Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости
Откидывая со лба или глаз прядь, лишний раз осознавала, кто я есть на самом деле.
Но мысли в голове крутились всё же не слишком радостные. Предыдущие встречи с блондинкой
заканчивались, мягко говоря, не слишком удачно. Будь у меня выбор, ни за какие коврижки не
согласилась бы на очередную порцию ‘общения’ с гадиной. Что она выкинет на этот раз? Чтоб ей
вассаби столовой ложкой есть и запивать только соевым соусом.
Как ни тянула я со встречей, площадь появилась удручающе быстро. Знакомая искристая белизна
камней уже не восхищала и не поражала воображения, скорее уж заставляла собраться в ожидании
очередной пакости. Но кое-что всё же ошарашило настолько, что я замерла, едва ступив на снежные
камни площади.
Светловолосая мучительница сидела в пол-оборота ко мне на широкой ступени, ведущей на
возвышение. То самое, где сначала был трон, а после дерево. Сейчас на площадке в центре
жизнерадостно и звонко рассыпал радужные искры поразительной красоты фонтан.
Богиня сверлила мрачным взглядом собственную туфлю, которой угрюмо ковыряла камни у себя
под ногами. Поникшие плечи и сгорбленная спина сделали её почти... человечной?
Я осторожно двинулась вперёд. Казалось, что сделала я это абсолютно бесшумно, но, видимо,
только показалось, поскольку блондинка резко обернулась и мгновенно преобразилась. Одним на
зависть грациозным движением она поднялась. Окинула пренебрежительным взглядом тёмных глаз.
Чуть тонковатые губы искривились в неприятной усмешке.
Будто и не было секунду назад женщины, которой хотелось посочувствовать и взять за руку,
предлагая поддержку и участие. Будто не в её взгляде стремительно промелькнула и растаяла
бесконечная тоска. Будто...
– Ты долго, – зло прошипела богиня, прищурившись. – Слишком долго.
Всё ещё под впечатлением от увиденного, я лишь пожала плечами.
– Грелась на солнышке, пользуясь случаем. У нас с Алехандро, знаете ли, холодно и дождь.
– Алехандро? Это ещё кто?! – гневно вопросила она и тут же брезгливо скривилась: – а, ты о той
обезображенной пакости, которую сопровождаешь.
– Вот только не надо так его называть, – за вонючку почему-то стало обидно. Одно дело, когда так о
нём думаю и говорю я, натерпевшаяся и от лицезрения гнили, и от вдыхания ‘ароматов’ горбуна.
Совсем другое, когда уродца поносит эта холёная штучка. – Он же не виноват в своём увечье.
– Ты думаешь? – ехидно протянула блондинка, но тут же отмахнулась пренебрежительным жестом.
– Впрочем, меня это не волнует. И не смей дерзить, кстати, – словно вспомнив о привычной
надменности добавила она, даже как будто став выше.
Я промолчала, деланно покорно кивнув под пристальным взглядом собеседницы. Сказать бы всё,
что думаю по этому поводу, но очень уж домой хочется. Придётся потерпеть закидоны психопатки.
Такая резкая смена настроений явно не к добру, а второго нашествия фей-убийц, можно и не
пережить. Тем более, на этот раз ограничителя в виде стен и крыш над нами не будет.
– Вижу, ты немного поумнела и, наконец-то, образумилась, – благосклонно прокомментировала мою
постную мину собеседница. – Это достойно награды. К тому же, пока ты всё делаешь верно и
прилагаешь к исполнению задачи некоторые усилия.
– Да?! – икнув от удивления, я уставилась на неё, позабыв о намерении строить из себя зашуганную
мачехой Золушку – И что же я сделала правильно? Какова задача?
– Похоже, я поторопилась с выводами, – фыркнула в ответ собеседница. – Ты всё так же
беспросветно глупа,- Говорила же, сама думай. Не хватало ещё всё тебе по полочкам раскладывать.
– Хм... Выходит, я должна помочь Алехандро? В смысле горбуну. А в чём?
– Вот как раз ему можешь не помогать, – смерив меня откровенно раздражённым взглядом, всё же
соизволила ответить непоследовательная красотка.
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Куда уж тебе, убогой, – поведя покатым бело-розовым плечиком ухмыльнулась та и присела на
бортик фонтана. – С другой стороны, на то и расчёт. Всему своё время. Кстати, как тебе мой
подарочек?
Перед глазами встала окровавленная морда хонти. Останки феечки. Вернее, ошмётки крохотной
убийцы на шкуре местного мишки. Едва сдержав подступившую к горлу тошноту, я вздрогнула всем
телом, но ответила спокойно:
– Живописно.
