Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости
Обзор книги Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости
Люба Штаний
В любой гадости ищи свои радости
Глава 1
19:40. До конца рабочего дня осталось двадцать минут. Я допила чай и удовлетворённо потянулась.
Посетителей в салоне не было и, скорее всего, сегодня уже никто не придёт. Накинув на плечи шаль,
я встала из-за стола и, прихватив ключи и зажигалку, направилась к запасному выходу. Не зря же
говорят, что у всего есть свои положительные стороны. Благодаря тому, что наш магазин переехал в
другую часть здания, теперь можно спокойно покурить не оставляя при этом Салон без присмотра.
Открыв дверь, я шагнула прямо в ночь и щёлкнула зажигалкой. На мгновение дрожащий язычок
пламени раздвинул черноту октябрьского вечера, осветив торцевую стену стоящего рядом дома.
Как хорошо, что здание, в котором хозяева снимают помещение, стоит так удачно! Фасадом выходя
на оживлённую улицу, торцом оно практически упирается в жилой дом, а вот сзади... Задумчиво
улыбнувшись, я скользнула взглядом по чёрной зеркальной глади местного рукотворного пруда. Окна
близлежащих домов отражались в воде, и она тускло светилась, будто кто-то зажёг в глубине лампу.
Контраст между постоянным движением с одной стороны здания и мрачной неподвижностью ночи с
другой, усиливало отслеживаемое мною краем глаза залитое холодным светом пустое сейчас
помещение салона. Несколько десятков диванов и кресел, которыми мы, собственно и торговали,
словно предчувствуя близкое закрытие, излучали сонный покой.
Я молча курила, разглядывая густые заросли камыша напротив. Вечер плыл над головой,
нашёптывая что-то таинственно-радостное. Ветер шуршал чуть влажной после недавнего дождя
травой, пробуждая в душе неопределённое предчувствие чего-то необычного, поджидающего меня в
густом и терпком мраке.
Вот сейчас соберу сумку, вымою чашку и домой... Нужно только дождаться, когда запрут
центральный вход и можно будет не торопясь идти по улицам и любоваться на свет фонарей, тёплым
мёдом растекающийся по влажному асфальту. Я буду довольно щуриться, улыбаясь, а встречные
прохожие удивлённо коситься на счастливую улыбку, не понимая чему можно радоваться в октябре в
девятом часу вечера. А просто на улице осень. И впереди два выходных, и дома ждёт новая книга
Славачевской, купленная ещё вчера, и тёплый плед, и любимое кресло, и умиротворяюще поющий
чайник...
Сделав шаг в сторону, я сунула окурок в банку из-под кофе, стоявшую у стены, и развернулась,
чтобы вернуться на рабочее место, но... Между мной и дверью стояла женщина. Интересно откуда
она взялась? Я же не выпускала из виду ни салон, ни пруд больше чем на секунду! И со стороны
дороги мимо меня никак не проскользнуть... К тому же незнакомка выглядела очень странно.
Светлые волосы были собраны в высокую сложную причёску. Крупные тёмно-карие глаза так
искусно подведены, что казались почти чёрными. Тонкая ровная кожа светилась здоровьем. Овал
лица, изогнутые крутой дугой брови – просто идеал красоты. Даже тонкие бледные губы почти не
портили картины. Но не это было странным. Мало ли красавиц в наш век пластической хирургии и
косметологии! Но вот тонкая шёлковая бледно-лиловая тога смотрелась несколько неуместно.
Особенно учитывая время года.
– Добрый вечер! Могу я Вам чем-нибудь помочь? – вежливо улыбаясь, на автомате выдала я
привычную фразу.
– Вы действительно хотите помочь мне? – скептически изогнув бровь, хмыкнула незнакомка.
– Если это в моих силах – конечно.
Продолжая улыбаться, я протиснулась в дверь и сделала приглашающий жест рукой. Как ни люблю
я осень, а всё же без верхней одежды на улице несколько холодновато. Да и в помещении, где совсем
рядом другие продавцы, как-то спокойнее разговаривать с этой явно не совсем адекватной женщиной.
– Так чем я могу быть Вам полезна? – запирая дверь, ещё раз спросила я. – К сожалению, через
пять минут магазин закрывается, но, возможно, мы успеем разобраться с Вашей проблемой.
Блин, чашку вымыть наверняка не успею... – подумала я, искоса бросая взгляд на рабочий стол, где
сиротливо отсвечивала кружка из-под чая.
– Боюсь, пяти минут нам не хватит. . – задумчиво протянула странная посетительница, пристально и
как-то изучающе разглядывая меня.
