Майкл Муркок - Король мечей
Вдруг в конце улицы Корум заметил какую-то фигуру, неподвижную на фоне замысловатого голубого фонтана. Это была статуя — первая статуя, которую они обнаружили в городе. Что-то неуловимо знакомое почудилось Коруму в ее очертаниях, что-то, вселившее в него смутную надежду. Статуя отчего-то связалась в его мозгу с мыслью о спасении.
Он почти побежал, однако Джери схватил его за руку.
— Постой. Не надо спешить в Танелорне.
По мере того как они подходили ближе, очертания статуи вырисовывались все отчетливее. Она казалась более грубой, почти варварской рядом с окружающими ее ажурными зданиями и не голубой, а скорее зеленой. И материал, из которого она была отлита, отличался от прочих сооружений. Статуя стояла на четырех ногах, поддерживавших ее квадратное туловище. Рук тоже было четыре: две сложены на груди, две свисали вдоль тела. Большая голова казалась почти человеческой, только нос отсутствовал и вместо ноздрей зияли открытые дыры. Огромный рот растянулся от уха до уха, словно статуя ухмылялась. Сверкающие глаза тоже были диковинными и скорее походили на розетки из драгоценных камней.
— Глаза… — пробормотал Корум, придвигаясь ближе.
— Да, — Джери понял, что имел в виду Корум.
Статуя была не выше Корума, и все тело ее было усыпано темными сверкающими камнями. Корум протянул было руку, потрогать, но тотчас же отдернул: взгляд его был прикован к сложенным на груди рукам статуи. Он просто похолодел от чудовищной догадки.
Правая рука статуи заканчивалась шестипалой кистью, но вместо левой был обрубок. Отсутствующая кисть была у Корума. Корум в панике отпрянул назад, сердце бешено забилось, виски ломило, в ушах стоял звон.
Губы статуи медленно раздвинулись. Руки, висевшие вдоль туловища, потянулись к Коруму.
Затем Корум услышал голос.
Никогда прежде не доводилось ему слышать столь странного голоса. Мудрый и жестокий, насмешливый и беспощадный, холодный и ласковый одновременно, грубый и нежный — тысячи оттенков были в нем. Голос произнес:
— Ключ должен быть отдан добровольно, иначе я не смогу им воспользоваться.
Фасеточные глаза — точная копия того глаза, что сидел в правой глазнице Корума, — вращались и переливались, однако руки, сложенные на груди, оставались неподвижны, равно как и ноги, словно приросшие к постаменту.
Корум был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он точно окаменел — как сама статуя. Джери подошел и стал рядом.
— Ты — Кулл, — спокойно сказал он.
— Да, я Кулл.
— А Танелорн — твоя тюрьма?
— Он был моей тюрьмой, потому что…
— Потому, — подхватил Джери, — что только Вечный Танелорн может удержать столь могущественное существо, как ты.
— Но даже он не смог бы удержать меня, будь я завершенным.
Джери поднял безвольную руку Корума и потрогал шестипалую кисть.
— А это сделает тебя завершенным?
— Это — ключ к моей свободе. Но ключ должен быть отдан добровольно, иначе я не смогу им воспользоваться.
— И ты постарался заполучить его — разумом, волей, над которой Танелорн не властен. Выходит, не Космическое Равновесие соединило Корума с Элриком и Эрекозе, а ты. Только ты и твой брат обладаете такой силой — хотя вы сейчас и пленники. Только вы можете бросать вызов базовому закону мультивселенной — Закону Равновесия.
— Да, только Кулл и Ринн могут это, ибо они послушны единственному закону…
— …Который вы нарушили — много тысячелетий назад. Вы стали сражаться друг с другом — и Ринн отсек тебе кисть, а ты вырвал у него глаз. Вы забыли о клятве верности — той единственной клятве, что всегда будет для вас законом… А затем…
— Затем Ринн привел меня сюда, в Танелорн. И я множество циклов не могу уйти отсюда.
— А что твой брат Ринн? Какое возмездие ты придумал ему?
— Он ищет, не ведая отдыха, свой утраченный глаз. Но найти его он сможет лишь отдельно от руки.
— А глаз и рука всегда были вместе.
— Как и сейчас.
— И потому Ринн ничего не нашел.
— Ты верно понял меня, смертный. Тебе многое известно.
— Это потому, — прошептал Джери, словно разговаривая сам с собой, — что я один из тех смертных, что обречены на бессмертие.
— Ключ должен быть отдан добровольно, — снова повторил Кулл.
— Скажи, это тебя я видел в Огненных землях? — неожиданно спросил Корум, отодвигаясь от статуи. — Это ты был на холмах, рядом с замком Эрорн?
— Да, то была моя тень. Но ты не мог видеть меня. Это я спас тебе жизнь в Огненных землях, и еще множество раз. Я использовал для этого свою руку, я убивал ею твоих врагов.
— Они не были врагами, — Корум поднес к глазам шестипалую руку, глядя на нее с отвращением. — Значит, это ты дал мне власть над мертвыми и право призывать их себе на помощь?
— Это все пустяки. Руке дана куда большая власть.
— И ты сделал это усилием мысли?
— Я сделал гораздо больше… Я не могу принудить тебя, смертный, вернуть мне мою руку.
— А если я не захочу расстаться с ней?
— Тогда я останусь здесь и буду ждать еще тысячу циклов, пока не наступит новое Пересечение Миллиона Сфер. Разве ты ничего не понял?
— Я понял, — печально ответил Джери. — Пересечение Миллиона Сфер… Вот отчего такое множество плоскостей открылось сейчас для смертных! Вот почему находятся ответы на загадки, суть которых всегда ускользала! Вот почему я помню свои воплощения. Пересечение Миллиона Сфер. Это случается столь редко, что даже проживший вечность не всегда увидит его. А когда оно происходит, рушатся старые законы, и рождаются новые, и меняется сама природа времени, реальности и пространства.
— Это означает конец Танелорна?
— Возможно. Но я не уверен, — сказал Кулл. — Ключ должен быть отдан добровольно.
— А что будет, если я отдам ключ? — спросил Корум.
Джери покачал головой, вытащил из-за пазухи кота, погладил его и тяжело вздохнул.
— Ты освободишь Кулла, — сказал Кулл. — Ты освободишь Ринна. Каждый заплатит свою цену.
— Что мне делать, Джери?
— Я не могу…
— Мне следует заключить сделку? Потребовать помощи для сражения с Королем Мечей? Чтобы Кулл вернул мне Ралину, вернул мир в мои земли?
Джери пожал плечами.
— Что же мне делать, Джери?
Но Джери молчал. Корум посмотрел в лицо Куллу.
— Я верну тебе твою руку, но при условии, что ты поможешь мне уничтожить власть Хаоса в Пятнадцати Плоскостях, что ты убьешь Мабелода, Короля Мечей, и отыщешь мою возлюбленную, Ралину. И вернешь мир в мои земли, чтобы мы могли жить, подчинясь воле Закона. Скажи, что ты это сделаешь.
