Елена Федина - Наследник
Я встал, заглянул на прощанье на ее работу. Это был черный цветок на красном стебле, мрачный и печальный. Эска подняла ко мне лицо. Она была еще где-то далеко, взгляд ее блуждал, я даже не был уверен, что видит она меня, а не что-то вне этих стен и дальше горизонта.
Я взял ее маленькое лицо в ладони, заглянул в прекрасные зеленые глаза и сказал почти с яростью.
— Хочешь быть королевой, Эска?
— Зачем? — спросила она рассеянно.
— Затем, что надо жить, — зло ответил я, — и надо в этой жизни побеждать… тебе придется жить, понимаешь? Придется, как бы ты этого ни избегала! Жить, бороться, любить и ненавидеть…
— Я умерла, — заявила она упрямо.
— А я жив, — ответил я.
И почти выбежал из комнаты.
30
Альфин сидел на ковре, залитом полуденным солнцем и заваленном раскрытыми книгами. Недоеденный обед остывал на подносе под ножкой дивана, огромная Охтания величественно передвигалась по комнате, вытирая пыль и расставляя вещи по местам.
Глядя на эту солнечную идиллию, я изумленно застыл в дверях, словно набрел на родник в пустыне, уже потеряв всякую надежду. Книги, карты, глобусы, прекрасный беззаботный юноша… словно из другой жизни, ничем не омраченной и светлой, как это солнце за окном. Всё куда-то отошло: и тревога и тошнота.
— Это вы? — радостно просиял Альфин, — как я рад!
— А как я-то рад, — сказал я, присаживаясь рядом с ним на ковер.
Его умненькое красивое личико выглядывало из пенных кружев батистовой рубашки, скрепленных большой жемчужной брошью, на щеках проступал веселый здоровый румянец. Мне хотелось смотреть на него вечно, мне хотелось слушать его и идти за ним, мне хотелось убить любого, кто попробует его обидеть.
Охтания, сообразив, что мы слишком долго молчим, недовольно вышла.
— Вы живы, — улыбнулся Альфин.
— Как ты просил, — ответил я.
— Почему вы ничего не сказали мне вчера? Вы мне не доверяете?
— Чтоб ты спал спокойно.
— Вы знаете, — сказал он поразмыслив, — я не буду вас ни о чем расспрашивать, вам это должно быть неприятно… только скажите, король по-прежнему считает вас наследником?
— Конечно.
— Но он ведь должен открыть вам какой-то секрет?
— Да. Сегодня вечером, — я усмехнулся, — и тогда, если он не передумает, я стану всемогущим. Как тебе это нравится, Альфин?
— Вы станете всемогущим убийцей, но не более того.
— Увидим. Кем я буду и зачем. И чего стою.
Я потянулся за книгой, которая лежала у него на коленях.
«…Поднять глаза, понять, что небо серо», — прочел я с середины, -
«И на границе свода и лесов
Увидеть одинокую Венеру,
Заблудшую в созвездие Весов,
Затосковать без слез и без улыбки
О чем-то недоступном, а потом,
Мгновенно вспомнить прежние ошибки
И задохнуться собственным стыдом…»
— Это «Далекий свет» — тихо сказал Альфин и медленно закончил:
«Горит. Одна. Как будто ненароком,
Как будто не прекрасна и чиста,
Как будто безымянная звезда
И никогда не будет мне упреком».
— Зачем ты это читаешь? — спросил я, — это про стыд. А тебе-то стыдиться нечего.
— Да? — Альфин быстро стрельнул в меня черными глазками, — но откуда же мне знать, что я натворю в будущем? И вам откуда это знать?
— Да, — кивнул я, перелистывая страницу — мне и подавно…
«Я баюкал тебя как дитя,
Только звезды мешали светя,
Только ветер мешал за окном,
И свистел, не считаясь со сном.
Я баюкал тебя и ласкал,
Я во тьме твои губы искал,
Согревал, как больного щенка,
Только холод мешал и тоска.
Я баюкал тебя и просил,
Я беспечные звезды гасил,
Я в пустыню загнал все ветра,
Я весь мир изменил до утра!
Я баюкал тебя как дитя,
Я столкнул бы планеты шутя,
Я бы дьявола смог победить…
Но не мог я тебя разбудить».
И всё вернулось. Подземелье, холод, мертвая девушка… как будто мне плеснули в лицо ледяной водой. Кругом была смерть и безысходность, даже в этой солнечной комнате, в этой потрепанной книге. Никуда мне было от себя не деться.
Я захлопнул книгу и вернул Альфину.
— Жаль, что вам не понравилось, — вздохнул он.
— Мне понравилось, — сказал я мрачно, — только это слишком про меня, как ножом под ребро… к черту, к черту, к черту!.. Не хочу о смерти, хочу напиться вдрызг и хохотать!
— Вам нельзя, — тихо заметил Альфин, — у вас вечером серьезная встреча.
— Я серьезен, — усмехнулся я, — дальше некуда. Вот только отдохну у тебя… кстати, тебе я не мешаю?
— Наоборот, — улыбнулся он, — я ждал вас. Я жду вас всегда.
И это было, наверно, последней каплей.
— Хочешь любить меня, Альфин? — спросил я с отчаянием — ведь ты давно этого хочешь! Ну, так люби, я твой, меня тошнит от женщин!
Он смотрел на меня удивленно и немного насмешливо.
— Да что вы, ваше высочество…
— Я не шучу, — сказал я.
Альфин только покачал головой.
— А как же ваша жена? — спросил он упавшим голосом.
— Она умерла, — ответил я жестко, и он понял, что я имею в виду.
— А как же… ваши принципы?
Я начал тихо выходить из себя. Я ожидал чего угодно, только не того, что этот мальчик будет читать мне мораль, тем более что сам он когда-то соблазнял меня без зазрения совести. И надо признаться, весьма успешно!
— Послушай, какие принципы? — сказал я распаляясь, — ради тебя я переступлю через любые принципы. Неужели непонятно?
— Но всё равно это невозможно! — торопливо заговорил Альфин, — я думал, вы это понимаете… есть еще король. Он никому не позволяет ко мне прикоснуться, а вы мне слишком дороги!
— Я его свергну! — рявкнул я.
Больше ему возразить было нечего, он смотрел на меня то ли с восхищением, то ли с жалостью и всё еще колебался.
— В конце концов, я тебе приказываю, — сказал я.
— Это уже лишнее, — усмехнулся он, в каком-то странном раздумье поднялся и прошел в спальню.
Там я догнал его, сжал его плечи и развернул к себе лицом. Не нравились мне его сомнения.
— Послушай мальчик, я для тебя достану луну с неба, но если ты лгал мне всё это время…
Лицо его как-то напряженно вытянулось, черные глаза вспыхнули тем демоническим светом, что когда-то парализовал меня и намертво приковал к креслу, я только изумился его внутренней силе, но я его не боялся. Голова пошла кругом как от бочонка симурского.
— Я не лгу, — усмехнулся Альфин, — я правда люблю вас и даже не считаю нужным это скрывать… вы получите всё, что хотите, всё, что я могу дать вам, если только…
