Иней Олненн - Книга 1. Цепные псы одинаковы
Боргвы изумленно переглянулись — они и не знали, что Келмень когда-то имела два русла.
Порыв ветра бросил эрилю Харгейду волосы в лицо. Он спокойно отвел их и продолжил:
— Одда-отунг не собирают, чтобы поговорить с духами об урожае или охоте. Одда-отунг не созывают, чтобы узнать, на каком месте возвести поселение или какие принести жертвы перед битвой. Решение, что огласится на одда-отунге, будет должно исполнить каждому, кто живет от Моря до Моря. Иначе на племя обрушится мор. Племя умрет.
Многие угрюмо переглянулись, но ни слова, как и прежде, никто не произнес.
— Отринуть весть Красного Пера и не явиться на одда-отунг можно. Испокон века на отунг приходят по своей воле. Но если племя не придет на одда-отунг — такое племя ждет погибель.
В ответ на эти слова послышался глухой ропот. Кому понравится, если через каждое слово тебя предупреждают о смерти? А когда предупреждает такой могучий чародей как эриль Харгейд, смерти поневоле начинаешь ждать. В бою все храбрые, там все известно: не успел уклониться от удара — сам виноват, знал, что мог голову сложить. А тут? За что умирать? Непонятно, а потому страшно. Ян видел, как Боргвы потихоньку взяли в руки топоры.
— Ныне ни одно племя не отринуло весть Красного Пера. Все здесь. Помните одно: какие бы жаркие споры не случились тут, у скалы Рох, проливший чужую кровь — прольет свою, забравший чужую жизнь — отдаст свою. Я предупредил.
Эриль умолк и снова отступил в тень. Повисла тишина. Никто не хотел говорить. Ян огляделся: так кто же созвал отунг? И за какой надобностью? Видно, вопрос этот мучил всех, потому что все зашептались, а потом раздался зычный голос Эвана Асгамира, Высокого Янгара Вепрей:
— От чьего имени созвали нас на одда-отунг? Что за разговор нам хотят навязать? И если не по нраву нам придется этот разговор, на кого вину возложим, ежели домой не вернемся? Кто главенствует нынче на отунге?
— Туры главенствуют нынче на отунге! — ответил Асгамиру Исмел Стиэри, Высокий Янгар Белых Туров.
Ян переводил взгляд с одного на другого. Происходящее нравилось ему все меньше. Он заметил, что в отличие от остальных Асгамиры не удивились этому ответу, стало быть, откуда-то знали. Интересно, откуда? Нехорошие предчувствия завладели им, Ян весь обратился в глаза и слух. Серые тучи надежно спрятали солнце, но и без того было жарко: на этой поляне собралось столько недругов, что от их обоюдной нелюбви роса на травах высохла, листва на деревьях увяла, звери и птицы поразбежались-поразлетелись. Ингерд рубаху снял, запестрели шрамы страшные, Годархи и Стигвичи встревожились, знали они, каков Волк в бою, а тут он не один, еще двое рядом лежат, по сторонам внимательно смотрят, и кинжал вытащить не успеешь, моментом горло перегрызут. Поэтому многие кинжалы вытащили заранее. Ян приметил это и усмехнулся про себя, знал, что не успеют. Ингерд всегда в бой ходил без доспехов, не было их на нем и сейчас, но Ян со своими нипочем не расстался бы. Умирать здесь, на этом острове он не хотел. Что там Асгамиры вещали насчет того, что отсюда можно не вернуться? То-то же. Он стал слушать, что говорит янгар Исмел Стиэри.
— Велика наша земля, — сказал Тур, — от Моря до Моря тянется. Великие племена обитают на земле этой. Никто не голодает, места хватает всем. Так за что воюем? Всех к ответу призываю! Вы, Боргвы, за что тесните Лис?
Вождь Куниц никак не ожидал вопроса, а потому угрюмо буркнул:
— Мешают они нам.
И погладил рукоять боевого топора.
Оярлик Скантир вспыхнул, как сухое дерево от удара молнии:
— Мешаем? Мешаем?! Вы убиваете наших женщин и детей, вы угоняете наш скот, сжигаете наши поля только потому, что мы вам мешаем?! Да если…
— Остынь, Оярлик, — сильные руки сородичей легли ему на плечи и не дали вскочить на ноги и выхватить меч.
— Нас больше, — повторил вождь Куниц, — и земли нам надо больше, а от вас все равно никакой…
Тут Оярлик зарычал так, что многие вздрогнули, а вождь Куниц поперхнулся словом.
— Вам всего надо больше! — рычал Оярлик, вырываясь. — Хлеба — больше, оружия — больше, женщин — больше! Крови — больше! Вы на озере Околич целое племя вырезали, от них-то вы что хотели получить?! Да не держите вы меня, я их убью, только еще не сегодня.
Сородичи отпустили Оярлика, и тот снова сел и сказал спокойно:
— Не думайте, что я забыл, кто приложил руку к гибели моих бойцов у Выжженного Дола. Вы за это заплатите. Каждый.
