать детей, делают это не ради королевы, страны или какой-либо другой якобы благородной цели. Они делают это, потому что хотят. Потому что им нравится убивать. Потому что они гребаные монстры, готовые убивать детей.