Иней Олненн - Книга 1. Цепные псы одинаковы
Но Боргвы ничего не хотели вспоминать. Они кричали, что силой возьмут то, на что достанет их сил. День уже клонился к вечеру, и Исмел Стиэри сказал:
— Если ничего не решим — так и будем убивать друг друга, пока не сгинем совсем. Сегодня племя вырезали вы, а завтра вырежут вас. Не договоримся — так оно и будет. А посему хочу услышать ответ каждого. Говорите, Вепри.
Янгар Эван метнул на него суровый взгляд и гордо вскинул голову:
— Нижнее течение Стечвы и правый берег Соль-озера — вот наш ответ.
— Не выйдет, — покачал головой Ингерд. — Подавитесь.
— Я стою за старые границы, — Ян произнес это громко, чтобы слышали Стигвичи, Годархи и Торвалы. — Чужого нам не надо, но и к нам не суйтесь. Готов поклясться в своих словах.
— Стечва почти что наша, — усмехнулся Угар Стигвич, янгар Выдр. — Соколы слабее нас, им не устоять. Мы не отступим с полдороги.
Годархи согласились с ним, а Торвалы промолчали. Ян подумал было снести ему голову прямо сейчас, но удержался.
— Не сильно надейтесь сломить Соколов, — недобро усмехнулся Эйрик Редмир. — Соколы хорошо ловят мышей, а барсы — выдр. Помните об этом.
— Орлы останутся на своих землях, — Крийстен Брандив говорил это Асгамирам. — Мы не хотим воевать, но если не останется иного выхода — всякий, кто вторгнется на нашу территорию, пожалеет об этом.
— У Лис земли лучше наших, — сказали Боргвы, — отчего бы им не поделиться? Не по-доброму, так по-плохому.
— Оттого у вас земли плохие, — ответили им Лисы, — что вместо топора плуг в руках чаще держать надо. Сунетесь к нам — мы вашими же костьми свои поля удобрим. Говорите после, что ваши земли хуже, да не спрашивайте, почему.
Так в спорах и обвинениях день и закончился. Вздохнул тяжко Исмел Стиэри, Высокий Янгар Белых Туров, всего три дня у него в запасе, и вот первый закончился ничем.
Поляна опустела. Никто друг другу не доверял, посему разбрелись по острову в поисках ночлега да не забыли дозорных выставить.
Ингерд с волками сразу в лес ушел, Ян даже словом с ним перекинуться не успел. Сами-то они на ночь облюбовали себе невысокий холм, что приметили еще когда от берега шли. На верхушке холма краснотал рос, в нем и укрылись.
А Ингерд в то время ломился через лес, Рунара искал. То, что с Рунаром было восемнадцать отборных бойцов, его не остановило. Сейчас его не остановил бы никто. Поэтому Ингерд продирался сквозь заросли, и волки бежали рядом, а над головой кружили бёрквы, почуявшие добычу. Теперь-то они видели свою жертву, другие волки уже не могли перебить ее след.
Ветки больно хлестали по лицу, он не замечал этой боли, споткнулся о корень, упал, раскроил ладонь о сухой сук — не заметил, но когда один из волков, стараясь не отстать, перемахнул через расселину и, вывернув лапу, заскулил, — Ингерд мигом очнулся. И почувствовал боль. И свою, и чужую. Он подхватил падающего зверя на руки и уложил бережно на мох.
— Терпи, — сказал он ему по-волчьи. — Я помогу.
Дернув лапу, он поставил кости на место, и боль отступила. Пока он, оторвав от рубахи лоскут, туго перевязывал лапу, волк лежал с закрытыми глазами, а второй, понурив голову, топтался рядом.
После этого пошли медленнее. Ингерд часто поглядывал на прихрамывающего зверя, боясь за него, но волк через некоторое время приноровился и снова перешел на бег. Погоня возобновилась.
Сам Ингерд не мог обернуться волком, это облегчило бы поиски, но отняло бы много сил перед решающей схваткой. Он не хотел рисковать.
Он бежал долго, но не почуял даже отдаленного присутствия людей. Он не нашел не то что Рунара, он вообще никого не нашел. Ни следов, ни запахов, ни света костра. И вдруг понял: Рунар бежал! Наверняка отец посадил его в лодку и велел убираться с острова. Проклиная себя за глупость, Ингерд ринулся к тусклому просвету меж деревьями, выскочил на берег и попятился.
Облака по-прежнему закрывали небо, луны не было. Озеро казалось черным, черная вода лизала берег, и белый песок казался серым.
А на том песке Ингерд увидел человека, да только человек ли то был?..
Он стоял неподвижно, одетый в белый балахон, ровно призрак, да только этот призрак держал перед собой внушительных размеров всамделишный меч, уперев его острием в землю. Призрак молчал, лица из-под низкого капюшона было не разглядеть, а набегающая волна полоскала полы длинного одеяния. Ингерд посмотрел вправо, потом влево. По всему берегу в полосе прибоя стояли такие же неподвижные фигуры, и лезвия огромных мечей грозно сияли во мраке. Никаких объяснений не требовалось, и так было понятно, что до завершения отунга никто не сможет покинуть остров. По крайней мере, живым.
