Екатерина Тимохова - Сафари во времени
– Опусти оружие, Оёлин, – услышал воин позади себя тихий старческий голос. – Зверь не тронет тебя.
Воин обернулся, оставив без внимания кота. Он молча рассматривал старуху, удивляясь тому, что она знает его имя. Завернутая в шкуры с ног до головы, она сама скорее походила на зверя. И только взгляд ее умных и добрых глаз выдавал в ней человеческое существо. Некогда эти глаза были голубыми, как великое небо, теперь же они утратили былой блеск и покрылись туманной пеленой. Волосы, раньше ухоженные и светлые, превратились в седые клочья, торчавшие в разные стороны. В запутанных лохмах торчали сухие травинки и нитки.
Рассматривая Видящую, Оёлин совсем забыл про кота, что было непростительно для воина. Спохватившись, он обернулся и увидел, как животное, все еще порыкивая, но уже не так грозно, прошло мимо него к старухе и потерлось об ее руку. Старуха глухо рассмеялась, нежно погладила кота и сказала:
– Входи, Оёлин. Я ждала тебя.
Тот, осторожничая, зашел в дом. Там было тепло – у стены стояла печь, выложенная из камней. Две кровати, зашторенные огромной тряпкой. Все та же глиняная утварь на полках. У окна небольшой деревянный стол, весь в пятнах и копоти. Оёлин заметил за ним маленькую девочку лет шести-семи. Она перебирала и раскладывала по связкам корешки, ягоды и травы. В доме было так светло от горящих свечей, что воин смог хорошо разглядеть ее лицо. Круглое, немного запачканное, пухлые губки сжаты, выражая сосредоточенность, с которой она занималась своим делом. Волосы девочки, светлые и длинные, волнами ложились на плечи. Она подняла голубые глаза на Оёлина, и он оробел под этим не по-детски серьезным взглядом. Именно из-за этого цвета она оказалась здесь. Когда Видящая узнала, что в деревне родилась девочка с голубыми глазами, она сама спустилась с гор, чтобы посмотреть на ребенка. Убедившись, что люди толковали правду, Видящая, несмотря на слезы родителей, забрала малышку к себе. Растила ее и обучала всему, что знала сама, и никогда не отпускала в Долину. Может, именно поэтому лицо девочки было таким бледным. Ведь она так редко видела солнце. В горах, как правило, все время стояли туманы. Сейчас, когда малышка заметила упорный взгляд молодого воина, щеки ее покрылись легким румянцем. Девочка опустила ресницы и продолжила свое занятие, больше не поднимая головы.
– Ты устал, Оёлин, – снова услышал воин голос старухи, – иди отоспись, а утром я поведаю тебе то, что ты должен будешь передать королю.
– Некогда спать, – ответил тот, а сам почувствовал наваливающуюся на него усталость.
– Ты проделал долгий путь, – сказала она и подала ему какой-то отвар в деревянной кружке, – выпей – это придаст тебе сил.
Воин не посмел отказаться, взял кружку из рук старухи и в один глоток выпил его содержимое.
– Ты славный воин, – сказала старуха, указывая взмахом руки на кресло, покрытое мягкой шкурой. Она подождала, пока Оёлин сел в него, и продолжила, – ты быстро дошел. Не ожидала увидеть тебя здесь так скоро.
– Что я должен передать королю? – спросил он и почувствовал, как руки и ноги наливаются приятной тяжестью. Глаза слипались, а от теплого воздуха и запаха трав воин разомлел.
– Поспи, Оёлин, – услышал тот словно дымку. "Опоила сонным зельем", – успел подумать воин и отключился.
Старуха услышала тихое мирное дыхание гостя и улыбнулась. Девочка взглянула на старуху и уловила в ее глазах яркую искорку, которую никогда до сего дня не видала.
***
Очнулся Оёлин в том же кресле, в котором и заснул. Шея затекла от неудобного положения, но в целом юноша чувствовал себя отдохнувшим. Силы вернулись к нему. Вскочив с кресла, он выбежал во двор. Воин ужаснулся тому, как долго спал – светило яркое полуденное солнце. Вчерашний кот лежал на земле, вытянув лапы. Он приоткрыл глаза, глянул сквозь щелки на Оёлина и снова закрыл их, не проявляя к гостю никакого интереса. Воздух щипал пальцы и нос юноши. Он растерянно посмотрел по сторонам. Возле небольшого сарайчика стояла воспитанница Видящей. Сверху на ней был надета плащаница из кожи какого-то животного, а голые ноги обуты в вязаные лапти. Девочка, как и в первый раз, смутившись от его взгляда, поманила воина за собой.
– Пойдем, я покажу тебе, где ваэммэ собирается делать волшебство.
Она по-хозяйски стянула сохнувшую неподалеку шкуру и дала ее Оёлину.
– Это чтобы не замерзнуть.
Он надел шкуру. Сначала стало холоднее, так как на морозе та подстыла. Но спустя время она оказала неоценимую услугу, не пропуская холодный ветер к телу. Чем выше к пику, тем больше неизменно застывшего белого огня видел Оёлин. Девочка и юноша пробирались по прорубленной в нем тропе. Необычно ярко для этих мест светило солнце. Из-за его бликов все вокруг искрилось так, что глазам становилось больно.
– Сегодня солнце радуется твоему приходу, – молвила девочка, помолчала, обернулась к Оёлину и сказала: – Так бабушка говорит.
Малышка внимательно рассматривала воина. Ему, как говорила Видящая, уготована была великая судьба – спасти принцессу. Высокий блондин с темными, как ночь, глазами. Впрочем, все, кто приходил с Долины, были похожи на него. Он был молод, но казался сильнее, смелее, серьезнее других. Аюн, так звали малышку, теперь была уверена в выборе ваэмме.
Оёлин молча ждал, пока малышка серьезным взглядом оглядывала его с ног до головы. Потом она, будто удостоверившись в том, что делает все правильно, подошла к серой скале и остановилась около нее.
– Мы пришли, – сказала она и, взяв его за руку, шагнула вместе с ним в едва заметный проем в скале. Путники оказались в кромешной тьме.
– Закрой глаза, – посоветовала Аюн. Когда они привыкли к темноте, девочка предложила пойти дальше. Теперь впереди было видно неясный свет.
Они двигались гуськом, друг за другом, спускаясь вниз, пока не вышли в небольшую пещеру. Там было тепло и уютно. Высоко над головой, как в жерло огромной трубы, было видно голубое небо. По стенам пещеры стояло семь каменных идолов, держащих в руках незажженные факелы. На их лбах красовались маленькие витиеватые солнца. Посреди зала ярким пламенем горел большой костер, разведенный на круглых камнях. Вокруг огня ходила старуха. Она что-то бормотала и поливала камни отваром из широкой чаши. Жидкость от соприкосновения с ними шипела, превращаясь в белый пар и рассеиваясь по пещере. Вдыхая запах разомлевшей травы, Оёлин почувствовал, как в носоглотке защипало и даже похолодало. Он не мог точно объяснить свои ощущения, но они смущали его.
– Садись, воин, – не оборачиваясь, старуха указала Оёлину на место перед самым костром. Он, ни о чем не спрашивая, повиновался. Скрестив под собой ноги, сел на мягкий мох и уставился на оранжевые искры. Видящая подала ему чашу, из которой поливала камни.