– Странная реакция, – почему-то озадаченная донельзя, выдавила стерва. – Тебе не понравилось?
– Да как-то не слишком, – справившись с эмоциями, пожала я плечами.
– Удивительно... И крайне неприятно.
– Вот тут не могу не согласиться, – буркнула я себе под нос и тут же попробовала сгладить
оплошность: – хотя бывает и хуже.
Блондинка замолчала, изогнув ровную бровь. Какое-то время красавица рассматривая меня, будто
макаку с тремя хвостами и рогами на голове. Я сама тоже не спешила вступать в беседу, шкурой
чувствуя раздражение богини и зная опасную непредсказуемость её извращённого понимания
понятия ‘беседа’. Не факт, что смогу сдержаться, если опять угрожать начнёт или как-то иначе свою
самооценку за мой счёт повышать.
– Говоришь, замёрзла? – наконец, выдавила она подозрительно мягко. – Тогда отдохни пока, а у
меня... – заметив мой офигевший от такой предупредительности взгляд, белобрысая мгновенно
сменила тон и зло прошипела: – Жди тут, пока я не вернусь! – и растворилась без шума и пыли.
Вот куда и зачем она сбрызнула? Вряд ли носик попудрить или прокладку поправить. ‘Критические
дни у Богини’ это звучит дико. Хотя, с другой стороны, перепады настроения, повышенная
депрессивность, агрессия, зашкаливающая стервозность... Симптомы очень говорящие.
Вздохнув, я уселась на нагретую солнышком ступеньку и вытянула ноги. Подумав, откинулась назад,
подставляя лицо золотистым лучам. Нужно наслаждаться моментом, пока есть возможность.
Пожалеть себя и посетовать на судьбу ещё сто раз успею.
*
Белый божественный свет раздвинул дымный мрак огромной пещеры. Лошади и кучка людей,
вынужденных из-за грозы остановиться на ночлег под одной крышей, узрев знамение, взволновались.
Но если животные всего лишь нервно зафыркали, переступая на месте длинными ногами, и
сгрудились у стены, то люди торопливо опустились на колени и почтительно склонили головы.
Возникшая через несколько секунд в центре свечения прекрасная и непредсказуемая, как сама
жизнь, женщина, брезгливо наморщила аккуратный носик.
– Великая и пресветлая! Владычица небес и покровите...
– Не до церемоний, – нервно оборвала красавица предводителя, затянувшего было
приличествующее случаю приветствие, – Тебе зачем девицу из иного мира послали? Чем думаешь?
– Великая, я...
– Молчать! Мне твои оправдания ни к чему. Имей в виду, если в следующий раз она скажет о тебе
‘живописно’ или ‘бывает и хуже’ я тебя в порошок сотру! Хотя нет, лучше пересмотрю свои
предпочтения и помогу Алексу. Уж он-то точно оценит моё расположение и обычную невзрачную
дурочку очарует в момент! Её от одного упоминания о тебе чуть ли не мутит, идиот!
– Великая...
– Даю тебе ещё один шанс оправдать моё доверие, но третьего не будет. Ты понял меня?!
– Да, великая.
Когда фигура богини рассыпалась фонтаном серебристых искр, , бледный от ярости мужчина,
стремительно поднялся на ноги. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он сжал кулаки.
– Все вон! Чтоб через десять ударов сердца ни вас, ни лошадей тут не было!
*
Появление божественного геморроя во плоти я заметила не сразу. Пригревшись на солнышке,
разомлела и задремала под мелодичное журчание фонтана. Жизнерадостное птичье чивиликанье
будто отодвинуло реальность текущих невесёлых обстоятельств на задний план. Запрокинутое лицо
обдувал свежий ветерок, пахнущий жасмином и водой.
Напряжение прошедших дней медленно таяло назло логике и обстоятельствам. Я уже почти забыла
о богине и её завихрениях, когда прямо над ухом раздался её гневный голос:
– Вижу, ты времени даром не теряешь, – прошипела возникшая из ниоткуда блондинка.
Отчего-то в нагнетающе-злобном тоне проскользнули фальшивые нотки. Тяжело вздохнув, я
открыла глаза и встала.
Красавица стояла, расправив плечи и брезгливо скривив красивые губы. Почему мне кажется
наигранным и это высокомерие, и нарочитое презрение? Не знаю.
Предоставленная ли передышка расслабила, или ошалело льющиеся с чистого неба солнечные
лучи, но... наверное всё же сделала своё дело безграничная тоска, промелькнувшая в ярких очах
моей мучительницы в момент встречи. Я не поверила сейчас ни презрительности, ни злости богини.
