Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать
— Откуда ты знаешь мое имя? — угрожающе повторила она, и ноздри ее раздраженно раздулись.
— Серафима!.. Жена Ивана!.. Она рассказала мне… нам… про Костея… про похищение… про всё… про яйцо… про…
— ЧТО?!.. — взревела Змея, и лицо несчастного чародея опалила обжигающая волна. — Что она сказала про яйцо?.. Где она?.. Отвечай!..
— Она всё сказала… что оно висит над пламенем сердца Земли… что в Проклятой башне… что ты его ненавидишь… Костея… из-за яйца… что он украл его… что командует тобой…
— Где она?!..
— Там… она там, в замке… они с Иваном хотят спасти яйцо… выкрасть… спрятать… чтобы ты…
— Лжешь!!! — прогремело разом из трех глоток, и маг от неожиданности ойкнул и прикусил язык. — Ты лжешь!!! В Проклятую башню нельзя попасть без приглашения Костея!!! Ее защитное заклятье не может пробить даже мое пламя!!! Его нельзя спасти!!! Если бы это было возможно, я бы уже сама!!!..
— У них есть волшебный меч!.. — слабо попытался возразить Агафон, но Змея только фыркнула:
— Да хоть щит! Хоть топор! Хоть целый воз волшебных мечей!.. Это невозможно, понял ты, тупой человечишка!.. И я буду служить этому подлецу Костею и выполнять его маленькие мерзкие приказания, даже если меня будет тошнить каждый раз, как я увижу его!.. Ради моего малыша!
— Так знай, глупое животное! — рывком Агафон, уставший от страха, а, может, просто исчерпавший все его лимиты на ближайшие пятьдесят лет, высвободил руку, изобразил самую популярную комбинацию из трех пальцев и поднес ее к носу каждой из трех голов по очереди. — Запомни, сумасшедшая! Даже если твой Змейчик вылупится, он не жилец! Я знаю! Он не отдаст тебе его, потому что он нужен ему самому! Костею, чтобы вернуть себе волшебную силу, которую он потерял, обретя бессмертие, в числе прочих ингредиентов нужна его селезенка!
— Нет!!!
— Да, потому что я читал этот рецепт!!! Сам! Своими глазами! И, если тебя это утешит, то под пятым пунктом в нем иду я!
— Нет…
— Да! Ну, чего же ты сидишь? Давай, лети, неси меня к своему разлюбезному Костею, он тебе, может, спасибо скажет! Или спали вокруг еще что-нибудь! Или кого-нибудь! Тебе же это нравится!.. Ты же ради своего Змейчика готова убивать всех без разбору, правых и виноватых!..
— Да ты… — Змея задохнулась от гнева. — Да как ты смеешь… гадкий человечишка… Как ты посмел!.. Ненавижу… Как я вас всех ненавижу, людей!.. Вы — самые лживые, коварные, вероломные паразиты на теле Земли!.. Да, я готова убивать вас всех!.. Вы не заслуживаете жизни!.. Да пропадите вы все пропадом!!!..
Агафон вдруг почувствовал, что летит, и мгновение думал, что это Змея несет его к деду на праздник воссоединения семьи, но жесткая посадка головой вниз на оплавленную булыжную мостовую метрах в десяти от места их светской беседы быстро сумела изменить его мнение в лучшую сторону.
Но, к тому времени, как он разобрался, где у него ноги, где голова, где пострадавшая от его падения скамейка, и что на данные момент болит больше всего, а что на нервные импульсы уже и не отзывается, Змея пропала за крышами боярских дворцов.
И до него донеслось лишь дрожащее от ненависти и Бог еще знает, от какой горючей смеси Змеиных чувств:
— …еще раз увижу тебя — разорву!!!.. Ненавижу!.. ненавижу!.. ненавижу!!!..
Сумерки спускались на зализывающий боевые раны и ожоги Лукоморск, и полковник Данила Гвоздев выстроил перед дворцом эскадрилью ночных ведьм и их маленьких стрелков и первым делом проверил их экипировку: чтобы все были тепло одеты, шапки держались на веревочках, на руках — рукавицы, в обмотанных войлоком флягах — горячий медовый сбитень, в тряпицах — сухой паек.
Сорок три экипажа — столько набралось со всего города ведьм, местных и беженок — были готовы к вылету.
Пилоты раздали мальчишкам сваренное накануне сообща зелье, в числе прочих компонентов содержащее морковку, смородиновый лист, совиный коготь, волоски из брови кошки и растертый в пыль кошачий глаз[185] — для ночного видения, до утра должно хватить.
Потом с политинформацией выступил Данила. Он сурово и кратко поведал собравшимся о международном моменте и положении на фронте (за день отбиты три штурма на разных участках, один магическим способом, два — силами дружинников и ополченцев; уничтожены при помощи магии две осадных машины марки "черепаха"; убитых столько-то, раненых в три раза больше. Потери противника по формуле генерала Манювринга умножаем на четыре).
Закончил полковник так:
— …Ваша задача на сегодняшнюю ночь — патрулирование стен города, чтобы вражеские ковры не смогли проникнуть на его территорию незамеченными. При обнаружении попытки проникновения проследить, куда они намылились, и как можно скорее сообщить дружинникам или ополчению — кто первый попадется. По данным нашего лазутчика, на коврах, как правило, летают умруны, что значит, живые мертвые, то есть убить их второй раз не пытайтесь.
— А мы тогда зачем нужны? — обидчиво выкрикнул тощий юнец в лохматом овчинном малахае рядом с самой корпулентной и краснощекой ведьмой.
— Как крайний способ самообороны, — начал со вздохом перечислять Данила, — как наш сюрприз на случай, если на коврах полетят те, кого не убивали еще ни разу, ну и… если враг высадится в городе, то вам придется за ним следить, соблюдая полную скрытность, пока ваша ведьма не приведет подмогу.
— А как вообще можно убить этого ихнего… мертвяка? — не унимался любознательный четырнадцатилетний охотник с девятилетним стажем. Пашкой-без-промашки овладел уже профессиональный интерес. — Что говорит по этому поводу генерал Манюрин?
Данила мрачно пожал плечами и нервозно потеребил всклокоченную русую бородку.
— Пропустив через мясорубку, я думаю… Ну, сердешные, хватит о грустном. Уже, вон, почти стемнело. Вот вам карта города, сам полдня сорок три раза перерисовывал, ночью сниться будет, зараза… вот, а на ней, значит, отмечено, какие участки стены какой экипаж будет патрулировать, и куда лететь за помощью вслуччего. На чужие участки не залазьте, но и свои не бросайте. От вас сегодня ночью зависит весь город. Ни пуха, ни пера!..
— И тебя туда же, господин полковник, — нестройно отозвались экипажи, оседлали свои летальные аппараты — пилот головой вперед, стрелок — назад, и неспешно взмыли в быстро темнеющее октябрьское небо.
Марфе и Пашке достался участок вокруг и над Сабрумайской сторожевой башней.
Ночное зрение позволяло видеть экипажу на расстоянии до тридцати метров, и Марфа подняла свою штурмовую суперметлу-истребитель над стеной именно на эту высоту.
— Ты глядишь взад, вниз и в город. Я — вперед, вверх и на ихний лагерь. Если что — не ори, толкни меня под бок, — шепотом проинструктировала она односельчанина.
