Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1
После этого Беда окутала рай легким бесформенным облаком. И поля рая оказались менее зелеными, воздух стал менее чистым и благоуханным, небо менее лучезарным, а воды райской реки Эридан помутнели. Поэты устали слушать друг друга, герои не получали наслаждения от борьбы, состязаний колесниц и упражнений с копьем и луком.
— Как можно ожидать, что мы будем тратить целую вечность на развлечения, годящиеся лишь для того, чтобы убивать время? — спрашивали они.
А прелестные женщины стали находить своих статных возлюбленных, с которыми они бродили рука об руку по неувядающим миртовым рощам и с которыми они навсегда воссоединились, весьма скучными спутниками.
— Я люблю тебя, — говорили возлюбленные.
— Ты говоришь мне это уже двадцать веков, — отвечали, зевая, женщины, — а все хорошо в меру.
— Честное тело, я думаю о том же самом, — отвечал возлюбленный. — Я сказал это лишь из вежливости и в силу привычки. Могу тебя уверить, что устал от такого жеманного идиотизма, как и ты.
Так что в раю теперь все пошло наперекосяк. А когда создательницу неприятностей выявили, блаженные устроили собрание, ибо то был День Всех Душ, на который имеют привилегию умершие.
— Мы должны сохранять внешние приличия, — сказали умершие язычники, — из — за несчастного вида местных обитателей наш рай приобретет плохую репутацию, а религия наших отцов получит дурную славу.
Поэтому они вытолкнули Беду из языческого рая, а с ней и Ниафер, поскольку Беда окутала Ниафер легким бесформенным облаком и их было не отделить друг от друга.
Они вместе направились к поверхности земли и оказались на реке пота, называемой Ригьён. Ниафер сказала огненному ангелу Сандалфону, охраняющему мост через реку:
— Со мной земная Беда.
Сандалфон увидел, что так оно и есть, и ответил:
— Мой огонь не может поглотить земную Беду.
Они подошли к Адарниилу — ангелу шума, чей шепот есть гром. Ниафер сказала:
— Со мной земная Беда.
Адарниил ответил:
— Перед земной Бедой я молчу.
Они подошли к Кемуилу с его двенадцатью тысячами ангелов гибели, охраняющих самые последние врата. Ниафер сказала:
— Со мной земная Беда.
Кемуил ответил:
— Я все разрушаю и кладу конец всему, но покончить с земной Бедой и не пытаюсь.
Вот так Беда и Ниафер миновали всех стражей этого рая. А в сумрачной стране на краю мира размытый дух Беды и призрак Ниафер поднялись через отверстие в земле, словно невесомый пар. Они отделились друг от друга в некой серой местности, поросшей тополями, и Беда попрощалась с Ниафер.
— От всего сердца благодарю тебя за твою доброту в миг нашего расставания, поскольку, быть может, не увижу тебя снова, — вежливо сказала Ниафер.
А Беда ответила:
— Не бойся не увидеть меня снова, раз ты вот — вот опять станешь человеком. Конечно, Ниафер, я ненадолго должна оставить тебя, но я вернусь. Сперва будет много поцелуев и нежного смеха, и тихий счастливый порядок твоего дома, и душераздирающее чудо ребенка, который — и не ты, и не Мануэль, но вы оба, и похожего на которого никогда прежде на земле не было. И жизнь распустится белым соцветием чудес, и каждый цветок, что ты сорвешь, покажется вечным. Со смехом ты скажешь о грусти: «Что это такое?» А меня, которую одни называют Бедой, а другие Кручиной, это чудовищно изумит…
…Потом я окажу помощь твоему зрению, и ты заметишь, что Мануэль во многом похож на других. Он привыкнет иметь под боком тебя, а ты — его, и это будут грустные узы между вами. Дети, безжалостно похитившие свою плоть из вашей плоти и унаследовавшие свою жизнь от вашей прекрасной тоски, с каждым днем будут казаться вам менее близкими, пока эти дети не создадут свои семьи. После этого ты станешь с трудом терпимой, незваной гостьей, вторгающейся в повседневную жизнь этих детей, и никто не будет с такой легкостью забывать о твоих визитах. Ты украдкой будешь плакать. А меня, которую одни называют Бедой, а другие Кручиной, это чудовищно изумит…
…Я несомненно вернусь к тебе, когда твои слезы уже высохнут и когда, вспомнив желания юной Ниафер и ее жизненные планы, ты пожмешь сутулыми плечами. У тебя, разумеется, все еще будет желание жить и дальше, но крушение всех планов уже не будет глубоко тебя трогать. Пожав плечами, ты скажешь о грусти: «Что это такое?» — ибо поймешь, что даже печаль преходяща. А твоя неспособность быть совершенно бедной и несчастной уверит тебя, что в твоих неприятностях виноват призрак пережитой и побежденной беды. И меня, которую одни называют Бедой, а другие Кручиной, это чудовищно изумит.
Ниафер нетерпеливо сказала:
— Ты долго намерена удерживать меня здесь, под этими темными, мерцающими деревьями, своими неубедительными речами, в то время как Мануэль остается несчастным из — за неутоленной потребности во мне?
Но, покидая на некоторое время Ниафер, Беда ей ничего не ответила.
Таковы были события в видении дона Мануэля (так впоследствии заявил дон Мануэль), пока он сидел, играя на флажолете.
Глава XXIII
Обретение Мануэлем предмета желания
Дальше история рассказывает, что все это время в серой избе в Дан-Валахлоне, в особо удивительной части этого леса, лежало земляное изваяние Ниафер. И седой дон Мануэль — уже не пышущий здоровьем юноша, пришедший в Дан-Валахлон, — сидел у ног изваяния и играл на флажолете напев, которому научила его Сускинд и которым он обычно вызывал юную Сускинд из ее сумеречных мест, когда был простым свинопасом. Теперь же Мануэль был пожилым дворянином, а Ниафер была теперь бездомным призраком, но мелодия тем не менее имела над ними власть, ибо она несла в себе юношескую любовь и отважные дни юности. Поэтому мотив, который когда — то звал Сускинд из ее низкого дворца с красными колоннами в подозрительном сумраке, теперь неодолимо звал Ниафер из рая, так как Мануэль расчетливо воспользовался разрозненными знаниями, почерпнутыми у трех женщин, чтобы завоевать себе четвертую.
Дух Ниафер вошел в уста изваяния. Тотчас же голова чихнула и сказала:
— Я несчастна.
Но Мануэль продолжал играть. Дух спустился дальше, дав жизнь легким и желудку, и изваяние воскликнуло:
— Я голодна.
Но Мануэль продолжал играть. Душа двигалась все Дальше и дальше до тех пор, пока Мануэль не увидел, что белое изваяние приобретает цвета плоти и шевелит ногами в такт его музыке. Так он понял, что все тело наполнилось жизнью.
Отложив флажолет и коснувшись груди изваяния древними, соответствующими правилам жестами старого таинства Туйлы, он запечатлел поцелуй на устах изваяния, так что дух Ниафер оказался заточенным в изваянии, созданном Мануэлем. Под его губами губы, которые были губами Беды, воскликнули:
