Джордж Мартин - Танец с драконами
— Мне грустно, — она снова зевнула, — и я устала. Очень устала.
Устала или больна? Тирион склонился над тюфяком.
— Ты бледная.
Он потрогал ее лоб. Здесь жарко или у нее лихорадка? Он не посмел спросить об этом вслух. Даже такие суровые ребята, как Младшие Сыновья страшились оседлать бледную кобылу. Реши они, что Пенни больна, в два счета выставили бы ее из лагеря. Они даже могли бы вернуть нас наследникам Еззана, с расписками или без.
— Я расписался в их книге. По старой традиции, своей кровью. Теперь я Младший Сын.
Пенни села на постели, протирая глаза ото сна:
— А что насчет меня? Можно мне тоже подписать?
— Думаю, нет. Известно, что некоторые вольные отряды принимали женщин в свои ряды, но... в конце концов, они не Младшие Дочери.
— Мы , — поправила она. — Если ты один из них, нужно говорить мы , а не они . Кто-нибудь видел Милашку? Чернильница говорил, что поспрашивает о ней. А Хруст, о нем что-нибудь слышно?
Только если верить Каспорио. Не-такой-уж-хитроумный заместитель капитана Пламма заявил, что трое юнкайских ловцов рабов рыщут по лагерям, выспрашивая о паре сбежавших карликов. По словам Каспо, у одного из них на острие копья была насажена собачья голова. Однако такие известия вряд ли вытащат Пенни из постели.
— Пока что ничего, — соврал он. — Пойдем. Нужно подобрать тебе доспехи.
Она посмотрела на него настороженным взглядом:
— Доспехи? Зачем?
— Мой мастер по оружию как-то сказал: «Никогда не отправляйся на битву голым, парень». Я склонен ему верить. Кроме того, теперь я наемник, продажный клинок, и стало быть, мне нужен клинок, чтоб я мог его продать.
Она все еще не двигалась. Тирион схватил ее за руку, поднял на ноги и бросил охапку одежды ей в лицо:
— Одевайся. Надень плащ с капюшоном и не поднимай головы. Мы должны выглядеть парочкой мальчишек, на случай, если ловцы рабов окажутся поблизости.
Хваткий стоял у кухонной палатки, жуя кислолист, когда показались два карлика, укутанных в плащи с накинутыми капюшонами.
— Я слышал, вы двое собираетесь биться за нас, — сказал сержант. — От такого в Миэрине все обоссутся. Кто-нибудь из вас хоть раз человека-то убивал?
— Я убивал, — ответил Тирион. — Да я их как мух прихлопывал.
— И чем же?
— Топором, кинжалом, острым словом. Но наиболее смертоносен я со своим арбалетом.
Хваткий почесал щетину кончиком своего крюка:
— Мерзкая штука, этот арбалет. И много человек ты из него убил?
— Девятерых. — Несомненно, его отца нельзя считать одним человеком: лорд Утеса Кастерли, Хранитель Запада, Щит Ланниспорта, Десница короля, муж, брат, отец, отец, отец.
— Девятерых, — Хваткий фыркнул и сплюнул комок красной слизи. Возможно, он целился в ногу Тириона, но попал в собственное колено. Было очевидно, что именно таково его мнение о «девятерых». Пальцы сержанта покрывали красные пятна от сока кислолиста. Он сунул два из них в рот и свистнул.
— Кемм! Сюда, проклятый ссыкун! — Прибежал Кемм. — Отведи лорда и леди Бесов к фургонам, пускай Молот снабдит их какой-нибудь сталью.
— Молот, кажись, отрубился пьяный, — предупредил Кемм.
— Поссы ему в рожу — он и проснется. — Хваткий повернулся к Тириону и Пенни: — Среди нас никогда не водилось проклятых карликов, но мальчишек всегда хватало. Сыновья то одной, то другой шлюхи, маленькие дураки, сбежавшие из дома в поисках приключений, мальчики на побегушках, оруженосцы и прочие. Кое-что из их мелкого дерьма может подойти и бесам. Скорее всего, это дерьмо было надето на них, когда они подыхали, но я уверен, что вас, свирепых ублюдков, такое мало волнует. Девятерых, да? — он покачал головой и отошел.
Младшие Сыновья хранили доспехи отряда в шести больших фургонах неподалеку от центра их лагеря. Кемм шел впереди, размахивая копьем, словно палкой.
— Как парнишка из Королевской Гавани оказался в вольном отряде? — спросил его Тирион.
Парень бросил на него подозрительный взгляд:
— Кто тебе сказал, что я из Королевской Гавани?
— Никто. — Каждое твое слово разит Блошиным Концом. — Тебя выдала твоя сообразительность. Говорят, никто не превзойдет умом парня из Королевской Гавани.
Казалось, Кемм насторожился:
— Кто говорит?
— Все. — Я.
— С каких пор?
С тех пор, как я это придумал.
— Испокон веков, — соврал он. — Так мой отец часто говорил. Ты знал лорда Тайвина, Кемм?
— Десница. Однажды я видел его, скачущего на холм. У его людей были красные плащи и маленькие львы на шлемах. Мне понравились эти шлемы. — Его губы сжались: — Хотя сам Десница мне никогда не нравился. Он разграбил весь город. А потом разбил нас на Черноводной.
— Ты был там?
— Со Станнисом. Лорд Тайвин появился с призраком Ренли и напал на нас с фланга. Я бросил копье и побежал, но на корабле чертов рыцарь сказал: «Где твое копье, мальчик? У нас нет места для трусов», и они свалили, бросив меня и тысячи других. Потом я слышал, что твой отец отправлял на Стену тех, кто воевал за Станниса, так что я перебрался через Узкое море и присоединился к Младшим Сыновьям.
— Скучаешь по Королевской Гавани?
— Бывает. Я скучаю по одному парню, он... он был моим другом. И по своему брату, Кеннету, но он погиб на мосту из кораблей.
— Слишком много хороших людей погибло в тот день, — шрам Тириона яростно зачесался. Он поскреб его ногтем.
— И по еде я скучаю, — добавил Кем, с тоской в голосе.
— Стряпня твоей матушки?
— Крысы б не стали есть стряпню моей матушки. Но там была одна харчевня... Никто не готовил такую похлебку, как они. Такая густая, что ложка в ней стояла, с кусками всякой всячины. Ты ее пробовал когда-нибудь, Полумуж?
— Раз или два. «Похлебка певца», называл я ее.
— Чего это?
— Она была такой вкусной, что мне хотелось петь.
Кемму понравилось:
— «Похлебка певца». В следующий раз я назову ее так, когда буду заказывать на Блошином Конце. А по чему скучаешь ты, Полумуж?
По Джейме, подумал Тирион. По Шае. И Тише. По моей жене, я скучаю по моей жене, которую едва знал.
— По вину, шлюхам и богатству, — ответил он. — Особенно по богатству. За деньги можно купить и вина, и шлюх. — И мечи, и таких Кеммов, которые будут ими сражаться.
— А правда, что ночные горшки в Утесе Кастерли сделаны из цельных кусков золота? — спросил его Кемм.
— Не стоит верить всему, что слышишь. Особенно, если это касается Ланнистеров.
— Говорят, что все Ланнистеры — лживые змеи.
