Джордж Мартин - Танец с драконами
Пенни дотронулась до щеки:
— Нам не следовало убегать. Мы не наемники. Мы вообще не воины. У Еззана жилось не так уж плохо. Не так уж. Нянька иногда был жестоким, но Еззан — никогда. Мы были его любимцами, его... его...
— Рабами . Слово, которое ты ищешь, — рабы .
— Рабами, — сказала она, вспыхнув. — Но особенными рабами. Как Конфетка. Его сокровищами.
Его домашними животными, подумал Тирион. И он любил нас так сильно, что отправил в яму на растерзание львам.
Она не так уж и ошибалась. Рабы Еззана ели лучше, чем многие крестьяне в Семи Королевствах и имели меньше шансов умереть с голоду грядущей зимой. Конечно, рабы — это имущество. Их можно продавать и покупать, пороть и клеймить, использовать для плотских утех их хозяев, разводить, как скот, чтобы получить еще больше рабов. В этом отношении они были не лучше собак или лошадей. Но большинство лордов обращались со своими собаками и лошадьми довольно хорошо. Гордецы могут кричать, что лучше умрут свободными, чем будут жить рабами, но гордость стоит дешево. Когда пахнет жареным, такие люди редки, как зубы дракона: иначе в мире не существовало бы столько рабов. Не было еще раба, который бы сам не выбрал стать им, задумался карлик. Возможно, выбирать приходится между рабством и смертью, но выбор есть всегда.
Тирион Ланнистер не считал себя исключением. В самом начале его язык тоже заработал спине плетей, но потом он научился угождать Няньке и благородному Еззану. Джорах Мормонт боролся дольше и тяжелее, но в конце концов и он бы пришел к тому же.
Ну а Пенни...
Пенни искала себе нового хозяина с тех пор, как ее брат Грош лишился головы.
Ей нужен кто-то, кто бы заботился о ней и говорил, что делать.
Однако сказать так было бы слишком жестоко. И вместо этого Тирион произнес:
— Особенные рабы Еззана не спаслись от бледной кобылы. Большинство из них мертвы. Конфетка умерла одной из первых.
Их огромный хозяин скончался в день их бегства, как сказал Бурый Бен Пламм. Ни он, ни Каспорио, ни другие наемники не знали о судьбе образчиков коллекции уродов Еззана... но если Милашке Пенни нужна ложь, чтобы прекратить страдать, он будет ей врать.
— Если хочешь снова стать рабыней, я найду тебе доброго хозяина, когда война закончится, и продам тебя за столько золота, сколько мне понадобится, чтобы добраться до дома, — пообещал ей Тирион. — Я найду тебе какого-нибудь хорошего юнкайца, который даст тебе еще один золотой ошейник с маленькими колокольчиками, звенящими при каждом твоем шаге. Но сначала нужно пережить то, что нам предстоит. Никто не покупает мертвых лицедеев.
— Или мертвых карликов, — вмешался Джорах Мормонт. — Скорее всего, мы будем кормить червей, когда битва закончится. Юнкайцы проиграли войну, хотя, возможно, им потребуется время, чтобы понять это. У Миэрина есть армия Безупречных, лучшая пехота в мире. И у Миэрина есть драконы. Три дракона, после того, как королева вернется. А она вернется. Она должна. Наши же силы состоят из четырех десятков юнкайских лордиков, у каждого из которых есть свои недоученные обезьянки. Рабы на ходулях, рабы в цепях... может, у них есть даже отряды слепых воинов и парализованных детей, с них станется.
— О, я знаю, — сказал Тирион. — Младшие Сыновья на проигрывающей стороне. Им нужно снова переметнуться, и сделать это сейчас, — он усмехнулся. — Предоставьте это мне.
68. ЗАГОВОРЩИК
Две тени, бледная и темная, встретились в тишине оружейной на втором уровне Великой Пирамиды среди стоек с копьями, пучков арбалетных стрел и трофеев забытых сражений, висящих на стенах.
— Сегодня вечером, — сказал Скахаз мо Кандак. Медная морда летучей мыши выглядывала из-под капюшона его лоскутного плаща. — Все мои люди будут на месте. Пароль — «Гролео».
— «Гролео». — Подходит, на мой взгляд. — Да. То, что с ним сделали... вы были на приеме?
— Одним из сорока стражников, ожидающих, когда пустая накидка на троне отдаст приказ зарубить Кровавую Бороду и остальных. Как вы считаете, юнкайцы осмелились бы подарить Дейенерис голову ее заложника?
Нет, подумал Селми.
— Хиздар, казалось, был в смятении.
— Притворство! Его собственные родственники Лораки вернулись невредимыми. Да вы и сами видели. Юнкайцы разыграли для нас шутовское представление с благородным Хиздаром в главной роли. Дело совсем не в Юркхазе зо Юнзаке. Другие работорговцы сами бы охотно растоптали этого старого дурака. Все было задумано, чтобы дать повод Хиздару убить драконов.
Сир Барристан задумался:
— Вы полагаете, он осмелится?
— Он осмелился задумать убийство своей королевы. Почему бы и не ее питомцев? Если мы не начнем действовать, Хиздар некоторое время помедлит, показывая свое несогласие, и тем самым позволит Мудрым Господам избавить себя от капитана Ворон-Буревестников и кровного всадника королевы. И только тогда он начнет действовать. Они хотят убить драконов до того, как прибудет волантийский флот.
Да, пожалуй, так оно и есть . Все вставало на свои места. Но от этого происходящее не стало нравиться ему больше.
— Такого не случится. — Его королева — Матерь Драконов, и он не позволит, чтобы ее детям причинили вред. — В час волка. Темнейший час ночи, когда весь мир спит. — Впервые он услышал эти слова от Тайвина Линнистера у стен Синего Дола. Он дал мне один день, чтобы найти Эйериса. Если бы я не вернулся вместе с королем до рассвета нового дня, он взял бы город огнем и мечом — так он мне сказал . В час волка я ушел тогда, и в час волка мы вернулись. — На рассвете Серый Червь и Безупречные закроют ворота и опустят решетки.
— На рассвете лучше напасть на них, — возразил Скахаз. — Внезапно выскочить из ворот, прорваться через осадную линию и раздавить юнкайцев, пока они, спотыкаясь, будут выползать их своих постелей.
— Нет, — они уже спорили на эту тему. — На соглашении о нынешнем перемирии стоят подпись и печать Ее Величества. И мы не станем нарушать мир первыми. После того как возьмем Хиздара, мы создадим совет, который будет править вместо него, и потребуем от юнкайцев вернуть наших заложников и отозвать свои войска. Они должны отказаться — тогда и только тогда мы сообщим им, что мир нарушен и выйдем на битву. Ваш способ — бесчестный.
— А ваш — глупый, — ответил Бритоголовый. — Время пришло. Наши вольноотпущенники готовы. И жаждут битвы.
По крайней мере, это было правдой, знал Селми. Симон Полосатая Спина из Свободных Братьев и Молонно Йос Доб из Стойких Щитов жаждали битвы, желая испытать свои силы и смыть потоком юнкайской крови все зло и несправедливость, которые они перенесли. Только Марселен из Воинов Матери разделял сомнения сира Барристана.
