О. Шеремет - Время надеяться
Пока я раздумывала, вопить мне на всю ивановскую, что меня убивают, или просто притвориться кустиком, серое бугристое создание с зеленой шевелюрой приблизилось. Оно протянуло тонкую конечность и нежно ткнуло меня в бок.
Бред какой-то. Мне представился мир наоборот, где не смотрители парков накалывают на острые прутья опавшую листву, а взбесившиеся деревья подбирают потерявшихся людей и сбрасывают их в одну большую мягкую кучу, куда потом с радостью плюхнется маленький каштаненок.
Пожалуй, при таких интересных виражах, стоит подождать с призывами о помощи.
— Ты — Эхо?
— Эхо, — существо открыло рот, повторяя услышанное слово.
— И чего тебе от меня надобно?
Эхо приподняло мою тушку, развернуло и поставило к лесу передом, к себе задом. Намек понятен — не пойти ли мне… лесом?
А вот черта-с-два. Меня даже Червежук с кресла не согнал, так что всяким из царства растений лучше и не соваться.
— Так не пойдёт. Знаешь, кто я? Я — маг. Великий и ужасный Гудвин. Будешь загораживать проход, превращу тебя в древоточца и станешь ты каннибалом.
Эхо в ужасе отпрянуло, замахало веточками. Оно же — сплошь магическое создание, как оно может существовать здесь?
— Да пошутила я. Лучше скажи, ты здесь одно? Если нет, где твои друзья?
— Друзья, — задумчиво подхватило Эхо. Потом пытливо глянуло на меня, поманило за собой. — Зья…
У стены, к которой меня подвело Эхо, кипела работа. Комья земли так и летели во все стороны.
— Раз-два, раз-два! Копаем, веселее копаем, — раздавался чей-то фальцет из эпицентра земельных работ…
Эхо кивнуло в сторону копателей, а само благоразумно вернулось в лес. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
Ловко уворачиваясь от земельных снарядов, я подкрадывалась к обладателю фальцета. А как же техника безопасности, красные фонарики и табличка "держись подальше"?
— Эй, агрономы-любители! — вякнула из последних сил.
Фальцет замолк, летящая пыль осела. Откашливаясь, я присела на корточки.
— СЭС пришла. Где у вас тут огнетушители?
— Че-его? — спросил фальцет.
По рассмотрении, обладателем сего вокального сокровища оказался пухлощекий кудрявый малыш, завернутый в сероватую простынку. Он смотрел на меня в высшей степени неодобрительно, сложив ручки на груди, пока я умилялась, пестуя свой неожиданно проснувшийся материнский инстинкт (откуда что берется?). Может, предложит Кенррету ещё одно усыновление — ему не привыкать. Будет отцом-героем.
— Спрашиваю, что это у вас тут за воскресный аттракцион?
Прикрывая рот от пыли, я заглянула в яму — уже приличных таких могильных размеров, надо сказать. Там, с лопатами наперевес, стояли три женщины, по возрасту ближе к пенсии, чем к стипендии.
— Это подкоп, — недружелюбно отозвалась одна из дам-стахановцев. — Почему она нас видит, Амур?
— Так это ты — тот самый мелкий пакостник, который вечно мажет мимо цели? Тоже мне, Робин Гуд…. В угол бы тебя, на горох.
Что-то я сегодня доброжелательная… Амур с опаской отступил на пару шагов. Спрятал руки за спину, наклонил голову к плечу.
— Врешь. Ты добрая. Ты — маг?
— Была. Вы — волшебные существа, я так понимаю? Эхо, Амур… а кто эти гастрабайтеры?
— Мы — Норны, духи судьбы, — перемазанная глиной, одна из норн выкарабкалась наружу. — Впервые встречаем мага после начала Кризиса. Что ты здесь делаешь?
— Видимо, то же, что и вы — пытаюсь разгадать тайну монастыря. А зачем вы роете подкоп, почему бы просто не перелететь через стену?
— Если ты еще не поняла, — презрительный взгляд от малыша Амурчика, — мы потеряли все наши силы, — нас даже не видит никто из обычных людей!
— Ну, а маги?
— А их сожгли, — пояснила норна. — Когда пришел Кризис, пропала магия. И церковники сожгли всех глупых магов.
— С-сожгли? Всех?
— Некоторых сварили в кипящем масле. Иных замуровали заживо — в этой самой стене… Продолжать?
— Нет, спасибо, я сегодня плотно позавтракала. Вы уверены, что во всем виновата Инквизиция? Они, конечно, не самые приятные ребята, но не настолько могущественны, что обратить всю магию в минус.
— Если ты еще не поняла, — снова начали глаголить уста младенца, — церковники стали орудием в руках магов.
— Маги лишили мир волшебства, хочешь сказать? На такое способен только сумасшедший.
— А кто сказал, что чародеи — нормальные? Дети Мимира — есть такие… а, знаешь? Эринии(1) сказали, что они боятся каких-то других магов до потери сознания, поэтому обезопасили себя, как могли.
Прямо-таки повод гордиться собой — надо порадовать Дара. Или — еще одна гиря, чувство вины на наши шеи.
— Так почему ты, мой милый цыпленок, не отправишься сразу к Детям Мимира — тем более, что сейчас они безопасны.
— Если ты еще…
— Всё, всё, поняла! Вы не знаете, где найти этих мелких паразитов, поэтому надеетесь добыть нужную информацию у романтиков костра и топора.
Норны закивали.
— Если бы ты нам помогла…
— Если вы мне поможете, я помогу вам. Говорите, обычные люди вас не видят, так? Мне нужны будут невидимые помощники, когда я попаду в монастырь.
— Тогда — копать? — воодушевился Амур.
— У тебя нездоровые фантазии, мальчик. Я просто-напросто стану послушницей.
— Просто-напросто, — хмыкнуло дитя. — Для стать монашкой не так-то легко: уж я-то знаю.
— Много будешь знать, скоро… облысеешь. Заканчивайте свою подрывную деятельность, и следуйте за мной. Ать-два, левой, правой!..
ДАРМ'РИСС
Так ни до чего путного я и не договорился со Скупщиком. Злой, как тысяча демонов, вернулся к воротам, где Хоуп всё еще беседовала с монашкой. Женщины! Будут сплетничать даже на пороге царства Вечной Жизни.
Кстати о женщинах. Из-за поворота стены показалась моя рыжая спутница, сияя, как начищенная медная ложка. Она поохала мне ладонью, приложила палец к губам. И вовремя: я едва не расхохотался в голос при виде её эскорта: маленького толстенького ангела и трех дамочек с лопатами. Эта разношерстная компания с самыми серьёзными лицами маршировала, отбивая такт босыми пятками.
Боги мои, у девчонки просто талант попадать в неподходящую компанию — взять хотя бы меня.
Хоуп поклонилась монашке, и последняя удалилась в монастырь, закрыла за собой дверь.
Женщина подошла к Лаэли, с жаром пожала её руку, не замечая волшебных существ. Значит, обычные люди их не видят, так?
— С завтрашнего дня я стану послушницей в монастыре. И это всё благодаря тебе!
— Я очень рада, — Лаэли обняла свою старшую подругу, но её лицо было искажено, девушка кусала губы. — Бог будет милосерден к тебе.