– Очень жаль. В таком случае Вы можете подойти сюда завтра. Наш Салон работает без выходных
с десяти утра до восьми вечера. Правда завтра здесь будет другой продавец, но, я Вас уверяю, она с
радостью покажет и расскажет всё, что нужно.
Не прекращая доброжелательно улыбаться, я бочком переместилась к столу и максимально
непринуждённо запихнула чашку в самый дальний угол ящика. Авось, Вика просто не заметит её.
Очень на это надеюсь, иначе она меня потом просто сожрёт за неаккуратность.
– Люб, ты скоро? – позвала меня Танька из соседнего отдела. – Сашка уже спустился. Только тебя
ждём!
– Уже иду! – крикнула я, торопливо надевая куртку и, подхватив сумку, направилась к выходу. –
Извините, но магазин уже закрывается. Я бы рада задержаться, но...
Договорить я не успела, так как женщина, коротко размахнувшись, толкнула меня в грудь. Удар был
не слишком сильным, но видимо от неожиданности я не удержала равновесие и упала, довольно
ощутимо приложившись пятой точкой об кафельные плитки пола.
– Что Вы себе позволяете!!! – воскликнула я, поднимаясь, и возмущённо топнула копытом. Ч-чем?
Медленно опустив взгляд, я посмотрела на свои ноги. Мама!!! Да, что же это?! Изогнув шею,
опустила голову чуть ниже и увидела... э-э-э... БРЮХО! СВОЁ!!! Испуганно взвизгнув, я закружилась
на месте, пытаясь осмотреть себя со всех сторон. Примечательно то, что вместо, собственно визга,
уши уловили нервное ржание.
И вот стою я, вся такая из себя офигевшая, и понимаю, что я – ЛОШАДЬ. Вернее – кобыла. И
причём не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Может я, когда падала, не только
копчиком, но и головой приложилась? Точно. Вот, блин! Выходные теперь насмарку, и перед
девчонками придётся извиняться за то, что из-за меня домой вовремя не попали. Пока разберутся что
и как, пока ‘скорую’ вызовут, пока та приедет. . Кстати, а где та чокнутая из-за которой я так попала?
Я подняла голову и офигела во второй раз. Я находилась почти в центре огороженной невысоким
забором площадки, вокруг которой толклись странно одетые люди. Они громко переговаривались, о
чём-то спорили или просто глазели на... нас. ‘Нас’ это – лошадей внутри загона. Кроме меня здесь
находилось ещё с три десятка кобыл. По крайней мере, я очень надеюсь, что жеребцов держат
отдельно.
Припомнив всё, что читала или видела по телевизору про их буйный нрав и поведение во время э-э-
э... брачного периода, не знаю, как это у лошадей называется, я на всякий пожарный села. Надо
сказать, далось мне это не без труда, но в итоге я, кое-как раскорячившись, сумела заставить свой,
теперь уже копытный, организм принять нужное положение.
Чёрт, как неудобно-то!!! Ну, да! Сидячая лошадь – это нонсенс, но лучше уж так, чем вступить в
совсем не желательный для меня половой контакт с каким-нибудь озабоченным жеребцом. Хотя о чём
это я? Не об этом сейчас нужно думать, а о том, как прийти в себя!
Попытка ущипнуть себя не увенчалась успехом, потому как – копыта. Однако мне довольно легко
удалось укусить себя за ногу. Больно, блин! Только эффекта никакого.
А родственникам о моём плачевном состоянии сообщить не выйдет. – Подумала я, мрачно. – Год
назад родители уехали в Выксу к сестре. Она как раз родила близняшек и уломала мужа купить
родителям домик по близости, чтобы они могли ей помогать с малышами. Всё-таки первые роды в
тридцать четыре года – это сложно, тем более такие тяжёлые, как у Ленки. А так как замуж сестра
вышла за какую-то местную шишку, деньги были. Родители с радостью согласились переехать, чтобы
быть поближе к долгожданным внукам, а старую двушку в панельной девятиэтажке переписали на
меня.
Не могу сказать, что я очень расстроилась. Отъезд родителей оказался весьма кстати. В двадцать
четыре года хочется самостоятельности, а со сверхзаботливой мамой и постоянно контролирующим
каждый мой шаг отцом – это было практически невозможно.
Я даже на посиделки с однокурсниками никогда не ходила, потому что все собирались вечером, а
мне уже в десять нужно было быть дома. И ведь не поспоришь! Отец – гипертоник, а у мамы больное
сердце. Волноваться им нельзя абсолютно. Вот я и не спорила, тихо скрипя зубами от такой ‘весёлой’
