Джордж Мартин - Танец с драконами
На мгновение сир Барристан не понял, кого он имеет в виду. Но затем до него дошло.
— Виночерпии королевы?
— Заложники , — настаивал Скахаз мо Кандак. — Гразар и Кезза одной крови с Зеленой Грацией. Меззара из рода Меррека, Кезмия — от Паля, Аззак — от Гхазин. Бхаказ от крови Лорака, родня самого Хиздара. Сыновья и дочери пирамид. Зхак, Кваззар, Ухлез, Хазкар, Дхазак, Ихеризан, все дети Великих Господ.
— Невинные девочки и милые мальчики. — Пока они служили королеве, сир Барристан успел хорошо их узнать: Гразара, мечтающего о славе, скромную Меззару, ленивого Миклаза, тщеславную и симпатичную Кезмию, Кеззу с большими ласковыми глазами и ангельским голоском, танцора Дхаззара и многих других. — Дети.
— Дети Гарпии. За кровь можно заплатить только кровью.
— Так сказал юнкаец, который принес нам голову Гролео.
— Он не ошибся.
— Я не позволю.
— Какой смысл в заложниках, если ими нельзя воспользоваться?
— Мы могли бы предложить троих детей в обмен на Даарио, Хиро и Чхого, — предположил сир Барристан. — Ее Величество...
— ... не здесь. И делать все необходимое придется нам с вами. Вы знаете, что я прав.
— У принца Рейегара было двое детей, — ответил ему сир Барристан. — Рейенис была маленькой девочкой, а Эйегон — младенцем. Когда Тайвин Ланнистер взял Королевскую Гавань, его люди убили обоих. Он преподнес их окровавленные тела, завернутые в темно-красные плащи, в качестве подарка новому королю. — И что же сказал Роберт, когда их увидел? Он улыбнулся? Барристан Селми был тяжело ранен у Трезубца, так что ему не довелось созерцать дары лорда Тайвина, хотя он часто размышлял об этом. Если бы я увидел короля, улыбающимся над окровавленными останками детей Рейегара, ни одна армия на земле не помешала бы мне убить его. — Я не допущу убийства детей. Или примите мое условие, или я отказываюсь участвовать в этом.
Скахаз усмехнулся:
— Вы упрямый старик. Ваши милые мальчишки вырастут только для того, чтобы стать Сыновьями Гарпии. Убейте их сейчас или убейте потом.
— Убить человека можно лишь за содеянное преступление, а не за то, которое он может когда-нибудь совершить.
Бритоголовый снял топор со стены, осмотрел его и хмыкнул.
— Да будет так. Никакого вреда Хидзару или заложникам. Довольны, сир Дедушка?
Я никогда не буду доволен подобными вещами.
— Сойдет. В час волка. Помните.
— Вряд ли я забуду, сир, — рот маски летучей мыши не шевелился, но сир Барристан чувствовал за ней ухмылку. — Кандаки долго ждали этой ночи.
Чего я и боюсь . Если король Хиздар невиновен, все их сегодняшние действия будут считаться изменой. Но разве мог он быть невиновным? Селми слышал, как король уговаривал Дейенерис попробовать отравленную саранчу, как кричал на своих людей, требуя убить дракона. Если мы не начнем действовать, Хиздар убьет драконов королевы и откроет ворота ее врагам. Тут у нас нет выбора. И все же, с какой бы стороны старый рыцарь ни смотрел на предстоящее, он не видел в задуманном ни капли чести.
Остаток этого долгого дня промчался со скоростью улитки.
Он знал, где-то там король Хиздар совещался с Резнаком мо Резнаком, Мархазом зо Лораком, Галаззой Галаре и другими своими миэринскими советниками, решая, как лучше ответить на требования юнкайцев... но Барристан Селми больше не являлся частью его совета. И у него не было короля, которого нужно защищать. Вместо этого он прошелся по пирамиде сверху донизу — удостовериться, что все часовые находятся на своих постах. Это заняло большую часть утра. День он провел со своими сиротами и даже взял в руки щит и меч, чтобы лучше проверить нескольких старших ребят.
Некоторых из них готовили для бойцовских ям, когда Дейенерис Таргариен взяла Миэрин и освободила их от цепей. Эти умели обращаться с мечом, копьем и боевым топором еще до того, как сир Барристан взял их к себе. Некоторые, пожалуй, уже готовы. В первую очередь парень с Островов Василиска. Тумко Ло. Черный, как чернила мейстера, но быстрый и сильный, прирожденный мечник, лучший, кого Селми видел после Джейме Ланнистера. Еще Ларрак. Плеть . Сир Барристан не одобрял манеру боя парня, но не сомневался в его способностях. Ларраку предстояли годы тренировок, прежде чем он овладеет настоящим рыцарским оружием — мечом, копьем и булавой, но он был смертоносен со своим кнутом и трезубцем. Старый рыцарь предупреждал его, что кнут будет бесполезен против закованного в броню противника... пока не увидел, как Ларрак использует его — захватывает ноги противника и сваливает того наземь. Еще пока не рыцарь, но яростный боец .
Ларрак и Тумко были лучшими из его парней. Следом шел лхазарянин, прозванный другими мальчишками Рыжим Ягненком, хотя пока что он представлял собой сплошную свирепость и никакой техники. Возможно, еще и братья, три гискарца-простолюдина, обращенных в рабство в уплату долгов отца.
Таким образом, их набиралось шестеро. Шестеро из двадцати семи . Селми мог надеяться на большее, но для начала шестеро тоже неплохо. Остальные мальчишки в большинстве своем были младше и лучше знакомы с ткацкими станками, плугами и ночными горшками, нежели с мечами и щитами, но они усердно работали и быстро учились. Несколько лет в оруженосцах — и у него, быть может, появятся еще шесть рыцарей для его королевы. А те, кто не будет готов никогда... что ж, не каждому мальчишке суждено стать рыцарем. Королевству нужны и свечники, и хозяева постоялых дворов, и оружейники . Это одинаково верно и в Миэрине, и в Вестеросе.
Наблюдая за их упражнениями, сир Барристан раздумывал, не посвятить ли Тумко с Ларраком в рыцари здесь и сейчас. Рыжего Ягненка, возможно, тоже. Только рыцарь может сделать рыцарем другого, и если что-то сегодня пойдет неудачно, он может встретить рассвет мертвым или в подземелье. Кто тогда посвятит его оруженосцев? С другой стороны, репутация юного рыцаря в какой-то степени зависит от чести человека, который посвятил его. И если станет известно, что его парни получили свои шпоры от изменника — это не принесет им никакой пользы, более того, они могут последовать за ним в темницу. Они заслуживают большего , решил сир Барристан. Лучше прожить долгую жизнь оруженосцем, чем короткую — рыцарем с запятнанным именем.
Когда день растворился в вечере, он приказал им сложить мечи и щиты и собраться в круг. Он говорил с ними о том, что значит быть рыцарем.
— Благородство — вот что отличает истинного рыцаря, не меч, — объяснял он. — Рыцарь без чести — всего лишь рядовой убийца. Лучше умереть с честью, чем жить без нее.