Ингерд повернулся и побрел обратно в лес. Волки последовали за ним.
Ян не сомкнул глаз всю ночь. Ему было над чем подумать. Не спали Хелскьяр и Рискьёв. Ян гадал: вернется Ингерд, нет ли? Он чутко слушал ночь, боясь услышать шум боя. Не услышал. Ингерд так и не пришел.
Ян увидел его утром, когда с восходом солнца пришел к скале. Он увидел Волка и ужаснулся переменам, случившимся с ним.
Ингерд по-прежнему был без рубахи, и весь пестрел кровавыми ссадинами, а левая рука вся была в крови, и один из волков зализывал ее. Сперва Ян подумал, что Ингерд нашел-таки Рунара и бился с ним, но потом отбросил эту мысль. Будь оно так, ран было бы больше, и были бы они куда серьезней.
Стали собираться остальные. Тучи на небе разошлись, и над горизонтом появился сияющий край солнца. Наступил второй день одда-отунга. Ян ждал, что скажет янгар Белых Туров, но первым заговорил Эван Асгамир. И то, что он сказал, повергло кого в страх, кого в гнев, а кого в смятение:
— Свободные племена! — чтоб его лучше слышали, Эван Асгамир встал, а руки его покоились на рукояти меча. — Мы пришли на одда-отунг договариваться. Так давайте договариваться. Мы все хотим жить спокойно и долго. Кто ж мешает? Сами же и мешаем.
Ян про себя хмыкнул: волк в шкуре ягненка, забава да и только. Рядом хмыкнул Ингерд. Видно, подумал то же.
— Есть средство положить конец кровавым усобицам, — Эван Асгамир обвел всех медленным взглядом, желая убедиться, что его слушают. — Средство одно: дабы уцелеть, слабым племенам должно встать под крыло сильных. Тогда им будет защита. Это средство хорошо для того, чтоб уцелеть в битве.
— А чтоб битв не было? — спросил кто-то из Туархов. — Сколько не берегись, все одно свое получишь.
— А чтоб битв не было, — ответил ему Асгамир, — всем племенам — большим и малым — надо выбрать одно, которое будет остальным закон и голова.
Повисла тишина, потому как не до всех еще дошел смысл сказанного. Потом в тишине этой раздался голос одного из Скронгиров, и голос был похож на далекие раскаты грома:
— Уж не себя ли предлагаете, Вепри? Хотите стать законом и головой?
Эван Асгамир гордо взглянул на него:
— Наше племя самое большое и самое сильное. Если ты не наш друг, значит, ты — наш враг. Кому подчиниться, если не самому сильному? Известно ведь: нам нужен порядок. Кто, как не мы, сумеет его навести?
— Мы сами себе порядок, — Медведь разговаривал с Эваном Асгамиром сидя, а казалось, что они наравне. Ян пожалел, что живут они далеко, не то были бы ему знатными союзниками.
Эван Асгамир на слова Медведя ответил так:
— Ты — сам себе порядок, они, — он ткнул пальцем в Боргвов, — сами себе порядок, каждый сам себе порядок да еще свой порядок другим навязать хочет. Оттого и воюем.
Слова янгар Вепрей говорил правильные, Ян не мог не согласиться с ним, только мысль, что под его рукой ходить придется, жгла огнем, в дрожь бросала, будила злость. Нет, не мог он переступить через собственную гордость, что на ненависти к Асгамирам вскормлена, а потому поднялся во весь рост Ян Серебряк, поглядел сперва на Вепрей, потом на остальных и последним — на Туров.
— Дело говорит янгар Диких Вепрей, — произнес Ян громким чистым голосом. — Коли воевать не прекратим, оставим после себя неубранные поля да зверье, что будет вольно бродить по взгоркам, где прежде лежали становища наши.
— Да уж, — хмыкнул долговязый Угар Стигвич, ему куда как хорошо было известно, что племя Соколов почти обескровлено и одна большая битва оставит от него лишь прах.
Ян заставил себя сдержаться и не вызвать на бой ненавистного янгара Выдр. Он глубоко вздохнул и продолжил:
— Слухами земля полнится, и мы все знаем, что случается с племенами, которые сами по себе живут. Племя, обитавшее на озере Околич, было малым и слабым, где теперь это племя? Племя, обитавшее в низине Стечвы, было большим и сильным, где теперь это племя?.. Не сомневаюсь, вы все считаете себя непобедимыми, так пойдите и поглядите, что осталось от могучего, славного племени Черных Волков, вы увидите только пепел и кости, и не упоминайте после этого, что вы — сила. Ибо на одну силу всегда найдется другая, что разорвет вас в клочья.
