Галина Гончарова - Рабочие будни
Хоши не торопился освобождать узницу.
— К сожалению.
— Она не лжет, — сказал Таши. — И в ее ауре нет черноты.
— Выпустите ее, — велел Хоши. — Надеюсь, госпожа, вы проясните нам происходящее.
Индира вздохнула:
— Мне неприятно об этом говорить…
— Мы ждем.
Индира убрала волосы со лба.
— Взгляните на меня, господа.
Высокая, некогда светловолосая, а теперь седая, с голубыми глазами и горькой улыбкой…
— Мне больше шестидесяти лет. А моей сестре никогда не дашь ее возраста.
— Сестре?
Таши догадался первым. Но он видел ауры. А вот остальные…
— Карисса действительно моя сестра.
— Младшая? — уточнил Хоши.
— Старшая.
История была проста, как золотая монетка.
В семье Каршао подрастали две девочки: Индира и Карисса. Карисса на год старше. И сестру она терпеть не могла. Бывает, младшие завидуют старшим. Но бывает и наоборот. Карисса сестру ненавидела, считала, что та отобрала у нее родительскую любовь. Поэтому в детстве Индире частенько доставалось. Карисса закатывала скандалы из-за каждой ленточки, каждого пирожного… да из-за всего. Когда ей исполнилось шестнадцать, отец решил выдать ее замуж. И тут вмешалась судьба. Кариссу выдали за человека, старше ее на двадцать лет. Не слишком красивого, зато знатного и богатого. А к Индире посватался ее троюродный кузен. Тоже Каршао. Дарис Каршао был молод, симпатичен, богат, а главное — обожал свою невесту без памяти. Когда Карисса это поняла… Это было страшно. Она устроила такую истерику, что к ней боялся подойти даже ее муж, она орала, швыряла посуду и все, что под руку подвернется, потом попыталась надавать пощечин сестре, но ее кое-как усмирили. За день до свадьбы она попыталась соблазнить Дариса, но тот таких шуток не понял. И свадьбу сестры Карисса провела, сияя синяком под глазом. После Карисса и ее супруг уехали. Но Индира помнила ненавидящие взгляды, которые бросала на нее сестра. Карисса уехала и пропала. Не писала, не напоминала о себе… Индира родила сына, который сейчас проживал в столице, дочь, которую они с мужем удачно выдали замуж… дочь сейчас в городском доме…
— Муж умер примерно два года назад. А спустя год объявилась Карисса. Она сказала, что раскаивается, что супруг ее умер, не оставив детей, что она только теперь поняла, как важна для нее семья.
Таши фыркнул:
— Вы поверили, не так ли, госпожа?
— Я была дурой, я знаю…
— Что же было дальше? — поинтересовался Хоши.
— Дальше… К ней приехали ее люди. И в одну из ночей… Меня шантажировали. А поглядев на то, что здесь происходит, я и не сомневалась, что Карисса могла наслать на моих детей порчу. Через мою кровь, она говорила…
— Могла, — подтвердил Таши. — А что же ваша дочь?
— Карисса сказала, что, если Тамира только приблизится или кого-нибудь сюда пошлет, я погибну первой. И Тами не посмела ничего сделать. Она боялась и за себя, и за меня.
— А то, что вас все равно убили бы?
Индира опустила глаза.
— Я это понимала. И понимала, что Кариссе доставляет удовольствие видеть мои мучения. Она специально держала меня здесь, чтобы я видела все. Но так у меня оставалась надежда… Может быть, мои дети…
Таши фыркнул:
— У вас родственная кровь. В крайнем случае Карисса могла навести на них порчу и по своей крови. Она ведь тоже ваша сестра…
Индира поежилась.
— Я понимала. Но…
— Госпожа, а отчего умер ваш муж?
— От лихорадки.
— Его могила здесь? В поместье?
— Это склеп. Но зачем вам?
— Хочу взглянуть на тело. Следы порчи сохраняются долго.
— Думаешь? — Хоши тут же уловил мысль некроманта.
— Уверен. Я бы и сам так сделал. Навести порчу и нагрянуть, когда сестра в растерянности и печали. Я так понимаю, ваш покойный супруг выставил бы ее отсюда ко всем слугам Раш?
— И даже дальше.
— Вот и ответ.
Индира тяжело вздохнула:
— Я благодарна вам, господа, за освобождение. И сознаю, что если бы не вы… Что теперь со мной будет?
Таши молчал. Хоши задумался.
— С вами — ничего. Вы и сами пострадали от рук вашей сестры. А вот с ней… Некромант?
— Мне нужна ее жизнь, — произнес Таши.
— А я? — Льяра выступила вперед. — Мне обещали.
— Ее ждет страшный конец, — усмехнулся некромант. — Ты можешь присутствовать.
Несколько секунд Льяра раздумывала.
— Хорошо. Я хочу присутствовать, — кивнула она.
— Договорились.
— Когда? — Хоши не хотелось затягивать операцию.
— Немедленно.
Индира схватилась за горло.
Таши поглядел вокруг, полюбовался эмоциями, которые читались на лицах — от страха до омерзения, — и снизошел до разъяснений.
— Она собиралась провести ритуал. Вот и отлично. Ее надо допросить и сегодня же покончить со всем этим. А потом почистить поместье.
— Зачем?
На лице Таши появилось чувство гадливости.
— Некромант — я! А такие… твари… позорят мое ремесло! Они ничего не умеют, но пакостят от души! И надламывают ткань мира. Думаете, ей долго бы оставалось тут пакостить? Месяц-другой!
— А потом? — резко спросил Хоши.
— А потом тут все бы дрогнуло. Подозреваю, что Разлом возник из-за таких вот… уродов! Вылезла бы какая-нибудь пакость из-за грани и пожрала бы всех, кто тут находится. Еще и до Тивараса добралась бы. И не надейтесь, что ее легко удалось бы остановить. Даже и мне могло бы не хватить на это сил.
Хоши сдвинул брови. Некромант уже завоевал его уважение. Он понимал — такими словами некр швыряться не станет.
— Это поправимо?
— Вполне. Вот для этого она и понадобится. И ее люди. А вы мне поможете.
Хоши не хотелось участвовать в обряде. Но если надо…
Таши пнул бесчувственное тело ногой.
— Пентаграмма уже есть… гончих подкормлю. Притащите всех сюда, я покажу, как разместить.
Пентаграмму пришлось немного подправить и переделать на квадрат. Но Таши справился достаточно быстро. Потом четыре тела расположили по вершинам квадрата. Карисса уже очнулась и сверкала глазами. Но давать ей слово никто не собирался.
Индира хотела поговорить с сестрой, но Таши запретил:
— В ней слишком много силы. Если она и откроет рот, то только ради проклятий.
— Но вы можете…
— Могу снять. Но кто сказал, что я хочу этим заниматься? И буду? Нет уж. Самовольничаете — будете сами разбираться со своими несчастьями. Ясно?
Индире было предельно ясно. Она бросила взгляд на сестру. Почему так получается? Почему в человеке, как в прекрасном яблоке, сидит злобный коварный червяк? Почему кто-то отдается любви, а кто-то посвящает всю свою жизнь ненависти? Это ведь страшно… но это — есть. Почему?
