Моранн Каддат - Сказания о Хиль-де-Винтере
Следующим утром после хардкорного ночлега в лесу, под елью, прямиком на голой земле — Като продрогла настолько, что даже подумывала о возвращении в Н-ск. Конечно, и там в это время года ночи были прохладны, зато в тех краях не приходилось ночевать под открытым небом.
Ни воды, ни еды — все ее стратегические запасы были уничтожены еще вчера. Оставалось лишь мечтать о теплом пледе и согревающей кружке чая вдобавок к плотному завтраку с-пылу-с-жару.
Растирая плечи и бедра в надежде согреться, Като с содроганием наблюдала вырывающийся из легких белесый пар. И еще она заметила, что дискомфорт доводилось испытывать ей одной — этому ювелиру в кошачьей шкуре было весьма неплохо, он оставался лежать на земле, в свою очередь, наблюдая за пробуждением девушки.
— Я есть хочу. — Недовольно проговорила Като, чувствуя, что от холода у нее зуб на зуб не попадает. — Я не могу без завтрака.
— Да я как-то тоже не сторонник постов, диет и голодовок. Бери свой лук, идем охотиться! Быстрее согреешься на ходу.
В голосе Гарда никакого испытываемого им неудобства не слышалось — Като мысленно его за это ненавидела. Пристрелить его, может, и забрать себе его теплую шкуру?
— Я не умею стрелять из лука, — ворчливо отозвалась она, плотнее кутаясь в свой легкий плащ.
— Ты хочешь сказать, — не унимался Гард, разминая затекшие за ночь лапы. — Ты никогда не стреляла из лука?
Като нехотя кивнула.
— Но ты так взяла его у вдовы, что я подумал, у тебя какой-нибудь черный пояс по стрельбе.
Като горько засмеялась, но тут же притихла. В животе урчало.
— Тренируйся, ведьма, — почти серьезно сказал кот, выбираясь из-под елового лапника на свет божий.
— А как же ты? — Като последовала за ним, предварительно подобрав свою опустевшую сумку.
— А что я?
— Ты что, не умеешь охотиться?
Кот замер на месте с поднятой лапой, так и не сделав очередного шага вперед.
— Я не охотник, Като. Я — ювелир.
— Нет, ты кот! — Накинулась на него девушка. — Ты что, не можешь поймать какую-нибудь птичку?
Гард грустно усмехнулся наполовину с голодным рыком.
— Птичку? Като, я кот, они летают — а я — нет.
— Вспомни кошачьи инстинкты, поймай хоть что-нибудь!
Гард сокрушенно помотал головой, продолжив движение дальше в лес.
— Своими криками, держу пари, ты уже распугала всю живность на много миль вокруг.
— Да ты даже червя не можешь поймать! — Обозленная голодом Като и не думала сбавлять обороты.
Гард окончательно вышел из себя.
— Если бы ты прекратила орать и нормально прицелилась, мы бы уже жарили какую-нибудь твою птичку на костре.
— Я? Вообще хоть кто-нибудь может сделать что-нибудь без моей помощи? Сестре — не дай бог йогурт диетический забыть купить, тебе — птичку подстрелить, причем с тобой мы знакомы всего второй день, а ты уже с меня что-то требуешь, лучше бы я тебя вообще не встретила!
И с этими словами Като развернулась и побрела, куда глаза глядят. Гард недовольно покосился ей вслед, но догонять ее не стал, и неспешно поплелся в противоположную сторону.
Чем дальше, тем больше Като хотелось есть, к тому же она преисполнилась намерения доказать Гарду, что она-то способна прокормить себя, в отличие от него. Но пока что у нее не получалось ровным счетом ничего, и она все дальше и дальше уходила в лесную чащобу. Таким образом, скоро она и не заметила, как их разделило довольно порядочное расстояние, и на лес во второй раз за время их пребывания в Сеймурии начали опускаться сумерки.
Девушка набрела на какую-то горную реку, у которой весело и беспечно порхали сытые птички, целилась в самую жирную из них целую вечность, но все же в очередной раз промазала. Разуверившись в успехе в поимках дичи, Като сделала зарубку на стволе большого вяза, и, отойдя на приличное расстояние, попыталась попасть в нее. Тренировалась она долго и упорно, как вдруг, уже взмокнув от напряжения, заметила на соседнем дереве живую, неподвижно застывшую цель. От голода у нее шли темные круги перед глазами, но все же она смогла ранить птицу. Только та оказалась на редкость живучей; с подбитым крылом она улетала прочь, завлекая девушку все дальше в лес. Когда, наконец, Като, рухнула наземь от усталости, оставив все попытки угнаться за подстреленной добычей, у нее вдруг появилось странное ощущение, что она не знает, где находится; и хотя Гарда ей видеть совсем не хотелось, но перспектива остаться совсем одной в ночном лесу ее здорово пугает.
«Я заблудилась», — с ужасом подумалось Като, как раз под аккомпанемент завывания волков где-то неподалеку.
Это конец.
И даже проклятый ювелир так никогда и не узнает, получилось ли у нее подстрелить птичку, или нет, потому что, скорее всего, она сама станет жертвой волков или волколаков.
Като наугад выбрала направление и побежала. Мелкие ветки путались в волосах, задевали за лук за спиной, но она и не думала тратить время на то, чтобы отыскать тропку. Волчий вой слышался совсем рядом, и охотница припустила со всех ног, что было сил.
Местность вокруг менялась на глазах, все чаще вместо привычных вязов вперемешку с хвойными деревьями ей попадались дубы и буки. Величественные лесные гиганты были подбиты, словно опушкой, кустиками смереки, лещины и непроходимыми зарослями колючей акации и ежевики. Последнее и стало причиной остановки Като — ежевичная плеть зацепилась за волосы, не давая продолжить бег. И наша неприкаянная лучница остановилась, вырвав эту природную колючую проволоку вместе с прядью своих волос, и попятилась назад. Наткнулась спиной на ствол разлапистого старого дуба, вздрогнула, и стала ждать нападения, пытаясь выровнять сбившееся от быстрого бега и страха дыхание.
О чем она думала, с минуты на минуту ожидая встречи с кровожадными хищниками? Ни на чем другом, кроме мыслей о неминуемой гибели, она сосредоточиться не могла.
Внезапно ветер переменился, подул насквозь пронизывающий норд-вест, что снова принес с моря всюду проникающий холод, но Като мелко трясло не от его порывов.
Она вжималась в прикрывавшее ее тыл дерево, мечтая стать одной из его маленьких веточек, или же вспорхнуть в небо пташкой, или затеряться в траве крошечной полевкой — лишь бы не встречаться лицом к лицу с теми страшными чудовищами — полулюдьми-полузверями.
Скоро свет взошедшей луны и непривычных радужных звезд выхватил из Мрака оскалившуюся волчью морду. И Като вдруг вспомнила, что за плечами у нее лук и целый колчан прекрасных серебряных стрел. И пусть стрелок из нее никудышный, по крайней мере, может быть, чудовища испугаются вида оружия. Она нацелила лук на горящую во тьме пару глаз, а свободной рукой нырнула в колчан.
