Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы
– А я концентрированный! – гадко хихикнул Гнус. Его крохотные глубоко посаженные глазки засветились мерзким вожделением: – А после твое величество отдаст мне свою родственницу – рыжую Ульрику?
Аберон сразу же вспомнил о сердечной слабости, столь явно и совершенно не вовремя испытываемой Астором к Сумасшедшей принцессе, и вздрогнул вторично. Скорее всего, коснись дело вопроса жизни и благополучия этой юной особы, принц еще найдет в себе силы побороться с кем бы то ни было. Не говоря уже о том, что боевой тандем принца и принцессы, если он вдруг когда-нибудь возникнет, может составлять весьма ощутимую угрозу для любого существа, окажись оно хоть самим Ледяным богом. И Холодный искренне понадеялся, что идея подобного союза никогда не воплотится в реальности, потому что абсолютно не доверял ни Рыжей, ни великому демону.
– А зачем тебе моя племянница? – спросил он у гнома, возвращаясь к временно утерянной нити разговора.
– Рыженькая, страшненькая, но миленькая! – плотоядно облизнулся Гнус, его тощие пальцы рефлекторно зашевелились сами по себе, напоминая паучьи лапы. – Люблю девственниц!
«Слышал бы тебя сейчас Астор! – мысленно усмехнулся Аберон. – Если бы твои похотливые идеи достигли ушей влюбленного демона, тот быстро избавил тебя от причинного органа, а вместе с ним и от бремени плотских желаний».
– Принцесса слишком опасна, – сказал он вслух. – Не забывай, что она доводится внучкой самой королеве Смерти.
– Тем лучше, – довольно ухмыльнулся уродец. – Ненавижу всю ее поганую семейку, ненавижу покойного короля Шеаррана, ненавижу ее матушку Альзиру…
Гнус не успел договорить. Воздух в центре комнаты неожиданно сгустился, образовав белесое светящееся пятно. Гнус с перепуганным воплем откатился в угол и спрятался за массивную серебряную статую. Аберон пораженно мигнул, неотрывно наблюдая за происходящим. Кто-то смело и самоуверенно творил окно пространственного перехода – с четкостью и быстротой, наглядно выдававшими навыки опытного архимага. Сгусток тумана уплотнился и принял форму дверной арки, щедро украшенной позолотой и резными виньетками. Холодный насмешливо фыркнул: нужно быть либо безмерно глупым, чтобы впустую тратить силы на воспроизведение декоративных – никчёмных – деталей отделки, либо… Тут до альбиноса наконец-то дошла суть происходящего, он запоздало ахнул и рухнул на колени. Потому что подобным почти неограниченным запасом энергии, кроме всех известных королю чародеев, мог обладать только один маг – вернее, магичка. Созданная из пустоты дверь бесшумно распахнулась. Стройная женская ножка, обутая в туфельку из кожи саламандры, мелькнувшая в высоком разрезе полупрозрачной серебристой юбки, шагнула на ковер королевского кабинета. Женщина, не оборачиваясь, щелкнула пальцами, и дверь мгновенно исчезла. Незнакомка спокойно пересекла комнату, не дожидаясь приглашения, величественно уселась в опустевшее кресло, где еще минуту назад сидел сам Холодный, и кончиками белоснежных тонких пальцев сняла полумаску, прикрывавшую ее лицо. Аберон затаил дыхание, не смея поднять глаза.
– Посмотри на меня! – властно потребовала женщина низким грудным голосом.
Аберон робко поднял взор. Густые вьющиеся цвета беззвездной ночи локоны обрамляли узкое лицо, каскадом падая на плечи и спускаясь до пояса. Умопомрачительно глубокое декольте являло почти не закрытую тканью грудь, казалось, выточенную из бесценного розоватого мрамора. Огромные черные, опушенные самыми длинными в мире ресницами очи смотрели холодно и высокомерно. Вишневые губы, пухлые и аппетитные, сложились в насмешливую улыбку. В мертвой тишине было слышно, как притаившийся в углу Гнус жадно сглотнул и шумно перевел дух, завороженный недоступной красотой нежданной гости. Женщина правильно расценила услышанные звуки и весело расхохоталась:
– Нравлюсь?
– Госпожа! – Урод на карачках подполз к красавице и униженно распростерся у ее ног, лобызая острый кончик кокетливо выставленной туфельки. – Твой смех напоминает стук бесценных алмазов по золотому блюду…
Женщина довольно усмехнулась и милостиво протянула Гнусу свою лилейную кисть, позволяя безобразным губам запечатлеть на ней верноподданнический поцелуй.
«Да она всего лишь самовлюбленная эгоистка! – с ужасом понял Аберон. – И этой пустоголовой женщине повезло встать у кормила власти, выпала возможность вершить наши судьбы? Спаси нас, благое провидение!»
И правда, было от чего испугаться. Женская глупость во много раз превосходит мужскую, ибо всегда найдутся корыстные льстецы, ей бесконечно потакающие. Женская жестокость во много раз превосходит мужскую, ибо даже самый жестокий мужчина способен пощадить женщину, но женщина мужчину не пощадит никогда. И наконец, женская ненависть во много раз превосходит мужскую, потому что озлобленная женщина чаще всего быстро забывает справедливую причину, движущую обидчиком, но саму обиду помнит вечно. Спасите нас, боги, от дур и еще более спасите от красивых дур, дорвавшихся до власти, опасных вдвойне…
Все эти мысли с быстротой молнии промелькнули в мозгу расстроенного Аберона, потому что он уже понял, кем на самом деле являлась его незваная гостья.
– Ну, – требовательно прикрикнула женщина, – а ты чего ждешь?
Усилием воли король заставил себя склониться и вскользь чмокнуть кокетливо подставленную руку. Женщина откинулась на спинку кресла с видом сытой кошки, объевшейся жирной сметаной.
– Итак… – Теперь в ее голосе явственно слышались удовлетворенно-мурлыкающие нотки. – Кто-то совсем недавно упоминал, как сильно он ненавидит принцессу Альзиру!
Аберон недовольно покривился. Как ни недолюбливал он свою умалишенную сестру, но все же с родственниками предпочитал разбираться сам, без вмешательства вездесущих демонов. Грязное белье на людях не стирают, сор из избы при посторонних не выносят, а тем более из избы королевской. Но гостье, похоже, оказались неведомы куртуазные правила приличия, хотя бы показные, которых так любил придерживаться щепетильный и брезгливый эльф.
– Госпожа Ринецея! – Король старался совместить всю доступную ему вежливость с минимально отпущенными ему в данной щекотливой ситуации крохами собственного потрепанного марионеточного авторитета. – Я полагаю, что члены королевской семьи рода эль-Реанон ни в коей мере не подходят в качестве объекта для грубых шуток.
– А мне начихать, чего ты там полагаешь, – нахально, нарочито грубо почти выплюнула демоница. – Ты сейчас находишься совсем не в том положении, чтобы что-то полагать. Это ты полагаешь, а я располагаю! – И она демонстративно поставила острый каблучок туфельки прямо на горностаевую мантию коленопреклоненного эльфа.