Ян не мог не заметить, какими взглядами обменялись Боргвы и Асгамиры. Что-то тут было не так.
Янгар Исмел Стиэри поднял руку, разговоры смолкли.
— Я собрал одда-отунг, чтобы мы определили границы для всех племен и принесли Клятвы не нарушать их.
От крика, который поднялся вслед за этими словами, у Яна заложило уши. Но тут Эрлиг Стиэри поднялся порывисто, с пояса боевой рог сдернул и громко протрубил. Голос рога был столь грозен, что разом стало тихо. И в этой тишине снова прозвучал голос Эвана Асгамира:
— Мы заберем себе нижнее течение Стечвы и правый берег Соль-озера.
От такой наглости Ян едва не позабыл, где находится. У каждого племени, что прибыли на отунг, были свои притязания, но даже у самых жадных аппетит был не в пример меньше, и теперь они во все глаза смотрели на Вепрей.
— Нижнее течение Стечвы свободно, — янгар Вепрей погладил седеющую бороду, — там никто не живет. Мы возьмем эту землю себе.
Тут заговорил Ингерд, и Ян подивился спокойствию в его голосе. От этого спокойствия у него мороз пополз по коже, и не только у него.
— Правда, — сказал он. — Там никто не живет. Как правда и то, что Волки, обитавшие там, в одну ночь превратились в овец, и вы потрошили их, как овец. Разумеется, там теперь никто не живет.
Эван Асгамир нахмурился. Рунар стиснул кулаки.
— Кто ты такой? — спрашивает янгар Вепрей. — Коли тех овец больше не осталось, от чьего имени бросаешь ты мне вину?
Ян не поворачивал головы и не видел глаз Ингерда, но наблюдал за Рунаром и все читал по его лицу. Рунар улыбался. Впервые Ян подумал, что причина их вражды возникла раньше, задолго до той роковой зимней ночи. А Ингерд кармак черный с головы снимает и другим кармаком волосы стягивает. Родовым кармаком, который знаком волчьей лапы отмечен.
— Ты не понял, янгар. Та ночь закончилась, и выжили только волки. Один волк. Я.
— Ты не сможешь ничего доказать, — усмехнулся Рунар, — поэтому слова твои — всего лишь слова.
Теперь усмехнулся Ингерд, и улыбка слетела с губ Рунара.
— Я не собираюсь ничего доказывать, — сказал Ингерд. — Я принес хаттмар. Бёрквы ждут твою душу, Рунар.
Молодой Вепрь побелел как полотно, но в следующий миг кровь бросилась ему в лицо.
— Ты лжешь, Волк! Каждое твое слово — ложь! Ты не мог начертить мое имя на обрядовой доске, потому что…
И осекся, натолкнувшись на взгляд отца.
— Потому что ваши лица были закрыты? Ты это хотел сказать? — Ингерд подался вперед и угрожающе произнес:
— Я ходил к Згавахе. Она лишь подтвердила то, что я уже знал и так.
Рунар обернулся, словно ища защиты, но все молчали.
— Тогда Вепри не могут требовать нижнее течение Стечвы себе, — подал голос Эйрик Редмир. — У тех земель имеется хозяин.
— Он один! — пренебрежительно заметил кто-то из Асгамиров. — Он нам не указ!
Ингерд поднял бровь.
— Хочешь сразиться со мной?
Ответа не последовало.
Исмел Стиэри обвел всех взглядом. Взгляд был тяжел, как каменная глыба.
— Никакого дележа не будет, — сказал он, — иначе прольется много крови. Границы останутся там же, где и теперь, и каждый из нас поклянется не нарушать их.
— Как же, сами-то хороший кусок отхватили! — заорал кто-то из Боргвов. — Соль-озеро-то ваше!
Их поддержали многие, и все требовали Соль-озеро себе.
На это ответил Исмел Стиэри, и было видно, что он с трудом сдерживает гнев:
— Наши предки пришли на эту землю без оружия, потому что там не с кем было воевать, ибо они пришли первыми. Бесплодны были берега Соль-озера, и воду из него пить было нельзя, никто не хотел там жить! Мы не отнимали эту землю, ибо она была ничья. Но теперь у нее есть хозяева, и легко вы ее не получите!
— Боргвы запамятовали, что несколько поколений назад их деды и прадеды выгодно торговали с Соль-озером, — сказал Крийстен Брандив. — Чтоб мечом махать, много ума не требуется, а чтоб торговлю вести — тут на плечах голову иметь надобно. Может, вспомните, как это делается?
Но Боргвы ничего не хотели вспоминать. Они кричали, что силой возьмут то, на что достанет их сил. День уже клонился к вечеру, и Исмел Стиэри сказал:
— Если ничего не решим — так и будем убивать друг друга, пока не сгинем совсем. Сегодня племя вырезали вы, а завтра вырежут вас. Не договоримся — так оно и будет. А посему хочу услышать ответ каждого. Говорите, Вепри.
